— Нилюфер, здравствуй.

Уже не вызывая удивления, они обнялись. Нилюфер Султан, отстранившись от шехзаде, задержала руку на его плече и с неуловимой горечью заглянула ему в глаза, а после отодвинулась и вновь стала невозмутимой.

— Добро пожаловать. Надеюсь, хотя бы на этот раз ты принял участие в сражении? Или же в прошлом я лишь зря тратила время, пытаясь научить тебя держать в руке меч?

Эсму Султан всегда подобные ее насмешливые шутки возмущали, и она с высокомерием поглядела на женщину, которую до сих пор на дух не выносила, не забыв давних обид. Однако шехзаде Мурад, как всегда, лишь улыбнулся.

— Не поверишь, но да. Повелитель впервые поручил мне возглавить атаку. Славное было сражение… Жаль, тебя там не было.

Нилюфер Султан ухмыльнулась, засчитав это за удачный ответный укол. Шехзаде знал, как она ненавидела то, что родилась женщиной, и как мечтала однажды оказаться в гуще сражения и дать, наконец, достойное применение своим навыкам в воинском искусстве.

— Дорогая сестра, — шехзаде Мурад подошел к Эсме Султан, с которой они вместе пришли в этот мир, и в знак особого расположения поцеловал ее руку.

— Мурад, — с полной любви улыбкой Эсма Султан подалась к брату, и они тепло обнялись. — Слава Аллаху, ты вернулся живым и невредимым. Как же я не люблю эти ваши войны и сражения… Давуд-паша в порядке? Он писал мне, но я знаю, что он способен даже солгать, лишь бы не волновать меня, как он считает, напрасно.

— Тебе не о чем волноваться, Эсма. Он в порядке, как и наш отец. Я приеду к вам с Нермин во дворец на ужин, если ты не против. Перед отъездом в Манису хочу немного побыть с вами. Кто знает, когда мы в следующий раз свидимся?

— Конечно, я буду ждать тебя, — радостно отозвалась Эсма Султан.

Кивнув, шехзаде Мурад повернулся к своей младшей сестре, с которой он был далеко не так близок, как с Эсмой Султан. Между ними стояли многие годы разницы в возрасте и большие расстояния меж столицей и Манисой. Поэтому он лишь ласково коснулся щеки смутившейся Айнур Султан, которая ему поклонилась. Затем поприветствовал остальных родственниц в лице жен отца, вежливо и дружелюбно улыбнувшейся ему Фюлане Султан и Нергисшах Султан, его кузины, которая, оказывается, находилась в столице.

— Если вы закончили, я хотел бы обсудить с братьями обстоятельства похода и ситуацию в столице, — не дав младшим шехзаде поприветствовать семью, нетерпеливо произнес шехзаде Осман. — Султанши, прошу вас.

Шехзаде Мехмет с сожалением улыбнулся возмутившейся матери, которая недовольно поглядела на его брата, а шехзаде Орхан, казалось, пропустил его слова мимо ушей, провожая взглядом мимолетно улыбнувшуюся ему Айнур Султан, когда она проходила мимо братьев.

Когда все султанши следом за идущей впереди всех Фатьмой Султан вышли в коридор, она обернулась на них и тепло всем улыбнулась.

— В честь победы и возвращения наших шехзаде я хотела бы устроить этим вечером в своих покоях праздничный ужин, на который приглашаю всех, кто пожелает на него явиться.

— Прошу прощения, султанша, но я не смогу придти, хотя очень этого бы хотела, — виновато улыбнулась ей Эсма Султан. Нергисшах Султан, которая стояла подле Фатьмы Султан, любопытно на нее смотрела, видя впервые. — Я пообещала встретить у себя брата, с которым мне вскоре придется расстаться.

— Разумеется. Я все понимаю, Эсма. А ты, Нилюфер?

Все обернулись на высокую смуглую женщину с хмурым недовольным лицом, которая Нергисшах Султан против воли насторожила.

— Увы, я вынуждена отказаться. Мой любимый муж вернулся из похода, и он, верно, не пожелает отпускать меня этим вечером от себя.

Все уловили в ее тоне горечь и словно бы обвинение. Не дождавшись ответа, Нилюфер Султан уверенной гордой походкой обошла столпившихся султанш и удалилась по коридору.

— А я, госпожа, с радостью приму ваше приглашение, — нарушив неловкую тишину, любезно проговорила Фюлане Султан.

— Что же, прекрасно, — заключила Фатьма Султан и, развернувшись, в сопровождении Нергисшах Султан направилась в гарем.

