— Как закончится траур, начинайте подготовки к свадьбе. Я сам сообщу паше о той чести, которой намерен его удостоить.

— Как вам будет угодно, повелитель, — якобы покорно отозвалась Хафса Султан, получившая желаемое. Но, вспомнив о том, о чем еще она должна была заговорить, растеряла все довольство. Однако, она смогла себя преодолеть и сдержанно произнесла: — Есть еще кое-что, о чем я должна поговорить с вами. Не знаю, право, как об этом сообщить… До сих пор прийти в себя не могу.

— Что стряслось? — мрачно посмотрел на нее повелитель.

— Мой муж Мехмет-паша…. Выяснилось, что этой ночью он сбежал из столицы. Накануне мы… крупно поссорились, но я и не предполагала, что все закончится этим. Клянусь, повелитель, я не знаю, связано ли это с нежеланием паши и дальше пребывать рядом со мною или же его бегство вызвано другими причинами.

— Сбежал?.. — возмущенно отозвался султан Баязид, сдвинув брови. — Что за дерзость?! Я велю немедленно найти его. Ферхат-ага!

— Нет, прошу вас, оставьте все, как есть! — поспешила отговорить его Хафса Султан. — Я думаю, так будет лучше. Смерть нашей дочери — вот, что разрушило наш брак. Он сам себя наказал, бежав и отказавшись от всего, чем жил прежде. Теперь у Мехмета-паши нет ничего. Ему придется прозябать в нищете и безвестии, боясь за свою жизнь. Для него это даже хуже, чем казнь.

Ферхат-ага, вошедший на балкон, поклонился и в ожидании приказаний повернулся к падишаху, но тот, несколько мгновений хмуро посмотрев на Хафсу Султан, жестом велел ему удалиться.

— Будь моя воля, я бы нашел его и предал казни, но раз ты желаешь поступить так, я тебе препятствовать не стану. Но мыслимо ли, чтобы ты осталась без мужа, находясь в браке? Я немедленно велю шейх-уль-исламу расторгнуть этот брак и освободить тебя от уз, связывающих с предателем.

— Благодарю вас за заботу, государь, — султанша склонила русоволосую голову в тайном облегчении от того, что не придется самой просить об этом. — Позвольте оставить вас.

— Будь стойкой, Хафса, — желая ее подбодрить, воскликнул повелитель и погладил ее по плечу. — Все это останется позади, а мы сможем вновь обрести счастье и покой. Не думай о том, как поступил Мехмет-паша. Он не достоин твоих переживаний.

Выдавив улыбку, Хафса Султан поклонилась и оставила его одного, повернувшегося к перилам с угрюмым видом.

Дворец Эсмы Султан.

Спустившись в холл, Фидан-хатун увидела, как дочь паши Сельминаз-хатун отдает приказы служанкам, которые на деле должны были служить своей госпоже Эсме Султан и никому более. Подождав, когда Сельминаз-хатун уйдет, она подошла к служанкам с неодобрением на лице.

— Я же говорила вам, что вы не обязаны исполнять ее приказы. Во дворце у вас одна госпожа — это Эсма Султан Хазретлери, супруга паши и истинная хозяйка дворца, который ей на свадьбу подарил отец-султан. Если вы и дальше будете забывать об этом, я поговорю с султаншей, и вас выгонят из дворца!

— Помилуй, Фидан-хатун! — воскликнула одна из испуганных служанок, Амина-хатун. — Что мы можем сделать? Мы не в силах перечить Сельминаз-хатун. Она тоже грозится, что выставит нас за дверь, если мы не станем подчиняться ей.

— Грозится она, — фыркнула Фидан-хатун. — Ну ничего, девушки, ей недолго осталось жить в этом дворце.

— О чем это ты, Фидан?

— Сельминаз-хатун давно пора снова замуж. Султанша уже поговорила об этом с пашой, и тот, насколько я знаю, с ней согласился. Выйдет замуж, и следа ее тут не останется.

Девушки удивленно зароптали, а Сельминаз, стоящая за дверьми холла, напряженно замерла. В коридоре она замешкалась, так как подол ее платья зацепился за что-то, и случайно услышала разговор служанок в холле. Она была ошарашена. Ей нельзя было выходить замуж, ведь иначе ей придется покинуть отца и оставить его этой Эсме Султан! Она оставит ей и этот дворец, который уже стала считать домом, и ту роскошную жизнь, которой только-только начала наслаждаться. Нужно было как-то ей помешать, отложить свадьбу, сделать ее невозможной. Судорожно соображая, что ей делать, Сельминаз поспешила в свои покои.

