— Не будет ни слез, ни мольбы о пощаде. Убейте меня, и дело с концом.

Бахарназ Султан снова рассмеялась и покачала черноволосой головой, увенчанной рубиновой диадемой, которая сверкала и переливалась в свете горящих факелов.

— Признаюсь, ты удивила меня. Другие всегда просили пощадить их, наивно полагая, что я действительно сохраню им жизнь.

Нуране молчала, ожидая, когда все закончится. Она ждала смерти и зажмурилась, но вдруг тишину прорезал стук в двери и раздавшийся за ними требовательный голос Радмира-аги.

— В чем дело? Откройте двери!

Бахарназ Султан напряглась и переглянулась поверх Нуране со своей служанкой, которая поспешно убрала кинжал и отпустила ее.

— Что будем делать? — шепотом спросила Альмира-хатун у своей госпожи под непрекращающийся стук в двери.

— В другой раз я завершу начатое, — схватив плачущую Нуране за подбородок и грубо приподняв ее лицо, процедила Бахарназ Султан. Резко убрав руку, она велела служанке отпереть двери и, когда встревоженный Радмир-ага с евнухами ворвался в комнату, холодно проговорила: — Что такое, ага? Почему вы ломитесь сюда с охраной?

— Тот же вопрос я должен задать вам, султанша, — скользнув беглым взглядом по сидящей на полу заплаканной и испуганной фаворитке, твердо проговорил он. — В чем дело? Что здесь происходит?

— Не твоего ума дела, — отрезала та и направилась к дверям. — Мы разговаривали.

— Я буду вынужден расценивать это как покушение на гарем шехзаде, о чем утром доложу Карахан Султан, — вслед ей бросил Радмир-ага.

Бахарназ Султан остановилась у самых дверей и медленно обернулась. На лице ее снова появилась та мрачная самоуверенная ухмылка.

— Рискни, если тебе жизнь не дорога.

Евнух, угрюмо смотря на нее, промолчал, и султанша вместе с Альмирой-хатун ушла. Нуране все еще не пришла в себя и только с помощью Радмира-аги поднялась с колен. Она бессильно повисла на его руке, давясь рыданиями — плакала она уже скорее от облегчения, чем от страха.

— Аллах уберег тебя, хатун, — выдохнул Радмир-ага и, приподняв ее лицо, осмотрел тонкий кровоточащий порез на шее. — Я встретил Фатьму-калфу вскоре после того, как вы с Эсмишах-хатун ушли, и узнал от нее, что Карахан Султан не звала тебя и уже спит. Тогда, заподозрив неладное, отыскал Эсмишах-хатун и велел ей признаваться, что происходит. Похоже, мы явились вовремя. Ну все-все. Успокойся.

Поддерживая ее, Радмир-ага повел Нуране темными коридорами обратно в гарем, который уже спал, поэтому, к счастью, никто не видел, в каком состоянии она вернулась в свою комнату. Посадив ее на кровать, евнух вздохнул и с сожалением поглядел на нее.

— Знал я, что это рано или поздно случится. Бахарназ Султан, почувствовав угрозу в фаворитке, никогда не чуралась убийством, и до сих пор все сходило ей с рук благодаря любви шехзаде и безразличию Карахан Султан к судьбам рабынь, которых, конечно, всегда могут заменить другие.

— Она сказала… сказала, что завершит начатое, — уже справившись со слезами, мрачно проговорила Нуране и посмотрела на него не то с мольбой, не то с отчаянием. — Помоги мне, ага! Что делать?

— Я же предупреждал тебя, хатун. Говорил, чтобы не ввязывалась в это. Бахарназ Султан никому не позволит потеснить себя. Ее руки по локоть в крови, но она остается безнаказанной. Чем я могу тебе помочь? Ты сама выбрала этот путь и должна была понимать, каковы будут последствия.

— Что же, мне теперь и надеяться не на что? — горестно хмыкнула Нуране. — Она убьет меня?

Радмир-ага долго смотрел на нее и молчал, словно решая что-то для себя, а после вздохнул.

— Сделаю все, что смогу, но ничего не обещаю. Ты слышала, она и мне грозила расправой. Сама будь осторожна. Из комнаты старайся не выходить и не ведись на разного рода просьбы куда-то пойти или кому-то помочь. Если это действительно понадобится, я сам за тобой приду. Теперь не будет тебе покоя ни днем, ни ночью. Даже спать должна с открытыми глазами, если жить хочешь, поняла? Постоянно будь начеку. Анну-хатун к тебе пришлю в услужение, пусть будет рядом.

