— Ты очень красива, Элена. Это правда, — холодно улыбнулась Хафса Султан, оценивающе разглядывая рабыню, которая в ответ самодовольно улыбнулась. Похоже, она привыкла к комплиментам своей красоте. — Смелая и, как вижу, достаточно образованная. Отныне твоё имя Нефизе. Оно означает “изысканность”.

Ей не пришлось напоминать о благодарности и, подойдя к султанше, Нефизе-хатун опустилась на колени и поцеловала край её платья, не преминув, поднимаясь, ослепительно улыбнуться.

Хафсе Султан каждая по-своему понравились и Издехар-хатун, и Нефизе-хатун. Первая обещала быть покорной, но была лишена красоты и ума, что означало её заведомое поражение в борьбе против Эмине. Она не сможет в достаточной мере очаровать повелителя, чтобы занять место в его сердце и вытеснить из него Эмине. Вторая же, наоборот, обладала красотой, не уступающей красоте Эмине, была образованна и явно не глупа. Именно это и настораживало Хафсу Султан. Вряд ли она до конца будет преданна ей. Как только перед ней замаячит власть, девушка предаст её ради собственных интересов. История знала множество подобных примеров, и один из них — Сейхан Султан.

Снедаемая сомнениями, Хафса Султан в надежде найти золотую середину обратила свой взгляд к третьей девушке. Она была ниже, чем две другие рабыни, и являлась обладательницей стройной миниатюрной фигуры, чем напомнила султанше её саму. Её светлые волосы были и не сильно курчавыми, и не гладкими, а слегка вьющимися. Лицо её не столь ослепительно, как у Нефизе-хатун, но и не простовато, как у Издехар-хатун. По-своему красивое и приятное. Очаровательная родинка над верхней губой и чистые голубые глаза, смотрящие без страха или самодовольства.

Хафса Султан одобрительно улыбнулась, осознав, что нашла то, что так долго искала. Идрис-ага тоже понял это и, довольно просияв, подтолкнул девушку вперёд.

— Её зовут София.

— Софья, — поправила главного евнуха девушка и, поймав на себе его недоумевающий взгляд, добавила: — На моей родине оно произносится так.

— И в каких местах ты родилась? — заинтересованно спросила Хафса Султан, довольная тем, что девушка оказалась в достаточной мере смелой, чтобы исправить главного евнуха гарема в присутствии султанши.

— Болгария.

— Этот дворец знал женщину, родившуюся в тех местах и ставшую женой повелителя и матерью его детей. Гюльхан Султан, — задумчиво проговорила Хафса Султан. — Упаси Аллах, тебя постигнет её участь. Надеюсь, ты окажешься умнее и менее жадной до власти, чем она. Я ищу преданного человека, готового жертвовать своими интересами ради моих, но не лишённого ума.

— Я готова быть этим человеком для вас, если вы сочтёте, что я способна на это, — улыбнулась Софья-хатун, и её улыбка была открытой и тёплой, как у ребёнка.

— Как вижу, ты не лишена образования. Кем были твои родители, раз смогли дать его тебе?

— Я из незнатной семьи, султанша. Мой отец, как и у Тал… Издехар, был мелким ремесленником. Но мои дед и прадед по матери были священниками и оставили нашей семье много книг. В свободное время я читала их. Вот и всё моё образование.

— Похвально, что ты сама тянулась к знаниям и оказалась достаточно трудолюбивой, чтобы овладеть ими без должного контроля со стороны учителей, — кивнула султанша и, вспомнив о двух других рабынях, повернулась к Идрису-аге. — Пусть возвращаются в гарем. А ты, Софья, останься.

Кивнув девушкам в сторону дверей, Идрис-ага встал за спиной Софьи-хатун, довольный тем, что смог её отыскать и угодить госпоже.

— Надеюсь, ты не заставишь меня пожалеть о сделанном выборе, — воскликнула последняя, смотря на рабыню. — Отныне ты служишь мне. Идрис-ага всё объяснит тебе, но я всё же предупрежу. Никто не должен знать, что я готовлю тебя для повелителя. В гареме веди себя тихо и скромно, не привлекай к себе внимания и держи язык за зубами, если хочешь остаться жива. Тебя будут обучать не только вместе с остальными рабынями, но и отдельно, чтобы ты смогла понравиться нашему повелителю. И поскольку я знаю его в достаточной мере, я буду контролировать этот процесс.

