— У меня есть одна мысль… — проговорила Хафса Султан в задумчивости. — Я могу не только снять с мужа обвинения и отвести от него казнь, но и вернуть ему все должности и былое уважение, однако мне придется кое-кем пожертвовать, но, как известно, без жертв не добиться победы.

— Аллах, разве это возможно? Что же вы придумали?

— Идрис, нужно устроить покушение. Найди каких-нибудь разбойников, которые могли бы за это взяться. Заплати им столько золота, сколько потребуют.

— И… на чью жизнь они должны покуситься? — напряженно спросил евнух, которого коварство госпожи в очередной раз напугало.

— На наши с мужем жизни, — ухмыльнувшись, поглядела на него Хафса Султан. — Они должны напасть на мой дворец. Завтра ночью.

Идрис-ага недоуменно посмотрел на нее, но все же кивнул. Часто интриги госпожи ему было не под силу понять, но ведь его дело не понимать, а исполнять.

— Что в гареме? Эмине что-нибудь выкинула, пока меня не было?

— Нет, госпожа, но на днях она заходила к Бельгин-хатун и, как потом рассказала девушка, угрожала ей. Кстати, вы получили мое послание о том, что она беременна?

— Да. Это прекрасная новость, и вы правильно поступили, скрыв ее от гарема. Повелитель вернется, и тогда объявим об ее беременности. Но раз Бельгин беременна, настал черед другой наложницы.

— Другой? — удивился Идрис-ага. — Я думал, вы хотите лишь одну фаворитку противопоставить Эмине Султан и использовать ее для еще большего влияния на повелителя.

— Не думай, что я отказалась от этой идеи. Бельгин и будет этой фавориткой, но пока она беременна, нужно занять кем-то султанские покои, чтобы не допустить возвращения в них Эмине. А как та родит, вновь отправим ее на хальвет. К тому же, я не могу допустить, чтобы Бельгин превратилась во вторую Эмине. Моя бабушка однажды допустила подобную ошибку, сама себе создав врага в лице Сейхан Султан.

— И у вас уже есть кто-то на уме?

— А ты думаешь, для чего я приберегла Нефизе-хатун?

— Но она же… с таким нравом она разве не опасна? Родит шехзаде и, верно, станет второй Сейхан Султан.

— Значит, она не родит, Идрис, — раздраженно отозвалась Хафса Султан. — Мы ее просто используем, как временную замену Бельгин, а станет нрав свой показывать — сгинет в водах Босфора. Как повелитель вернется, отправим ее на хальвет. Пока же следите за Бельгин. Айнель-калфа пусть глаз с нее не спускает. Мы должны быть осторожны.

— Я понял, султанша.

В этот момент раздался стук в двери и, позволив войти, Хафса Султан удивленно поглядела на вошедшую в покои главную лекаршу Дильнар-хатун. Встав рядом с евнухом, она поклонилась.

— В чем дело, Дильнар-хатун? Я вас не вызывала.

— Я знаю, султанша, но… Я должна вам кое-что рассказать, поскольку верна вам и многим обязана, в том числе и своей должностью. Клянусь, если Эмине Султан узнает о том, что я во всем вам созналась, она меня жизни лишит. Так она сказала.

Султанша мельком переглянулась с Идрисом-агой и настороженно повернулась к напуганной лекарше.

— Можешь не беспокоиться. Я обещаю тебе защиту. Рассказывай.

Топкапы. Комната Бельгин-хатун.

Недомогание все еще не оставило ее, и Бельгин лежала в постели, по-прежнему мучаясь от тошноты и изнемогая от слабости. Ее маленькое хрупкое тело тяжело переносило беременность, но она надеялась, что вскоре это пройдет, иначе она и до родов не доживет и умрет от голода, хотя последнее, что она испытывала — это чувство голода, что и настораживало.

Айнель-калфа, как всегда, была рядом с ней, но она ненадолго отлучилась по нужде, и фаворитка находилась в комнате одна. Она задремала и испуганно дернулась, когда двери распахнулись со скрипом. Приподняв голову с подушки, Бельгин вместо ожидаемой Айнель-калфы увидела незнакомую ей девушку с подносом в руках, на котором стоял кубок, и тут же насторожилась.

— Кто ты?

— Меня прислал главный повар Муслим-ага, — ответила девушка, подойдя к кровати. — Ему велел приготовить этот отвар Идрис-ага, тот и распорядился принести его. Сказал, что лекарша прописала его вам, чтобы стало легче.

