— Благодарю за понимание, — мягко улыбнулась Фатьма Султан. — Да будет острым ваш меч.

Прощание с Зеррин Султан было менее тёплым и кратким, после чего султан Баязид подошёл к Нилюфер Султан, которая, поцеловав его руку, усмехнулась:

— Жаль, что мне нельзя отправиться с вами, повелитель. Мой меч так и не познает крови неверных.

Султан Баязид тепло рассмеялся. К облегчению Эсен Султан, которая напряглась из-за слов дочери.

— Даже в дни скорби и войны ты, Нилюфер, смогла меня рассмешить, — воскликнул повелитель, прикоснувшись пальцами к её подбородку. — Аллах мне свидетель, я бы взял тебя с собой, не будь ты столь юна. Ты стоишь трёх моих воинов.

Довольно и гордо ухмыльнувшись, Нилюфер Султан насмешливо взглянула на шехзаде Мурада, который в шутку нахмурился, поняв, что она его поддевает тем, что повелитель говорит такие слова ей, а не ему.

— Михримах, — обратив тёмно-карие глаза к кузине, стоявшей следующей в ряду, повелитель протянул ей руку. — Ты выглядишь печальной… Это от разлуки с Искандером-пашой?

— Да, повелитель, — кротко улыбнулась Михримах Султан. В её серых глазах действительно была печаль и тоска, которых она не могла скрыть. — Я буду молиться за вас.

Эсма Султан, до этого пытавшаяся бороться со слезами, наполнившими глаза, расплакалась, когда отец подошёл к ней.

— Ну что ты? — тут же обняв её и став нежно гладить по тёмным волосам, спросил султан Баязид. — Ты разрываешь мне сердце, Эсма.

— Вы только вернулись и снова уезжаете, — прижавшись к его широкой груди, сквозь слёзы воскликнула Эсма Султан. — И Мурада с собой берёте. Я же здесь умру от тоски…

Печально улыбнувшись, повелитель мягко отстранился и, взглянув на свою руку, снял с неё одно из драгоценных колец: золотое с большим квадратным рубином.

— Надень его, и в дни разлуки я всегда буду с тобой.

Эсма Султан изумлённо подняла тёмно-карие глаза к лицу отца и, волнительно улыбнувшись, надела кольцо на большой палец правой руки, потому как оно было ей велико и держалось только на нём.

— Благодарю, — выдохнула она и зажмурилась, когда отец обхватил руками её лицо и поцеловал её в лоб.

Растроганная прощанием дочери с повелителем и переживавшая предстоящую разлуку с ним и, главное, с сыном, Филиз Султан также не сдержалась от слёз, но с ней султан Баязид был сдержаннее.

— Ну же, Филиз, успокойся, — произнёс он, мимолётно коснувшись её щеки, по которой струились слёзы. — В моё отсутствие будь рядом с Эсмой.

Не став тратить время на то, чтобы её успокоить, султан Баязид подошёл к Эмине Султан, которая, едва его взгляд коснулся её, расцвела в улыбке.

— Мой повелитель, — выдохнула она, поцеловав его руку. — Вы покидаете меня, и весь мир погрузился во мрак, который рассется только тогда, когда вы вернётесь.

Теперь пришла очередь Хафсы Султан закатывать глаза.

— Береги детей и ребёнка, что носишь, Эмине, — поцеловав её в лоб, сказал повелитель и, наклонившись, поочерёдно поцеловал и двух младших сыновей. — Осман, Сулейман — в моё отсутствие вы остаётесь единственными мужчинами во дворце, и забота о женщинах ляжет на ваши плечи. Слушайтесь маму и не пренебрегайте занятиями.

— Надеюсь, что вы вернётесь с победой, повелитель, — сдержанно произнесла Эсен Султан, когда тот подошёл к ней и, не подав руки, просто кивнул.

— Благодарю, султанша, — отозвался он и, обернувшись на шехзаде Мурада, тоже кивнул ему. — Иди, простись с матерью и сестрой.

Подойдя ко всё ещё плачущей матери, шехзаде Мурад позволил той обнять себя. Пальцы Филиз Султан с отчаянием сжались на кожаном дуплете у него на спине.

— Не подвергай себя неоправданному риску и, молю, не забывай писать, иначе я умру от беспокойства.

— Конечно, валиде, — улыбнулся юноша и, поцеловав её руку, подошёл к сестре. — Эсма, — они крепко обнялись и, отстранившись друг от друга, одинаково печально улыбнулись. — Будь благоразумна, — тихо прошептал шехзаде Мурад так, чтобы это услышала только Эсма Султан, которая коротко кивнула.