— Спасибо, — с благодарностью отозвалась Нуране и, поднявшись с кровати, в признательности сжала рукав его кафтана. — Мне больше не у кого просить помощи…

— В тебе есть потенциал, хатун, — серьезно глядя на нее, вдруг сказал Радмир-ага. — Но прежде, чем ты сможешь его реализовать, тебе нужно суметь выжить. И ты должна понимать, что только рождение шехзаде даст тебе хотя бы какую-то опору. Дай Аллах, ты понесла с прошлой ночи. Если нет, тебе нужно еще побывать в покоях шехзаде, а это будет непросто, если он сам того не пожелает.

— Пожелает, — быстро ответила Нуране и улыбнулась от воспоминаний о прошлой ночи. — Утром он сказал “дождись вечера”. Он хотел позвать меня снова, но вдруг ни с того, ни с сего отправился на охоту.

— Никакой охоты нет, к твоему сведению. Это лишь предлог, чтобы покинуть дворец и увести от него войско, дабы скрыть его от султана, который вот-вот приедет.

— Султан? — ошеломилась Нуране и нахмурилась. — А зачем он едет? Махмуд Реис говорил мне, что шехзаде готовит восстание и, если его брат-султан об этом узнает, он казнит его. Что, если все откроется?

— Дай Аллах, эта беда обойдет нас стороной. Никому ни слова о том, что знаешь, хатун. Поняла?

— Да, ага.

— Час поздний. Ложись и спи. Как известно, утро вечера мудренее.

Нуране покорно кивнула и в смятении поглядела вслед ушедшему Радмиру-аге, все еще растревоженная после покушения и испуганная новостью о приезде султана, который грозил обернуться страшной трагедией.

Комментарий к Глава 28. На краю

Буду благодарна, если отметите замеченные вами ошибки и опечатки, а также очень надеюсь на ваши отзывы.

========== Глава 29. Тайные замыслы ==========

Дворец санджак-бея в Трабзоне.

Сколь велико было его восхищение красотой природы Трабзона, лежащего на побережье Черного моря и окаймленного живописным лесом, столь же большим было и его разочарование, когда взгляд султана Баязида коснулся дворца, в котором жил санджак-бей этой провинции и по совместительству его родной брат. Дворец был небольшим — в сравнении с Топкапы он казался повелителю непозволительно маленьким и скромным — и ветхим. Его окружал одичавший сад, за которым, по всему, никто особенно не ухаживал. Со всей очевидностью здесь витал дух бедности и нужды. Это предположение подтвердилось, когда султан Баязид оказался во дворце, стены которого были местами потрескавшимися и с облупившейся краской, а слуги и даже управляющий дворцом Радмир-ага, что встретил его, были одеты бедно.

— Наши госпожи уже ожидают вас, повелитель, — вежливо, но без раздражающего заискивания говорил Радмир-ага, чем сразу же расположил к себе султана, который следовал за ним по коридорам дворца.

— Госпожи? — с возмущением переспросил султан Баязид. — А мой брат не пожелал встретить меня?

— Так вышло, что шехзаде Махмуд отправился на охоту, будучи не осведомленным о вашем предстоящем визите. Карахан Султан, как получила ваше письмо, немедленно отправила шехзаде послание с просьбой скорее вернуться.

Повелитель промолчал, будучи недовольным подобным положением вещей. Он желал встретиться с братом, с которым не виделся столь много лет, и познакомиться с ним, но тот, пусть даже не намеренно, пренебрег им, отдав предпочтение охоте. Радмир-ага подвел его к каким-то дверям и, отступив в сторону, поклонился. Двери распахнулись, и султан переступил порог, оказавшись в просторных, но бедно и скудно обставленных покоях, в которых по левую от него сторону тянулась бесконечно длинная вереница женщин и детей.

— Внимание! Султан Баязид Хан Хазретлери! — громогласно объявил Радмир-ага.

Все женщины поклонились и, сбитый с толку, повелитель растерянно огляделся. До него доходили слухи, что его брат, несмотря на юность, стал отцом большому количеству детей, но он-то под словосочетанием «большое количество» подразумевал четверых-пятерых детей, а здесь…