Искандер-паша напрягся, но по-прежнему не смотрел в ее сторону и ужинал, тем самым демонстрируя свое пренебрежение. Скользнув по нему взглядом, Михримах Султан улыбнулась шире, чтобы обратить внимание тетушки на себя, дабы она не задевала ее без того взвинченного мужа.

— Султанша, в послании, в котором вы ответили на мое приглашение, вы упомянули, что у вас есть ко мне какое-то дело. Любопытно узнать, какое.

— Ах да, я хотела предложить тебе стать одной из попечительниц моего вакфа, — ответила Хафса Султан и кольнула взглядом пашу, который, наконец, посмотрел на нее — хмуро и слегка возмущенно. Этого она и ожидала. — Помнится, ты давно просила привлечь тебя к благотворительности.

— Не думаю, что это хорошая мысль, — процедил Искандер-паша, отчего радостная улыбка на лице его жены померкла. — Она не в том положении, чтобы брать на себя подобную ответственность, да и я не хотел бы, чтобы султанша принимала участие в политике и уж тем более в работе вашего вакфа.

— Паша, прошу вас! — чтобы сгладить возникшее за столом напряжение, воскликнула Михримах Султан. Муж даже не посмотрел на нее, продолжая прожигать взглядом ее невозмутимую тетушку. — Султанша, не сочтите это за грубость. Искандер-паша очень уж печется обо мне в моем положении и потому…

— Не стоит, Михримах, — прохладно улыбнулась ей Хафса Султан. — Я понимаю его беспокойство, но мне не понятно это нежелание твоего участия в работе моего вакфа. Чем же это вызвано, паша? Тем, что я им управляю? — она повернула к нему голову с надменным видом, и ее бриллиантовый венец ослепительно сверкнул.

Какое-то время Искандер-паша молчал, угрюмо смотря на нее, а после сухо ответил:

— Я не обязан перед вами отчитываться в данном вопросе, но если вы интересуетесь… Я против того, чтобы вы втягивали мою жену в свои дела.

Михримах Султан не знала, куда деться, слушая их вежливую ссору, но вмешиваться побаивалась, потому лишь испуганно смотрела то на мужа, то на Хафсу Султан.

— Любопытно, что вы имеете в виду, паша? — холодно осведомилась последняя.

— Не вижу смысла далее обсуждать это, — отрезал он и показательно вернулся к трапезе.

— Я, пожалуй, велю принести нам сладости, — благодушно воскликнула Михримах Султан в возникшем молчании и обернулась на стоящую в стороне Гюльшан-калфу. Та, поклонившись, отправилась на кухню. — Зная, что вы любите лимонный шербет, я распорядилась приготовить его для вас, султанша.

— Очень мило с твоей стороны, Михримах, — выдавила светскую улыбку Хафса Султан. — Благодарю. И все же я хочу спросить у тебя самой. Хочешь ли ты стать попечительницей? Знай, ты не обязана во всем подчиняться воле мужа. Из вас двоих госпожа — ты, а он — раб, должный служить тебе, как члену династии. Решение за тобой.

Михримах Султан покрылась румянцем от страха и смущения и настороженно поглядела на мужа, который выглядел так грозно, что у нее внутри все похолодело. Он отбросил ложку на стол, которая упала на него с оглушительным звоном, и резко встал, отчего стул со скрипом проехался по полу. Хафса Султан наблюдала за этим со скрытой ухмылкой, а ее племянница вздрогнула и тоже поднялась.

— Я не позволю называть меня рабом в моем дворце и за моим столом, как и толкать мою жену на темный путь, по которому идете вы сама! — в гневе воскликнул Искандер-паша, и голос его эхом пробежался по сводам холла. — Думаю, ужин закончен. Вам пора уходить.

— Паша, не нужно, прошу! — запричитала Михримах Султан и, видя, как оскорбленно встала из-за стола тетя, поспешила к ней с умоляющим видом. — Султанша, ну хотя бы вы! Это какое-то недоразумение. Уверена, паша не хотел сказать ничего, что задело бы вас и…

— Михримах, довольно, — оборвал ее Искандер-паша.