— Идрис-ага? — с сомнением переспросила Бельгин, но, поглядев на кубок, испытала сильнейшее желание выпить его содержимое и, наконец, действительно почувствовать себя лучше, так как терпеть и дальше сильную тошноту, из-за которой не могла взять в рот ни кусочка, она не имела сил. — Хорошо, я выпью.

Протянув руку, она взяла с подноса кубок и, принюхавшись, ощутила только запах каких-то трав. Поглядев на рабыню, которая поспешно вышла из комнаты, Бельгин поднесла кубок к губам и сделала несколько маленьких глотков.

Генуя.

Они спокойно двигались в толпе людей, как всегда наполняющей порт, скрытые плащами. Эдже видела, как они отходят все дальше от них, растворяясь в толпе, и вскоре потеряла их из виду. Полная напряжения, она, однако, сохраняла показную невозмутимость, стоя вместе с не менее напряженным Капрано и половиной своих воинов возле того самого торгового корабля, перевозящего провизию, который намеревались «реквизировать». По трапу все еще расхаживали члены команды корабля, совершая последние приготовления к скорому отплытию, так что проблем с проникновением на корабль не должно было возникнуть — они просто поднимутся на него по трапу и тогда уже обнажат мечи, чтобы захватить его. Гвардейцы, охраняющие порт, уже обратили на них внимание, и Эдже мысленно торопила время, опасаясь, что те вскоре подойдут к ним в намерении разобраться, и тогда все пропало.

Был ясный солнечный день — на лазурном небе ни одного облака. Близился полдень, и под палящими лучами поднимающегося солнца воздух постепенно накалялся, становясь жарким и душным. В плаще и в капюшоне было нестерпимо жарко, но, сняв его, Эдже разоблачила бы себя, потому терпела, чувствуя, как по шее стекают капельки пота, а одежда постепенно становится влажной. Короткий меч, который был прикреплен к ее спине под плащом, тоже накалился и обжигал кожу через тонкую ткань рубашки.

Она все ждала, когда, наконец, спокойствие этого утра поглотит хаос, и вскоре до нее донесся какой-то шум. Сначала эта были просто голоса, затем какой-то грохот, словно упало что-то большое и тяжелое, а люди, вертя головами, стали беспокойными и встревоженными. Гвардейцы зашевелились и, обнажив мечи, спешно направились в ту сторону, куда отправился Серхат с воинами, и вскоре послышался металлический лязг. Тут-то и началась паника: люди принялись разбегаться, кричать, метаться под звуки начавшегося посреди порта сражения.

— Пора! — стараясь перекричать шум, воскликнула Эдже и, не без удовольствия сорвав с себя плащ, она обнажила меч, сталь которого ослепительно блеснула в солнечном свете.

Капрано и воины последовали ее примеру, и они ринулись сквозь всеобщую суматоху к трапу корабля, команда которого уже, видимо, была готова к отплытию. Эдже перепрыгнула через какого-то мужчину, почему-то лежащего прямо на земле, которого, видимо, или ударили, или затоптали в воцарившейся панике. Увидев, как по трапу на корабль поднимаются вооруженные мечами люди, матросы тоже запаниковали и, желая спасти свои жизни, стали разбегаться по палубе и даже выпрыгивали за борт в море, благо, до суши было рукой подать.

Все оказалось даже проще, чем полагала Эдже, так как команда из простых матросов явно не желала вступать в сражение с вооруженными воинами, и ей даже не пришлось пускать меч в ход. Капрано, осознав, что корабль захвачен без боя, тут же стал раздавать поручения воинам, чтобы те готовились к отплытию, а Эдже, спешно подойдя к борту, отчаянно вглядывалась в ту сторону, где шло сражение, и видела, что Серхату из него не вырваться. Подойдя к ней, Капрано также убедился в этом.

— Нам нужно отплывать, если хотим остаться незамеченными, — проговорил он, повернувшись к ней. — Он предупреждал, что, если не сможет пробраться на корабль, мы должны отплыть без него. Ваше Величество, это его выбор.

— А это — мой выбор, — процедила она и решительно направилась к трапу. — Оставайтесь на корабле! Будьте готовы к отплытию, — велела она, обернувшись через плечо, когда Капрано бросился было за нею следом.