Разочарованно покачав темноволосой головой, Филиз Султан демонстративно отвернулась в сторону, но расстроенная Эсма Султан неуверенно коснулась её руки, пытаясь привлечь к себе её внимание.

— Мама, — прошептала она и, не дождавшись, когда та повернётся к ней, продолжила: — Прости меня. Я обещаю, что больше этого не повторится.

— Надеюсь, — холодно отозвалась Филиз Султан, всё же повернувшись к дочери и одарив её недовольным взглядом тёмно-серых глаз. — А что Нилюфер имела в виду, сказав, что ты пытаешься завлечь Серхата Бея?

Смущённо вспыхнув, Эсма Султан поспешно изобразила возмущение и негодование.

— Не слушайте её! Эта змея только и знает, что пакостить другим.

— Что за слова, Эсма? — тут же возмутилась Филиз Султан. — Веди себя достойно. Всё же надеюсь, что она ошиблась, иначе… Серхат Бей будет казнён.

— Казнён?! — потрясённо переспросила султанша, но осеклась под полными подозрений тёмно-серыми глазами матери и напускно нахмурилась. — Его не за что казнить.

Филиз Султан вздохнула и пробежалась скучающим взглядом по женской половине дворцового сада, отгороженной от мужской длинной высокой ширмой, и вскоре помрачнела.

Выглядя слегка болезненной и с непривычным отсутствием улыбки на лице к шатру приближалась Эмине Султан в сопровождении Элмаз-хатун. Женщины о чём-то перешёптывались, но по мере приближения к шатру умолкли.

Эмине Султан была облачена в платье из красной парчи с цветочным орнаментом, и рубины в её множественных золотых украшениях сверкали красными всполохами в солнечных лучах.

Напряжённо покосившись на мать, Эсма Султан тоже помрачнела в ожидании очередной и неминуемой ссоры. Теперь здесь не было Валиде Султан, чтобы прекратить её.

— Филиз, — войдя в шатёр и сев на одну из больших подушек за стол, протянула Эмине Султан с полной яда улыбкой. — Султанша. Доброе утро.

— Оно было добрым, пока ты не явилась, Эмине, — процедила Филиз Султан, демонстративно отвернувшись в другую сторону.

— Ты, как всегда, очень любезна, — невозмутимо отозвалась та, пододвинув к себе блюдо с лукумом. Все знали, что Эмине Султан обожает лукум, так как на каждом празднестве она ела его сверх меры. Но сейчас, без особого аппетита рассмотрев блюдо, султанша вздохнула будто с сожалением и отодвинула его от себя.

— Что такое? — не преминула воспользоваться случаем Филиз Султан. — Нет аппетита? Это понятно, ведь повелитель до сих пор даже не вспоминает о тебе. Оттого ты выглядишь такой болезненной?

Снисходительно посмотрев на неё, Эмине Султан не снизошла до ответного выпада и отвернулась, став без особого интереса наблюдать за танцами наложниц. Она и вправду выглядела болезненной, как заметила про себя Эсма Султан, исподтишка наблюдавшая за ней.

Спустя некоторое время в женский шатёр явилась Хафса Султан в платье из чёрного шёлка, которая разрядила напряжение, начав необременительный разговор с Филиз Султан.

Эмине Султан в нём не участвовала, теперь уже даже не пыталась выдавить из себя улыбку и вымученно хмурилась. Видимо, больше не в силах терпеть, она подозвала к себе Элмаз-хатун, и та помогла ей подняться.

— Что такое, Эмине? — насторожилась Хафса Султан, прервавшись на полуслове. — Ты так бледна. Упаси Аллах, заболела.

— Пожалуй, вернусь к себе, — выдохнула та с явным усилием. — Что-то неважно себя чувствую…

— Это всё из-за излишних переживаний, вероятно, — с наигранным сочувствием произнесла Филиз Султан. — Лучше бы тебе смириться с тем, что повелитель увидел твоё истинное лицо и отвернулся от тебя, а то совсем себя изведёшь…

— Валиде, — с осуждением прошептала Эсма Султан, изумлённо посмотрев на неожиданно язвительную мать.

Эмине Султан сделала вид, что не услышала слов, обращённых к ней и, опираясь на руку обеспокоенной Элмаз-хатун, покинула шатёр.

— Ей и вправду плохо, — задумчиво смотря им вслед, произнесла Хафса Султан, а после неодобрительно посмотрела на Филиз Султан. — Не стоило над ней глумиться.