Султан Баязид, окинув свою семью прощальным взглядом, хотел было развернуться и покинуть покои, но изумлённо вскинул брови, увидев, что сын не собирается уходить и подходит к Нилюфер Султан. Все с напряжённым интересом наблюдали за объятиями даже более крепкими, чем были объятия шехзаде с Эсмой Султан.

— Надеюсь, что хотя бы в настоящих сражениях ты не будешь спотыкаться и падать, — отстранившись, но не убрав рук с его широких плеч, усмехнулась Нилюфер Султан. Шехзаде Мурад от этих слов только рассмеялся. — Убей за меня побольше неверных. Если, конечно же, тебе вообще разрешат сражаться, в чём я лично сомневаюсь.

— Ты неисправима, — всего на мгновение прижавшись своим лбом к её, со смешком воскликнул юноша и, отстранившись, тоже усмехнулся. — Мне будет не хватать твоих насмешек и смеха.

— Мурад, — поторопил его султан Баязид и, дождавшись, когда сын подойдёт к нему, хлопнул его по плечу. — Нам пора.

Вдвоём они покинули султанские покои и, когда двери за ними закрылись, женщины стали расходиться.

Хафса Султан поспешила в покои Валиде Султан, Михримах Султан и Эсма Султан вдвоём отправились прогуляться во дворцовом саду, Эсен Султан с Нилюфер Султан, ставшие в последнее время неразлучными, направились в покои последней, а Эмине Султан, всё ещё полыхая ненавистью, схватила уходящую в направлении своих покоев Филиз Султан под локоть и заставила обернуться к себе лицом.

Фатьма Султан и Зеррин Султан, последними покидавшие султанские покои, заметили это, но прошли мимо и вскоре скрылись за поворотом в коридоре, ведущем в гарем.

— Что ты делаешь?! — возмутилась Филиз Султан, вырвав руку из болезненного захвата.

— Теперь каждый свой вздох считай за оказанную мной милость, — процедила Эмине Султан, зло сверкая ярко-зелёными глазами.

— Ты в таком отчаянии потому, что повелитель забыл тебя? — насмешливо хмыкнула Филиз Султан, дождавшаяся, наконец, того времени, когда могла сказать это в лицо соперницы, доставившей ей столько боли. — Каждую ночь, что ты провела в одиночестве, я была с ним, — наслаждаясь болью и полыхающей ревностью в ярко-зелёных глазах, говорила султанша. — Я засыпала и просыпалась в его объятиях, как было всегда до того, как ты появилась в нашей жизни.

— Спроси себя, почему вдруг он вспомнил о тебе? — ядовито усмехнулась Эмине Султан. — Уж точно не потому, что любит. И не потому, что разлюбил меня. Ты всего лишь вынужденная замена. Ведь я пока не могу быть с ним, — в очередной раз затрагивая самое больное место соперницы, султанша многозначительно положила ладонь поверх своего живота. — Я ношу его ребёнка и, когда он вернётся, встречу его с ещё одним шехзаде на руках. У меня будет ещё много детей, а у тебя, Филиз, сколько ночей не проводи в его объятиях, их больше никогда не будет. И кто знает, что может случиться с шехзаде Мурадом в военном походе? Упаси Аллах, он погибнет. И что тогда? Ты всё потеряешь без возможности вернуть.

— Пусть отсохнет твой ядовитый язык! — в негодовании процедила Филиз Султан и, развернувшись, спешно отправилась прочь.

Вечер.

Топкапы. Покои Нилюфер Султан.

Эсен Султан с отстранённым видом задумчиво созерцала, как полыхает оранжевое пламя в зажжённом камине, от которого исходило приятное тепло. Ноябрь выдался холодным, и во дворце было весьма прохладно, отчего султанша, сидя на тахте, куталась в свою единственную меховую накидку, оставшуюся с далёких времён её жизни в Топкапы при тогда ещё живом султане Орхане.

Дочь Нилюфер, присутствие которой стало привычным в последнее время, сидела рядом, поджав под себя одну ногу, и внимательно читала какую-то книгу, которую ей перед своим отъездом в военный поход оставил шехзаде Мурад.

В его отсутствие Нилюфер Султан не намеревалась бросать занятия по изучению итальянского языка и поэзии, поэтому этим же вечером приступила к чтению одной из множества оставленных ей книг на итальянском языке. Ею оказалась небезызвестная в османской династии “Божественная комедия”.