Обезглавлен. Это прозвучало так просто в его устах, словно бы в этом слове и не заключался вселенский ужас, который постепенно овладевал султаншей. Но, похоже, чувство это было слишком огромным для нее, слишком мучительным, или же это сказалась бессонная ночь. Покачнувшись на нетвердых ногах, она медленно обмякла, скользнув ладонью по гладкому дереву гроба, и повалилась бы без чувств на землю, если бы не подхвативший ее сзади Ферхат-ага.
Когда же она пришла в себя, то рассеянно уставилась в балдахин над головой, пытаясь вспомнить, что произошло, и только спустя минуту почувствовала, что ее кто-то держит за руку. Повернув светловолосую голову, она увидела сидящую на кровати рядом с ней Эсму Султан, которая смотрела на нее с сочувствием и беспокойством.
— Эсма? Что…
Султанша хотела было спросить «что случилось?», но тут и сама в новом приливе леденящего необъятного ужаса вспомнила, как ей привезли в заколоченном гробу тело ее обезглавленного мужа. Судорожно вдохнув, словно от спазма в горле, она до боли сжала руку подруги.
— Тише-тише, милая, — мягко зашептала Эсма Султан, свободной рукой став лихорадочно гладить ее по лицу, по волосам, чтобы хотя бы немного успокоить.
Михримах Султан долго лежала, сжимая ее руку, и из глаз ее не переставая лились слезы. Они ручьями бежали по ее щекам, промачивая тонкое вышитое золотой нитью покрывало. Султанша не издавала ни пронзительных воплей, ни громких надрывных рыданий. Она просто тихо стонала, стиснув зубы, словно пытаясь всеми силами заглушить адскую боль в своей истерзанной душе. И стон этот был столь же непрерывным, как и мучившая ее сердечная рана.
Только спустя, пожалуй, пару часов, она в полном изнеможении провалилась в беспокойный сон, то и дело вздрагивая или постанывая как от причиненной боли. И Эсма Султан ни на миг не оставляла ее. Она полнилась страхом, не представляя, на что может решиться ее подруга в силу столь сокрушительной для нее потери.
Дворец Нилюфер Султан.
Султанша, словно чужая, после завтрака прогуливалась по дворцу, пытаясь свыкнуться с мыслью, что теперь это ее новый дом. Слуг она тоже толком не знала, и они ее порядком раздражали своим излишним вниманием. Где бы она не находилась, всюду за ней следили чьи-нибудь глаза, от которых страстно хотелось спрятаться. И лишь выйдя в сад, Нилюфер Султан смогла, наконец, хотя бы немного побыть одна. Сад был очень мал, но она нашла в нем укромное место и, не заботясь о платье, села прямо на траву под сенью какого-то высокого дерева, скрывшего ее своими густыми ветвями от солнца.
Как девчонка, которой она по сути и была, султанша позволила себе, прислонив голову к стволу дерева, вдоволь пожалеть себя и наплакаться, больше не давя в себе рыдания, которым позволила свободно вырываться из груди. Спустя время ей стало немногим легче, и слезы на щеках высохли на ветру, но в груди осталась эта тяжесть, которой она не могла дать определение. Возможно, эта была душевная боль или неизбывная тоска, но из-за этого чувства ей даже дышать было тяжело.
В таком состоянии ее и обнаружил шехзаде Мурад, который порядком удивил султаншу, представ перед ней на тропинке, что вела ко дворцу. Он замер, не дойдя до нее нескольких шагов, и внимательно оглядел. Разумеется, нужно было быть слепым, чтобы не увидеть, в каком состоянии пребывала его подруга.
— Решил навестить тебя перед возвращением в Манису. Хотя, признаться, ожидал другой встречи, — немного неловко заговорил шехзаде Мурад, чувствуя себя странно при виде опечаленной и молчаливой султанши, которую привык видеть всегда сильной и не в пример язвительной. — Как ты? — присев рядом с ней на траву, осторожно спросил шехзаде.
— Справлюсь, — выдавив улыбку, хрипло ответила Нилюфер Султан и, повернув к нему какое-то слишком бледное лицо, в знак привязанности положила голову на его плечо. — А как ты? Хорошо повеселился на моей свадьбе? — голос ее был тих и переполнен горечью.
— Нилюфер, не пугай меня, — встревоженно воскликнул шехзаде. — Все настолько плохо? Коркут-паша… он, конечно, мужчина волевой и жесткий, но я не думал, что он… ну, станет причиной такого твоего состояния. Он был… груб?