— А вот и Михримах, — радостно заулыбалась Эсма Султан, увидев приближавшихся к шатру подругу в сопровождении матери и сестры.

На мужской половине дворцового сада султан Баязид о чём-то разговаривал с Искандером-пашой, севшим на подушку у его ног, когда обеспокоенный Ферхат-ага вошёл в шатёр.

— Что-то случилось? — насторожился повелитель, заметив его состояние. Тут же страх сковал его в ожидании вести о смерти матери. Он не был к этому готов. Не сейчас.

Шехзаде перестали разговаривать между собой и, тоже напрягшись, повернули головы к Ферхату-аге.

— Эмине Султан похоже, снова заболела, так как, не дойдя до своих покоев, потеряла сознание в гареме, — доложил тот. — Султаншу отнесли в лазарет.

— Что?! — возмутился султан Баязид и, тут же подорвавшись с трона, покинул шатёр. Ферхат-ага поспешил следом.

— Что с мамой? — испуганно спросил шехзаде Сулейман, посмотрев на Мурада, будто он знал ответ.

— Не переживайте, — поспешил заверить младших братьев шехзаде Мурад. — С ней всё будет в порядке.

Они, увлечённые друг другом, не могли видеть, как за их спинами побледнел и помрачнел от беспокойства и невозможности его унять Искандер-паша, напряжённо смотревший вслед повелителю.

Топкапы. Дворцовый лазарет.

— Тише-тише, лежите, султанша, — раздался женский обеспокоенный голос, когда Эмине Султан, распахнув веки, попыталась сесть, чтобы оглядеться и понять, где она.

Лекарша Дильнар-хатун сухо улыбнулась ей, когда султанша подчинилась и откинулась обратно на подушку. Оказалось, она была в лазарете и лежала на одной из кроватей. Элмаз-хатун, увидев, что сестра пришла в себя, поспешно села к ней на кровать и сжала её руку.

— Ты нас так напугала…

— Что со мной? — слабым голосом, полным напряжения, спросила Эмине Султан. — Так и знала, что мои истерзанные нервы до добра не доведут…

— Нервы здесь не при чём, — заулыбалась Элмаз-хатун и, когда ярко-зелёные глаза сестры обратились к ней с искрой надежды в них, закивала русоволосой головой. — Ты беременна, Эмине.

Выдохнув от изумления, Эмине Султан впервые за несколько дней искренне рассмеялась, и смех её был полон счастья. Под этот смех и распахнулись двери, в которые спешно вошёл встревоженный султан Баязид.

Элмаз-хатун подорвалась с кровати и вместе с лекаршей Дильнар-хатун поклонилась, а султанша, резко перестав смеяться, замерла. На мгновение ярко-зелёные и тёмно-карие глаза встретились, и что-то вспыхнуло и в тех, и в других, но султан Баязид поспешно отвернулся и пытливо посмотрел на лекаршу.

— Что с Эмине Султан? Мне донесли, что она потеряла сознание в гареме.

— Поздравляю, повелитель, — отозвалась Дильнар-хатун. — Султанша ожидает ребёнка.

Ошеломлённо нахмурившись, повелитель без тени былого холода и напускного равнодушия посмотрел на Эмине Султан, с надеждой на примирение смотревшей на него в ответ и, подойдя к её кровати, он опустился на неё.

— Как… как ты себя чувствуешь? — безуспешно пытаясь скрыть заботу и беспокойство в голосе, спросил он.

— Обычное недомогание, сопровождающее беременность, — со счастливой улыбкой ответила Эмине Султан и, смело взяв смуглую руку повелителя, положила её поверх своего живота. — Дай Аллах, рожу тебе ещё одного шехзаде. Ты же рад?

В тёмно-карих глазах султана Баязида, обращённых к жене, было признание своего поражения в этой борьбе с самим собой. Желая наказать её, он наказал сам себя, но гордость не позволяла ему сдаться прежде. А сейчас… Она была столь обезоруживающая со своей счастливой улыбкой и сияющими ярко-зелёными глазами, что он, не раздумывая, забыл о гордости и о своём наказании.

— Конечно, я рад, — выдохнул он с тёплой улыбкой. Убрав руку с её живота, он прикоснулся кончиками пальцев к её щеке. — Разве может быть иначе? Проси всего, чего хочешь.

— Просто обними меня.

Элмаз-хатун в очередной раз подавила в себе вспышку зависти и, позволив себе всего одно мгновение смотреть на объятия сестры и повелителя, поцеловавшего её в плечо, опустила голубые глаза в пол.