Жизнь покинула его, и рыдающая Фелисия даже не осознавала, погружённая в свои ужас и потрясение, что её схватили и куда-то поволокли. Она лишь успела схватить с земли выпавшую вместе с другими вещами из сумки Берка деревянную фигурку лани, которую он вырезал для неё и подарил ещё на корабле Махмуда Реиса.

Очнулась она, уже находясь в таком же тесном и тёмном трюме корабля, какой был на корабле Махмуда Реиса. Только здесь были рабыни славянки, а не венецианки. Анна оказалась рядом и, заметив, что Фелисия пришла в себя, бросилась к ней и обняла.

Одна ночь свободы и вновь рабство. Фелисия была сломлена этим, как и смертью Берка. Она успела к нему привязаться, если не влюбиться. Он рискнул всем, чтобы спасти её и даровать ей свободу, отдал свою жизнь, а, оказалось, все его жертвы напрасны. Она снова в рабстве, лишённая воли к жизни.

Ситуация осложнялась тем, что они не могли общаться с другими рабынями славянками, будучи венецианками. Их считали чужими, а потому невзлюбили, игнорировали и смеялись над ними, высмеивая их внешность или поведение.

Анне легко удавалось не обращать на это внимания, но вот Фелисия, спустя неделю пребывания в трюме, когда она уже немного оправилась от своей боли, не могла это игнорировать. Она тяжело переживала насмешки и издевательства, с детства привыкшая ко всеобщему обожанию и раболепному поклонению.

Конфликт нарастал и, в конечном счёте, привёл к тому, что однажды утром Фелисия проснулась с неровно обрезанными волосами, которые теперь едва ли достигали плеч. От зависти и злобы рабыни обрезали её роскошные густые каштановые волосы.

Разгневанная, Фелисия устроила драку, за что была наказана пиратами десятью ударами розг, которые едва не убили её, изнеженную и не знавшую насилия. А после её, с истерзанной спиной, из ран на которой сочилась кровь, привязали к столбу в трюме, чтобы остальные рабыни видели, что случается с бунтарками.

Анна заливалась слезами от жалости и страха, сидя рядом с ней и подставив своё плечо, на которое Фелисия обессиленно положила голову. Остальные же рабыни издевательски усмехались и выглядели самодовольными.

К вечеру Фелисию отвязали, и она около трёх дней приходила в себя после полученных наказаний. Анна как могла ухаживала за ней, и спустя ещё неделю раны на спине девушки от ударов розг срослись и стали понемногу заживать.

В одно, казалось бы, совершенно обычное утро двое пиратов спустились в трюм и, пробежавшись критическими взглядами по пленницам, выбрали нескольких из них. В их число вошла и Фелисия, уже полностью поправившаяся. Ничего не понимая, она покорно вышла из трюма под бдительными взглядами пиратов.

Сощурившись от яркого солнечного света, девушка огляделась, как и все рабыни, вышедшие вместе с ней палубу, и растерянно замерла. Она увидела Махмуда Реиса в окружении его воинов, также ей знакомых, который вальяжно стоял на палубе и оценивающе разглядывал представленных ему рабынь.

Вот его карие глаза мимолётно коснулись её, направились было к следующей в ряду рабыне, но тут же вернулись к ней. Изумление и насмешка наполнили их.

Медленно он подошёл к ней и, протянув смуглую руку, коснулся её подбородка и слегка приподнял его. Его лицо исказила усмешка.

— Судьба — рабство. Не убежать, — на ломанном итальянском языке произнёс он, отчего Фелисия горько вздохнула. Возможно, он прав? — Жаль, — коснувшись её обрезанных каштановых волос, сухо добавил он и отвернулся.

Бегло посмотрев на остальных рабынь, Махмуд Реис что-то сказал на турецком языке, после чего началась суматоха. Большинство рабынь увели обратно в трюм, а вот сдержанно-напряжённую Фелисию и ещё двух славянок, дрожащих от страха, связали по рукам и подтолкнули к воинам Махмуда Реиса.

Осознав, что он купил её, решив забрать на свой корабль, где её ждали покинутые подруги, Фелисия, оттолкнув плечом сопровождавшего их пирата, подбежала к Махмуду Реису, о чём-то разговаривавшему с другим пиратом — капитаном этого судна.