Она помедлила и, преодолев желание снова разрыдаться и по-детски пожаловаться на свою участь, произнесла:
— Нет. Просто я была не готова к браку, но кого это, спрашивается, волновало?
— Моя сестра тоже была не рада своей свадьбе, но сейчас она счастлива и уже вскоре станет матерью. Думаю, со временем и ты свыкнешься. Хотя, не мне судить…
Новость о беременности Эсмы нисколько ее не тронула. Она терпеть не могла эту вечно страдающую от надуманной любви к ее, между прочим, Серхату, девицу с завышенным самомнением и излишне ранимым нравом.
— Ну что, как твоя долгожданная Маниса? — чуть насмешливо спросила султанша, помня, как он рвался в санджак и мечтал заслужить одобрение отца. — Наверно, из советов не вылазишь?
— Да, так и есть, — хмыкнул юноша. — Многое нужно сделать… Пока что я справляюсь, и отец мною доволен. Я надеюсь, он возьмет меня в готовящийся поход, хотя теперь, с казнью Искандера-паши, не знаю, состоится ли он.
Нилюфер Султан в недоумении подняла голову с его плеча и нахмурилась.
— Его казнили?.. Мужа Михримах?
— Да, прошлой ночью, — угрюмо подтвердил шехзаде Мурад. — Никто не знает, что произошло, но так распорядился повелитель. Я еще не виделся с ним, но перед отъездом попытаюсь выяснить обстоятельства случившегося. Не может быть, чтобы отец, всегда так доверявший Искандеру-паше, вдруг без причины отдал приказ о казни, да еще такой спешной, посреди ночи. Что-то явно произошло между ними…
— Все это очень странно, — хмуро заметила девушка. — Казнили великого визиря, когда на носу поход? Да еще по неизвестным причинам вот так, ночью?
— Представляю, каково сейчас Михримах. Ты не поедешь к ней? Все же вы сестры…
— У меня нет настроения смотреть на ее рыдания, — отрезала Нилюфер Султан. — Своих печалей достаточно. Но я напишу ей что-нибудь в знак соболезнования.
— Ты к ней несправедлива, — мягко укорил ее шехзаде. — Такое горе…
— Жизнь вообще несправедлива, если ты не заметил. И не только к ней.
Шехзаде Мурад помолчал, думая, как бы осторожно спросить про то, ради чего по сути приехал, и все же решился.
— Она здесь, с тобой?
Нилюфер Султан по его тону тут же поняла, о ком он спрашивал, и горестно вздохнула.
— Нет, — разом оборвав все его надежды, ответила она. — Перед свадьбой мы попытались сбежать из дворца, но нас поймали, и эта ведьма Хафса заперла меня в покоях, как пленницу, а Дафну сослала в Старый дворец. Она там. Мне ее так не хватает…
— Сослали?.. — возмутился шехзаде, отодвинувшись от подруги и в непонимании посмотрев ей в глаза. — Почему же ты за ней не послала?
— У меня нет на то власти, Мурад, — мрачно отозвалась Нилюфер Султан и уже ехидно продолжила: — Кто я, чтобы перечить нашей так называемой Валиде Султан? Она же у нас всем в столице заправляет. Решает, кому что делать и как жить.
И вдруг темные глаза шехзаде вспыхнули какой-то неожиданной решимостью, чего султанша, конечно, не заметила, продолжив злословить в адрес ненавистной Хафсы Султан.
Топкапы. Покои Валиде Султан.
С тех пор, как сбежал Мехмет-паша, Идрис-ага никогда еще не видел свою госпожу такой довольной. Она пребывала в прекрасном расположении духа, когда он явился к ней по ее зову этим утром и, конечно, знал, что причиной этому было их удавшееся дело по разоблачению Искандера-паши и Эмине Султан. Попивая из кубка любимый лимонный шербет, Хафса Султан встретила его благосклонной улыбкой, восседая на софе на своей просторной солнечной террасе в неизменно пышном темно-синем атласном платье.
— Султанша, доброе утро. Вы желали видеть меня?
— Да, Идрис, — изящным движением отставив кубок на столик, кивнула она. — Хочу, чтобы ты связался с Коркутом-пашой и назначил ему встречу на завтра в Мраморном павильоне. Теперь, когда Искандер-паша лишился головы и благополучно ушел с моего пути, необходимо решить, что делать дальше. Я дала паше то, что обещала — брак с султаншей, так что теперь и он должен помочь мне. Думается мне, великим визирем станет зять повелителя Давуд-паша, который также пользуется его доверием, но нам нужно сделать так, чтобы и он отошел с дороги и уступил место Коркуту-паше. Только тогда я смогу в полной мере влиять на политику.
