— Калфа отправила меня в прачечную с поручением, а я заблудилась, — мгновенно сориентировавшись, солгала Афсун-хатун, не преминув виновато улыбнуться. — Еще плохо знаю дворец. Простите, ага. Не подскажете, куда мне идти?
— Иди по коридору, после сверни налево, — ответил Идрис-ага, указав рукой себе за спину, и повернулся к Элмаз-хатун с серьезным видом. — Ты все поняла? Передай своей госпоже все то, что я сказал. Айнель-хатун просила известить ее об этом.
— Поняла, ага, — кивнула после небольшой заминки та.
Уходя по коридору, Афсун-хатун усмехнулась, едва ли поверив этому неумелому представлению. Они явно хотели уединиться, чтобы о чем-то поговорить, но о чем? Очевидно, Элмаз-хатун не такая уж верная служанка, какой себя показывает… Эмине Султан будет любопытно узнать о том, что ее служанка и по совместительству родная сестра за ее спиной ведет дела с правой рукой Хафсы Султан. Но Афсун-хатун не видела выгоды для себя в том, чтобы поведать султанше о предательстве Элмаз-хатун. Пока что она будет молчать об этом…
Спустя время…
Топкапы. Дворцовый сад.
Полуденное солнце ярко светило на лазурном небе, по которому проплывали редкие перистые облака, и под его лучами в саду шло празднование свадьбы султанской дочери. Разделенный на мужскую и женскую стороны, сад полнился переливами музыки, гулом голосов и смехом. Восседая во главе стола в мужском шатре, султан Баязид, пусть и чем-то отягощенный, тепло улыбался, разговаривая с сыновьями, разместившимися на подушках у его ног. Искандер-паша и Давуд-паша также находились в шатре, сидя немного поодаль за отдельным столиком. Перед взорами мужчин шло соревнование лучников, и шехзаде Осман с горячим интересом наблюдал за ним. Когда повелитель заметил спешащего к шатру Ферхата-агу, хранителя его покоев, то насторожился, так как тот выглядел встревоженным.
— Повелитель, — подойдя, поклонился Ферхат-ага. — Прошу прощения за беспокойство, но во дворец прибыли люди, среди которых находится Серхат Бей. Он просит у вас позволения предстать перед вами. С ним, по его словам, королева Генуи.
На лице султана появилось недоумение, и он обернулся на своего великого визиря, также выглядящего сбитым с толку. Шехзаде Мурад нахмурился, однако сердце его радостно запело, когда он услышал о своем наставнике Серхате Бее.
— Раз так, проводите их ко мне, — распорядился повелитель и, подозвав к себе Искандера-пашу, спросил у него, когда тот подошел: — Тебе что-нибудь известно об этом?
— Нет, повелитель, иначе бы я вас известил. Я знаю лишь, что в Генуе произошел очередной переворот в отсутствие Эдже Дориа в военном походе, и властью якобы завладели ее тетушки, которые учинили жестокие расправы и хаос в государстве. Похоже, Эдже Дориа по возвращении не удалось вернуть трон, и она решила обратиться за помощью к вам.
Удовлетворенный его объяснениями, султан Баязид кивнул и выжидательно посмотрел в ту сторону, откуда вскоре стали приближаться Ферхат-ага, а следом за ним высокий и крупный мужчина, в котором все сразу же узнали Серхата Бея, и маленькая, по сравнению с ним, хрупкая женщина с копной густых темных волос, развевающихся на теплом летнем ветерке. Повелитель, Искандер-паша и шехзаде Мурад, стоило им подойти к шатру, также с легкостью узнали в ней Эдже Дориа. Ее изумрудные глаза по-прежнему горели огнем, но внешне по ней нельзя было сказать, что эта женщина — королева. На ней была старая и запыленная мужская одежда, поверх которой развевался серый плащ, а на красивом резко очерченном лице лежал отпечаток усталости. У нее за спиной, всем своим видом демонстрируя верность этой женщине и готовность защищать ее от любых возможных угроз, высился Серхат Бей, который был привычно сдержан и сух.
— Султан Баязид Хазретлери, — поклонившись, вежливо произнесла Эдже. — Я благодарна, что вы нас приняли, причем, в такой день. Поздравляю вас со свадьбой вашей дочери.
