Её взгляд был направлен на Эсен Султан, которая также смотрела на неё. Пронзительно, с волнением и любовью. Она простила. И своей печальной, но нежной улыбкой тут же разрушила железные цепи страха и чувства вины, в которых была скована Михримах Султан.
Топкапы. Султанские покои.
Перед троном, на котором степенно восседал султан Баязид, лениво попивающий сладкий шербет из кубка, по всей площади покоев были расставлены столики, за которыми разместились шехзаде, члены Совета Дивана и другие приближённые к повелителю люди.
Они трапезничали, разговаривая между собой и что-то обсуждая. За одним из столиков разместился великий визирь Искандер-паша, а вместе с ним его верные соратники: второй визирь престарелый Али-паша и третий визирь Альказ-паша, оба бывшие зятьями правящей династии.
Сидевшие за другим столиком Мехмет-паша и возглавляемая им оппозиция в лице бейлербея Румелии Ахмеда-паши и бейлербея Анатолии Дженаби Ферхата-паши, мрачно поглядывая в их сторону, о чём-то недовольно разговаривали, но достаточно тихо.
Султан Баязид был осведомлён о наметившемся расколе в Совете Дивана, в котором образовались две противоборствующие группировки, возглавляемые великим визирем Искандером-пашой и Мехметом-пашой, но пока что не считал нужным вмешиваться. Конкуренция естественна и она же помогает отыскать наилучшее решение в той или иной ситуации.
Тепло улыбнувшись своим шехзаде, сидевшим за отдельным столиком и о чём-то весело разговаривающим, повелитель повернулся к стоявшему подле него Ферхату-аге и жестом подозвал его к себе.
— Слушаю, повелитель, — поклонившись, произнёс Ферхат-ага.
— Принесите мой подарок, приготовленный для Искандера-паши.
Эти слова были сказаны достаточно громко, поэтому все собравшиеся их услышали, и разговоры сошли на нет. Искандер-паша, поймав на себе призывный и полный дружеского расположения взгляд повелителя, поднялся из-за столика и подошёл к нему.
— Искандер, — улыбнувшись, заговорил султан Баязид. — Я безмерно благодарен Всевышнему за то, что он свёл меня с тобой. Иного великого визиря при себе я не желаю и, благо, ты справляешься с обязанностями, возложенными на тебя. Поэтому принять тебя в нашу семью, великую османскую династию, для меня повод для радости и для гордости. Да будет счастлив твой брак с моей кузиной Михримах Султан. Поздравляю.
— Благодарю, повелитель, — сдержанно улыбнулся в ответ Искандер-паша и почтенно склонил черноволосую голову.
Приняв из рук Ферхата-аги длинный меч с богато украшенной рукоятью, великий визирь на мгновение довольно улыбнулся, а после его лицо вновь приобрело непроницаемое выражение.
И за этой маской трудно было разглядеть его истинные чувства, которые он столь умело прятал. Не прячь он их, то вмиг лишился бы не только своей должности, но и жизни.
Не смея противиться воле повелителя, он безропотно принял навязанный ему брак с Михримах Султан, но это не могло избавить его от того, что тоской и мукой отзывалось в груди. Любовь.
Любовь, которая имеет цену жизни, ведь из-за этого чувства он может её лишиться. Искандер-паша и предположить не мог, обычно сдержанный и рассудительный, что станет жертвой женской красоты, причём, принадлежавшей повелителю.
Золото волос и зелень глаз, яркая и остро запоминающаяся красота, стать и очарование улыбки. Всё это в одно мгновение сразило его и, побеждённый, он с каждым днём всё сильнее томился и мучился. Для него всё это запретно и недоступно, а оттого ещё более желанно.
Топкапы. Покои Валиде Султан.
Не зря синие глаза Зеррин Султан то и дело напряжённо касались крупного кольца на её руке. И, если бы Эсен Султан была более внимательной, то осознала бы это и, возможно, смогла бы предотвратить беду. Но она была увлечена дочерью Михримах, с которой, наконец, помирилась и весь вечер не отходила от неё.
Остальным до Зеррин Султан и дела не было. Фатьма Султан и Эсма Султан окружили Валиде Султан. Эмине Султан, едва закончилась церемония, поспешила вернуться к себе, а Хафса Султан была увлечена разговором с Филиз Султан о благотворительности и их фондах.