— Как прикажете, султанша, — отозвалась девушка, покорно кивнув светловолосой головой. — А мне вы даруете новое имя?

Ухмыльнувшись, Хафса Султан переглянулась с Идрисом-агой, который снисходительно хмыкнул.

— Если ты этого хочешь, отныне твоё имя Бельгин, что значит “ясная” или “мудрая”.

— Целовать платье? — шёпотом спросила у главного евнуха Бельгин-хатун и, увидев его кивок, поспешила подойти к султанше, оставив краткий поцелуй на шелковистой красной парче.

— Возвращайся в гарем, Бельгин, — велела султанша и, дождавшись, когда рабыня покинет покои, с довольной улыбкой повернулась к не менее довольному Идрису-аге. — Молодец. Она именно то, что я искала.

— А как же Издехар и Нефизе?

— Они понадобятся нам, чтобы скрыть истинную выбранную рабыню от Эмине. Главное — сохранить Бельгин до возвращения повелителя. Идрис, будь осторожен и оберегай её, как можешь. И не забывай об Элмаз. За ней тоже следует наблюдать. Вдруг она обо всём рассказала Эмине, и та подослала её к нам как шпионку? Я в ней пока что не уверена.

— Как вам будет угодно, госпожа, — покорно склонил голову главный евнух гарема.

Топкапы. Покои Эмине Султан.

Ещё не вполне оправившись после отравления, Эмине Султан всё же покинула ложе, но из своих покоев не выходила. Все эти дни она изнывала от скуки в безуспешных попытках развеять её вышиванием и чтением. Неожиданное самоубийство Эсен Султан смогло её удивить лишь на один день, а после она вновь заскучала в своей столь однообразной жизни в гареме. К тому же, она сильно тосковала по повелителю.

Этим утром султанша, позавтракав вместе с сыновьями, не без сожаления провожала их в школу на занятия, не желая вновь на пол дня оставаться одной. Осман, лениво развалившись на тахте, с усмешкой наблюдал за тем, как его мать поправляла воротник кафтана Сулеймана, покорно позволяющего ей это.

— Я видела, что стало с тем кафтаном, что ты надевал вчера, Сулейман, — недовольно произнесла Эмине Султан. — Воротник порван, рукав разошёлся по шву. Снова подрались? — на последних словах она повернулась к Осману, и тот поспешил оправдаться.

— Он первый начал!

— Не ври! — возмутился Сулейман, дёрнувшись к брату, но рука матери, коснувшаяся его плеча, остановила его. — Это ты первый ударил меня, когда я сказал, что…

— Так, прекратите, — строго воскликнула Эмине Султан, поглядев сначала на одного сына, потом на другого. Оба замолчали, но продолжали зло переглядываться, что означало: стоит им выйти из покоев, начнётся драка. — Вы не должны ссориться, а уж тем более драться. Если вы забыли, я напомню: вы шехзаде, а не разбойники. И должны вести себя соответственно. Неужели я вас так воспитывала?

— Простите, — виновато отозвался Сулейман, заискивающе заглянув матери в лицо. — Мы расстроили вас, а вам нельзя волноваться.

— Надеюсь, это больше не повторится? Никаких драк.

— Да, мама, — послушно кивнул русоволосой головой мальчик и для убедительности ослепительно улыбнулся.

— Осман? — повернувшись к старшему сыну, который недовольно вздохнул при этом, с нажимом воскликнула Эмине Султан.

— Да, матушка, — неохотно произнёс он и, поднявшись с тахты, подошёл к ней. Взяв её руку, он поцеловал тыльную сторону ладони. — Нам пора на занятия.

— Ступайте.

Нежно коснувшись плеча обошедшего её Османа, а после потрепав по русым волосам Сулеймана, который также на прощание поцеловал её руку, Эмине Султан проводила взглядом покинувших покои сыновей и вернулась на тахту. Вздохнув, она с тоской посмотрела сначала на лежавшую на столике незаконченную вышивку, после на раскрытую книгу, покоившуюся рядом с ней на тахте, и тоскливо выглянула в окно на увядший дворцовый сад.

Двери распахнулись и, повернувшись к ним, султанша увидела вошедшую в опочивальню Элмаз-хатун. Их взгляды встретились, и девушка почему-то тут же отвела в сторону голубые глаза.

— Где ты была?