Бельгин Султан вся лучилась радостью по причине возвращения ее горячо любимого сына и даже не заметила, шествуя по коридору, как сильно взволнована ее воспитанница Айнур Султан. Но Афсун Султан, следовавшая за ними, не была столь ослеплена радостью, и от ее зоркого взгляда не укрылось ее состояние, которое, конечно, же она связала со своим сыном. Во время встречи шехзаде она, как и любая истосковавшаяся по своему ребенку мать, смотрела на сына и, конечно же, заметила их с сестрой переглядывания через все покои.

Тем временем в султанских покоях шехзаде вышли на террасу, где разместились на подушках за столиком, который предусмотрительно накрыли слуги.

— Ну как ты здесь, Осман? — обратился к младшему брату шехзаде Мурад, который сидел рядом и с хмурым лицом жевал, явно не настроенный на беседу. — Как прошел для тебя опыт регентства?

— Прекрасно, — с материнской язвительностью ответил шехзаде Осман, не глядя на него. — Вместо того, чтобы участвовать в сражениях, я был вынужден отсиживаться в Топкапы среди женщин и выслушивать их беспрерывные упреки в том, что я недостаточно мил для них.

Шехзаде Мурад прочистил горло, выдав этим чувство неловкости, овладевшее им. Шехзаде Мехмет, который побаивался своего задиристого злобного брата, опустил взгляд в свою тарелку, а шехзаде Орхан, поглядев на того, как на ребенка, который раздражал его своим хныканьем, невозмутимо ел.

— Отец оказал тебе высочайшее доверие, оставив охранять престол и столицу, — поучительно проговорил шехзаде Мурад, не зная, как это нервирует брата. — Ты должен быть горд этим. Такого опыта ни я, ни твои братья не имеем.

— Горд? — с негодованием переспросил шехзаде Осман и истерично усмехнулся. — Полтора года просидеть во дворце и принимать пашей, подписывая принесенные ими бумажки — повод для гордости?! Мое дело — война! Раз уж тебе кажется таким важным это регентство, сам бы и остался в столице. Но ведь вы все и ты, Мурад, с радостью отправились в поход, зная, что лишь это — повод для гордости! Вы занимались мужским делом, пока я тут…

— Нам еще долго выслушивать твои жалобы? — холодно осведомился шехзаде Орхан, и все от неожиданности уставились на него в воцарившейся мертвой тишине. — Будь ты способен тоже заниматься мужским делом, отец бы взял тебя с собой на войну, но, как мы все увидели, он решил иначе. Как думаешь, Осман, о чем это говорит?

— Орхан, — предостерегающе сказал шехзаде Мурад, зная, к чему все идет.

— Намекаешь на то, что я не воин? — прорычал шехзаде Осман, прожигая яростным взглядом ненавистного брата. — Или, может, что я женщина?!

— Я имел в виду, что для подписания бумажек ты подходишь больше, чем для войны, — словно насмехаясь над его яростью, саркастично ответил шехзаде Орхан. — Но и твои предположения не далеки от истины.

Шехзаде Осман рванулся из-за стола, задев тот, из-за чего его кубок опрокинулся и излил вино по его поверхности. Шехзаде Мехмет испуганно дернулся и настороженно на него посмотрел, всем сердцем не любя ссоры и перебранки.

— Что ты сказал?!

— Давайте все немедленно успокоимся, — тоже встав, миролюбиво, но напряженно произнес шехзаде Мурад. — Вы, кажется, забыли, что я здесь.

Лениво поднявшись с подушки, шехзаде Орхан широко расставил ноги и с тонкой ухмылкой посмотрел на полыхающего от гнева брата, показывая, что готов продолжить перепалку и намерен, как всегда, выйти из нее победителем.

— Я сказал, что ты годишься лишь для того того, чтобы развлекаться с рабынями из гарема и хлестать вино, заодно подписывая бумажки, которые любезные паши тебе преподнесут, — с презрением воскликнул он. — Как удачно, что повелитель учел эти твои склонности и оставил в столице, пока мы воевали. И ты еще чем-то недоволен?

Взорвавшись, шехзаде Осман в слепой ярости бросился к брату, опрокинув стол, из-за которого выскочил шехзаде Мехмет, и, грубо оттолкнув попытавшегося его остановить старшего брата, схватил обидчика за воротник его кожаного дуплета и хотел было ударить, но кулак шехзаде Орхана настиг его первым — тот не стал ждать, когда противник нанесет ему удар и опередил его.