Нилюфер Султан, погружённая в мрачные раздумья, рассеяно наблюдала за танцующими наложницами, не нуждающаяся в чьём-либо обществе. Её пугало и настораживало то, что она вроде как чувствовала к Серхату Бею. Она бы не назвала это влюблённостью. Что-то, а не это. Возможно, чувство собственничества? Дух соперничества или упрямство, заставляющее её просто-напросто злить влюблённую Эсму?
Пытавшаяся в себе разобраться она на видела, с какой злобной насмешкой и в то же время решительностью полыхают синие глаза Зеррин Султан, сидевшей с ней за одним столиком. Они демонстративно не обращали друг на друга внимание, всё ещё храня воспоминания о недавней ссоре.
Улучив момент, Зеррин Султан осторожно надавила на большой синий сапфир на своём кольце, и тот, как крышка шкатулки, открылся вверх. В углублении под ним ним блестела черная маслянистая жидкость, с виду совершенно безобидная.
Но, стоит ей попасть в организм человека, она становилась смертельно опасной.
Воровато обернувшись через плечо, Зеррин Султан убедилась, что в их сторону никто не смотрит. Нилюфер Султан также отвернулась в сторону и, решившись, рыжеволосая султанша одним быстрым движением вылила жидкость из кольца в кубок сестры. Она тут же растворилась без остатка в сладком шербете.
Чувствуя, как от волнения трепещет сердце, Зеррин Султан вернула большой сапфир на кольце на место и, смежив веки, выдохнула. Её одолели липкий страх и рой сомнений. Что же она наделала?
========== Глава 7. Власть любви ==========
Шло время, приближаясь к полуночи, и празднество в покоях Валиде Султан в честь ночи хны Михримах Султан близилось к своему завершению. Но Нилюфер Султан так и не прикоснулась к своему кубку со сладким шербетом, в котором был растворён яд.
Зеррин Султан, сидевшая рядом с ней за одним столиком, выглядела напряжённой и мрачной. Она всё ждала того момента, когда её сестра, наконец, сделает глоток отравленного напитка, но он не наступал. Это злило её и вместе с тем приносило толику облегчения. Может, это к лучшему, раз отравление не удастся? Возможно, она поторопилась?
Когда она уже была готова смириться с неудачей, смуглая рука Нилюфер Султан потянулась к кубку, и всё внутри Зеррин Султан замерло в напряжении. Её синие глаза были направлены прямиком на кубок, в котором плескался светло-розовый шербет из клубники. Они были полны такого мрачного нетерпения, что это привлекло внимание Эсен Султан.
На мгновение отвлёкшись от разговора с дочерью Михримах Султан, от которой она не отходила весь вечер, женщина бросила мимолётный взгляд серо-голубых глаз на свою вторую дочь Нилюфер Султан. Она подносила к губам кубок, за чем напряжённо наблюдала Зеррин Султан, которая выглядела, мягко говоря, подозрительно.
Сложив два и два, Эсен Султан ощутила прилив ужаса и всепоглощающего страха.
— Нет, Нилюфер! — вскрикнула она, подорвавшись с подушки, на которой сидела. — Не пей.
Всё замерло. Разговоры стихли, оборвалась весёлая музыка и следом за ней танцы наложниц. Взгляды, полные недоумения и растерянности, обратились к Эсен Султан, которая, мертвенно бледная, подошла к столику, за которым сидели Нилюфер Султан и Зеррин Султан, и вырвала из руки дочери кубок.
— В чём дело, Эсен? — холодно спросила Валиде Султан.
Нилюфер Султан непонимающе хмурилась, смотря на мать. Та же, не обратив на вопрос Валиде Султан никакого внимания, с мрачной усмешкой подошла к напряжённой Зеррин Султан и протянула к ней руку с кубком.
— Пей.
Валиде Султан и Фатьма Султан настороженно переглянулись между собой.
— Что? — с недоумением переспросила Зеррин Султан, но её синие глаза испуганно забегали, что она не могла скрыть. — Что вы себе позволяете?
— Валиде, — воскликнула Михримах Султан, поднявшись с тахты, на которой сидела подле Валиде Султан, и осторожно подойдя к матери. Она знала, что в такие моменты, когда мать ведёт себя странно и эмоционально нестабильно, с ней нужно быть мягкой. — Прошу вас, успокойтесь.