Когда жена испуганно на него посмотрела, он наградил ее долгим тяжелым взглядом, и та покорилась. Виновато посмотрев на Хафсу Султан, девушка со слезами на глазах поспешно покинула холл, в котором с ее уходом воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь треском поленьев в горящем камине. Хафса Султан напряглась, когда паша стал медленно приближаться к ней, но не показала этого и высокомерно вскинула русоволосую голову. Он был так высок, что, когда подошел вплотную, Хафса Султан оказалась ему по плечо, если не ниже.

— Вы хотите что-то еще сказать мне? — с вызовом произнесла султанша.

— Держитесь подальше от моей жены, — процедил Искандер-паша. — Я не позволю кружить ей голову заверениями в том, что она не должна считаться со мной.

— Я сама разберусь, что мне делать, — в тон ему ответила Хафса Султан. — Если вы так хотите, чтобы я ушла, я уйду, но прежде хочу сказать. Не думайте, паша, что вам удастся в свою очередь вскружить голову повелителю, обвиняя моего мужа во всех преступлениях. Он не виновен ни в том, что происходило в Сивасе, ни в тех нападениях на вас и Давуда-пашу. Вам удобно обвинять его в этом, потому что вы больше всего на свете желаете избавиться от Мехмета-паши в страхе, что однажды он займет ваше место. Но знайте, я не позволю несправедливо возложить на него чужую вину. Если продолжите уверять повелителя в его виновности, то встретите на своем пути меня.

Искандер-паша был возмущен ее словами. Как она смеет угрожать ему, великому визирю, да еще обвинять его в несправедливости и алчности?

— Каждое ваше слово пропитано ложью! — в холодной ярости воскликнул он. — Вы знаете, что ваш муж виновен, но в надежде спасти его утверждаете, что это не так. Мне противно слушать вас, зная, что именно вы и являетесь зачинщицей всех этих преступлений. Мехмета-пашу я знаю много лет. Да, он жаден до золота и честолюбив, но, увы, не обладает особым умом. Он лишь орудие в ваших руках. И я не позволю вам, пусть даже султанше, и дальше чинить несправедливость. Если хотите управлять гаремом — пусть так, меня это не касается, но вашего вмешательства в политику я не потерплю. И это меня вы встретите на своем пути, если продолжите плести свои интриги против меня или любого другого члена совета.

Не дав ей ответить, Искандер-паша развернулся и стремительно покинул холл, с грохотом захлопнув за собой двери. Хафса Султан проводила его полыхающим от негодования взором.

Дворец Эсмы Султан.

Когда Эсма Султан спустилась в холл, приведя себя в порядок, Давуд-паша уже вернулся и целовал в лоб Сельминаз, приветствуя ее. Заметив жену, он посмотрел на нее поверх головы дочери и, отстранившись от последней, поклонился. Сельминаз помрачнела, наблюдая за этим. Ее оскорбляло, что отец должен кланяться этой девице, которая была младше ее самой.

— Паша, — улыбнулась Эсма Султан, играя прежнюю себя, из которой выросла, как из старого платья. — Добро пожаловать.

— Благодарю, султанша, — учтиво ответил Давуд-паша. — Как вы?

Она намеренно помедлила и позволила ненадолго искреннему своему настроению мелькнуть во взгляде, как снова улыбнулась.

— Все хорошо. Мы ждали вас к ужину. Прошу, садитесь за стол.

Сельминаз ревниво посмотрела на нее и сладко улыбнулась покосившемуся на нее отцу, после чего они втроем сели за длинный стол. Супруги, как положено, оказались на противоположных его концах, а Сельминаз — посередине, так что от отца и султанши ее отделяло по два свободных стула.

— Вы уже познакомились? — поглядев сначала на одну, а после на другую девушку, спросил Давуд-паша с улыбкой. Он, верно, ждал, что они подружатся в первый же день знакомства.

— Да, отец, — все так же сладко улыбнулась ему Сельминаз. — Я очень рада нашему с султаншей знакомству, думаю, как и она. Не так ли?

— Конечно, — в тон ей ответила Эсма Султан и постаралась сделать свою улыбку такой же милой, хотя ей больше всего на свете хотелось опрокинуть свою тарелку на голову этой девице, возомнившей себя равной ей. — Я была приятно удивлена тем, как Сельминаз обустроила наш дворец по вашему позволению. Но мне хотелось бы внести что-то свое.

— Разумеется, султанша, — кивнул Давуд-паша, не заметив, как его дочь смерила ту высокомерным взглядом. — Вы вольны делать все по своему желанию.