Её тотчас же схватили и поволокли прочь от них, но Махмуд Реис властно вскинул руку, и Фелисию отпустили.

— Купите Анну, — смотря на него умоляюще, воскликнула девушка. — Прошу вас. Без неё не смогу…

Махмуд Реис некоторое время молчал, задумчиво разглядывая её с привычной усмешкой на лице, а после что-то коротко сказал капитану этого судна. Напрягшись, Фелисия ждала, что произойдёт дальше. К её изумлению, из трюма вывели испуганную Анну.

Недоверчиво посмотрев на Махмуда Реиса, потерявшего к ней всякий интерес, Фелисия подошла к подруге и двум другим купленным рабыням. Их на лодке перевезли на корабль Махмуда Реиса и, войдя в трюм, Анна и Фелисия были встречены подругами с жалостью и в то же время с радостью.

История их бегства, а также жизни на другом корабле пиратов поразила и напугала других рабынь, все им сочувствовали, особенно Фелисии. Она, к собственному изумлению, стала кем-то вроде героини и возобладала ощутимой толикой авторитета. Мстительно желая отыграться на издевавшихся над ней славянках, с помощью своего новообретённого авторитета Фелисия настроила против них остальных рабынь, и теперь уже над ними издевались и насмехались.

Но всё это было днём, когда Фелисия притворялась, что она в порядке. По ночам же, о чём знала только Анна, девушка давилась рыданиями, прижимая к себе деревянную фигурку лани.

И только несколько дней назад Фелисия действительно стала приходить в себя, ночные истерики прекратились, а она стала понемногу есть под давлением Анны.

Шли дни, складываясь в недели, и наконец корабль Махмуда Реиса достиг берегов Османской империи. Любопытно выглядывая в маленькие круглые окна, рабыни разглядывали порт, в котором остановился корабль, но вскоре их, предварительно связав, вывели из трюма.

Оказалось, в Османской империи властвовала зима, и от холода рабыни, одетые в льняные длинные рубашки и тоненькие драные накидки, дрожали. Махмуд Реис, наблюдавший за тем, как его товар ведут на невольничий рынок, что-то приказал своим воинам на турецком языке, когда мимо него проходили Фелисия с Анной. Их тут же остановили и подвели к нему.

Не зная, чего ожидать, напряжённая Фелисия растерянно оглядывалась в османском порту, чувствуя на себе странные взгляды мужчин, сновавших здесь. Но неожиданно её подбородка коснулись чьи-то жёсткие мозолистые пальцы и, вздрогнув, она испуганно посмотрела на Махмуда Реиса, заставившего её смотреть ему в глаза.

— Вы нас освобождаете? — недоверчиво и с надеждой пролепетала она, но тут же нахмурилась, так как Махмуд Реис хрипло и явно издевательски рассмеялся.

— Особый подарок, — ответил он. — Ты и другие. Быть благодарна. Потом, если повезти.

Непонимающе нахмурившись, Фелисия посмотрела на стоявшую рядом Анну, но та растерянно пожала плечами. Услышав позади себя перешёптывание, Фелисия обернулась и увидела, что вместе с ними к Махмуду Реису подвели ещё пять рабынь. И все они, словно ожидая помощи или чего-то ещё, косились на Фелисию.

Особый подарок? Она не понимала, что это могло бы значить. Махмуд Реис явно имел какие-то планы насчёт них, семерых девушек и, очевидно, они не станут товаром на невольничьем рынке Стамбула. Их погрузили в закрытую тесную тележку, похожую на короб на колёсах, и заперли её дверцы, предварительно оставив в углу тележки ведро для естественных нужд.

Рабыни, испуганно переглядываясь, поначалу молчали, сотрясаясь в тележке, увозившей их из Стамбула навстречу неизвестности.

— Лис, — позвала одна из рабынь, Беатрис. — Что он сказал? Куда нас везут?

— Сказал, что мы — особый подарок, — мрачно ответила Фелисия, посмотрев на неё. — Якобы, должны быть благодарны за это.

— И что нам делать?

Вздохнув, Фелисия огляделась и поняла, что все смотрят на неё, словно ожидая какого-то плана бегства и спасения.

— Я не знаю, — честно призналась она. — Не знаю…

Комментарий к Глава 8. Неизбежность судьбы

Буду благодарна, если отметите замеченные вами ошибки и опечатки, а также очень надеюсь на ваши отзывы.