Скрыв лицо в капюшоне зеленого бархатного плаща, она шла по городскому базару в царящей на нем суматохе. Сельминаз прежде не бывала здесь, предпочитая отправлять за покупками слуг, но в этот раз она могла доверять лишь самой себе. Отыскать нужную ей лавку не составило большого труда. Как-то раз, по прибытии в столицу, к этой торговке, известной в Стамбуле, обратилась Ракель-хатун в надежде, что травы той излечат ее бесплодие. Постучавшись в дверь, Сельминаз толкнула ее и вошла в лавку, в которой витал терпкий аромат трав, однако их самих нигде не было. Это место было похоже на простой дом бедной семьи. Откуда-то к ней вышла женщина средних лет не самой приятной наружности с пронзительным взглядом черных глаз.

— Чего тебе, хатун?

— Мне… нужно что-то, что поможет изобразить болезнь. Но не серьезную, лишь недомогание и слабость. Есть у вас что-нибудь для этого?

Женщина, оглядев ее, почему-то усмехнулась и молча ушла, вскоре вернувшись с пучком какой-то травы в руках с резким ароматом, напоминающим усиленный во много раз запах мяты.

— Будь осторожна. Заваривай эту траву в маленьких количествах, иначе твое лживое недомогание обратится в истинную болезнь. И еще… Если нужен длительный эффект, пей траву два раза в неделю, но помни, что по истечении месяца пить ее более нельзя, если не хочешь по-настоящему захворать.

С опаской забрав пучок травы из ее руки, Сельминаз спрятала его под плащом и вынула оттуда несколько золотых монет. Торговка молча приняла их и снова скрылась в полумраке. Покинув лавку, Сельминаз боязливо огляделась и поспешила было покинуть базар, как вдруг ее взгляд зацепился за знакомую фигуру. Она остановилась, обтекаемая толпой, и взгляд ее был прикован к невысокой женщине с темными волосами, собранными в знакомую прическу, на узком лице которой прежде всегда недовольно поджатые тонкие губы улыбались. Она стояла возле лавки, где продавалась самодельная деревянная мебель вроде столиков и детских колыбелей. Подойдя, Сельминаз коснулась ее плеча. Когда женщина растерянно обернулась, то улыбка ее померкла.

— Сельминаз?..

— Ну здравствуйте, Ракель-хатун. Не ожидала вас здесь встретить. Как поживаете?

— Все… хорошо, — с заминкой ответила та, выглядя странно радостной и светлой. Желчи в ней больше не угадывалось, что настораживало. — Паша подарил мне хороший дом и слуг. Он полностью оплачивает мое проживание. Живу, ни в чем не нуждаясь, благодаря его щедрости.

— Ни в чем не нуждаясь? — усмехнулась Сельминаз и с иронией добавила: — На вас это не похоже.

Ракель-хатун напряглась и почему-то посильнее запахнула полы плаща, что не укрылось от ее бывшей падчерицы. Сельминаз успела увидеть легкую округлость на ее животе и в удивлении перевела взгляд на лицо женщины.

— Аллах, сохрани, вы что же?..

— Тише! — шикнула на нее Ракель-хатун и, взяв под локоть, увела подальше от лавки и чужих ушей. — Никто об этом не знает. И твой отец тоже. Я сама узнала спустя день после его свадьбы на этой султанше, так что он развелся со мной, не подозревая, что я жду ребенка.

— Но почему ты до сих пор не сообщила ему? — Сельминаз забыла о вежливости от овладевшего ею ошеломления. — Вы столько лет мечтали о детях! Поверить не могу, что тебе удалось забеременеть спустя столько времени…

Ракель-хатун счастливо улыбнулась, с невыразимой нежностью положив ладонь поверх своего округлого живота.

— Аллах, наконец, одарил меня своей милостью. Представляешь, я, оказывается, забеременела еще в Эскишехире. Срок-то уже четыре месяца, а я и не ведала…

— Отец разделит с тобой эту радость, пусть вы и разведены. Никогда не оставит вас с ребенком без своей заботы и внимания. Он должен знать, Ракель-хатун. Рано или поздно отец все равно узнает о ребенке, так зачем тянуть? Такая радость для нашей семьи. Аллах, он столько ждал этого спустя годы после моего рождения!