— Признаюсь, я немало удивлен, видя вас перед собой здесь, в Топкапы, — отозвался тот, серьезно смотря на нее. Его младшие сыновья во все глаза смотрели на иностранную королеву, что была столь непохожа на гаремных женщин, к которым они привыкли, а шехзаде Мурад был не менее серьезен, чем его отец, и смотрел на нее с беспокойством, очевидно, понимая, что она оказалась здесь не от хорошей жизни. — Что вас привело сюда?
— Полагаю, вам известно о ситуации в Генуе. Вернувшись из военного похода, я обнаружила свое государство в плачевном состоянии, а на моем троне восседали предавшие меня родные тетушки, которые ради сохранения своей власти пролили реки крови тех, кто был мне верен и кто противился их незаконному воцарению. Мне и моим людям чудом удалось избежать казни, после чего мы были вынуждены бежать из Генуи, и из всех стран, в которые я могла бы податься, я знала только одну, где меня бы могли принять и даровать мне политическое убежище. Надеюсь, я могу на это рассчитывать?
Искандер-паша хмуро слушал ее, обеспокоенный ее положением, Давуд-паша являл собой лишь стороннего наблюдателя, а султан Баязид ответил на ее просьбу улыбкой.
— Разумеется, можете. Это ваша родина, а мы — ваша семья. Топкапы был и всегда будет вашим домом, где в трудное время вы можете обрести приют. После мы с вами более подробно обсудим как ваше положение, так и ваши намерения, а пока вас проводят во дворец и выделят покои, где вы сможете отдохнуть после долгого пути и привести себя в порядок. Ферхат-ага, займись этим.
Ферхат-ага, поклонившись, попросил женщину следовать за ним и, кивнув всем, Эдже последовала за ним. Серхат поклонился ей, а после подошел к шатру и, наконец, улыбнулся.
— Повелитель, я несказанно рад встрече с вами. Шехзаде. Паша.
— А как я рад, Серхат, — с улыбкой кивнул султан. — Мурад был опечален твоим неожиданным уходом на службу к генуэзской королеве и наверняка рад тебе не меньше меня.
— Это так, — воскликнул шехзаде. — Серхат Бей, надеюсь, вы найдете мое владение мечом хотя бы сносным спустя столько времени с нашего последнего занятия.
— Неужели вы без меня забросили тренировки? — с усмешкой спросил Серхат.
— Нет, мы с Нилюфер Султан часто тренировались, но даже она не сравнится с вами.
От упоминания султанши усмешка сползла с лица Серхата, но он быстро замаскировал свою реакцию за вежливым кивком.
— Ты, верно, также устал. Ступай, отдохни. Тебе выделят комнату.
— Благодарю, повелитель. С вашего позволения.
Мужчины в шатре провожали взглядами удаляющуюся широкую спину Серхата, после чего шехзаде Осман повернулся к отцу.
— Они останутся во дворце?
— Да, сынок, останутся на время.
— Вероятно, они попросят военной помощи, чтобы вернуть трон Генуи, — заметил шехзаде Мурад, поглядев сначала на отца, который промолчал на это, а после на Искандера-пашу.
— Пока что они попросили укрытия, и мы им его предоставили, а что будет после решать нашему повелителю, — ответил ему великий визирь.
В это время на женской стороне еще не ведали о прибытии иностранных гостей, и султанши, разместишиеся в шатре, наслаждались течением праздника. В качестве невесты Эсма Султан восседала во главе стола в алом облачении с лицом, не приличествующим празднованию собственной свадьбы. Она делила сидение с холодной и сдержанной Хафсой Султан, которая не преминула таким образом продемонстрировать свое главенствующее положение в гареме. Филиз Султан сидела на подушке у ног дочери, Михримах Султан разместилась с другой стороны, у ног Хафсы Султан. Нилюфер Султан восседала на подушке в некотором отдалении от Филиз Султан и не участвовала в общей беседе, чувствуя, как все женщины поглядывают на нее с привычным неодобрением и настороженностью, словно бы она должна была вот-вот вспыхнуть.
— Праздник все идет, а Эмине нет, — протянула Филиз Султан. — Странно, что она упустила такую прекрасную возможность вырядиться во все драгоценности, что имеет.
— Валиде, — с укором посмотрела на нее Эсма Султан, которой не нравилось, когда ее матушка становилась не в пример язвительной.
