— Украсть? — усмехнулась Эдже, поглядев на него из-под капюшона. — Это — мое государство, мой порт и, значит, мои корабли. Мы его реквизируем. Значит принудительно отберем на нужды государства. Морской термин. Ты позабыл морскую науку, адмирал?

— С таким гадким пойлом даже собственное имя забудешь, — с мрачной иронией воскликнул Серхат, чем вызвал усмешку адмирала, который посмотрел на кружку в своей руке.

— Из чего они его делают? — с недоумением протянул Капрано, заглядывая в свою кружку, полную темно-коричневой жидкости с резким ароматом алкоголя.

— Поверь, лучше этого не знать, — хмыкнула Эдже, которая, в отличие от мужчин, благоразумно отказалась попробовать местное «вино». Несмотря на то, что они выпили совсем немного, уже захмелели и позволяли себе несколько вольное поведение, не скупясь на шутки и обращаясь с ней с куда меньшим почтением, чем обычно.

— Итак, этот торговый корабль, перевозящий провизию, отплывает послезавтра в полдень, — проговорил Серхат, пока еще сохранив некоторую ясность мыслей. — Украв, простите, госпожа, реквизировав его, мы будем иметь и корабль, и провизию для нашего плавания. Осталось лишь придумать, как это сделать. Порт полон псов, которые только и ждут, когда мы появимся там в намерении сбежать из Генуи, чтобы схватить нас и предать смерти.

— Что тут думать? — уверенно отозвалась Эдже. — Нужно отвлечь их внимание. Устроить суматоху и в ней пробраться на корабль, а там уже никому не будет дела до того, кто отплыл на нем.

— Тогда я с воинами отвлеку внимание гвардейцев, а вы с адмиралом и оставшимися парнями проберетесь на корабль, — не менее решительно произнес Серхат, позволив себе принимать решения за королеву не иначе, как под воздействием «вина». — Не думаю, что расправиться с командой будет трудно. Это матросы, а не воины. После мы проберемся следом за вами на корабль, воспользовавшись суматохой, и тогда отплывем.

— Любопытно, как ты собираешься «отвлечь внимание»? Устроишь резню посреди порта? — скептично хмыкнул Капрано, который решительно отвергал любые предложения соперника, несмотря на то, что чаще всего они оказывались весьма дельными. — Что, если вас перебьют или вы, окруженные гвардейцами, не сможете пробраться на корабль?

— Значит, отплывете без нас, — спокойно ответил Серхат, однако взгляд его темных глаз, направленный на адмирала, отяжелел, выдавая его истинные чувства.

— Какая самоотверженность, — издевательски протянул Капрано. — Я восхищен.

— Не начинайте, — вмешалась Эдже, раздраженно поглядев сначала на одного, затем на другого мужчину. — Серхат, твой план принимается. Все равно другого у нас не имеется, а ждать еще одного подходящего случая нет времени. Нужно как можно скорее покинуть Геную, пока нас не поймали. Возвращаемся в «Арессто».

Развернувшись, Эдже направилась к хлипкой деревянной лестнице, ведущей с террасы на первый этаж трактира, но мужчины помедлили, повернувшись друг к другу с одинаково недружелюбными лицами, будучи разгоряченными выпитым.

— Если ты думаешь, что своим показным геройством приблизишь себя к королеве, ты — полный дурак, а дураков она, как известно, не терпит и подле себя их не держит, — процедил Капрано, озлобленно смотря на возвышающегося над ним рослого и широкоплечего воина.

— Значит то, что я не дурак, весьма кстати, — усмехнулся Серхат и, в три больших глотка осушив кружку, которая, как видел Капрано, была полна больше, чем наполовину, вручил ее проходящему мимо слуге. — Я не намереваюсь соревноваться с тобой в том, кто ближе к королеве. Все, чего я хочу, это быть ей полезным и защитить, как и требует моя клятва.

— Соревноваться с людьми, заведомо проигрывающими мне, не в моих правилах. Кто ты и кто я? — парировал адмирал и хотел было повторить то же, что сделал воин — попытался с такой же небрежной уверенностью залпом допить оставшееся в его кружке вино, но после двух глотков поперхнулся, так как горло обожгло алкоголем.

Насмешливо поглядев на него, Серхат с силой хлопнул адмирала по плечу, отчего тот пошатнулся, стирающий с губ пролившееся вино.

— Тогда не стоит изменять своим правилам из-за меня.

Обойдя его, Серхат последовал за королевой. Проводив его мрачным взглядом, Капрано в сердцах швырнул кружку через деревянные перила террасы и под раздавшийся звон, когда она коснулась земли, пошатываясь, отправился следом.

Дворец Хюррем Султан.

Расположившись на тахте у окна, за которым раскинулся сад с деревянной беседкой, утопающий в красноватых лучах заката, Гевхерхан Султан вышивала, то и дело поглядывая на сестру, стоящую у другого окна с мрачным видом спиной к ней. Ее дочь Фюлане Султан сидела на подушке возле ее ног и вдумчиво читала какую-то книгу в красном кожаном переплете, а племянницы Шах Султан и Айше Султан, сидевшие на другой подушке, пытались научиться вышивать под руководством своей тети, однако стежки у них получались неумелые и неровные, особенно у еще совсем маленькой Айше Султан. Султанзаде Мехмет в это время угрюмо играл с деревянной игрушкой, сидя в стороне. Он очень тосковал по отцу и своим поведением вызывал беспокойство матери.

— Вот так? — с хмурым видом уточнила Шах Султан, наклонившись к тете.

— Да, милая, — рассеяно ответила ей Гевхерхан Султан, снова поглядев на сестру. Вздохнув, она отложила вышивку и, поднявшись с тахты, все же подошла к ней и коснулась ее плеча, отчего та вздрогнула. — Ну что ты, Хюррем? Довольно терзать себя. Уверена, повелитель уже прибыл в Сивас. Вскоре все разрешится.

— Разрешится? — эхом отозвалась Хюррем Султан и, повернувшись к ней, наградила беспокойным взглядом своих темных глаз. — Я сознаю это так же, как и ты, Гевхерхан, но мне тревожно. А если повелитель не помилует Альказа? Если он покинет этот мир, все, что мне останется, это последовать за ним!

— Что ты говоришь? — приглушенно, чтобы не услышали дети, возмутилась Гевхерхан Султан. — Подумай о детях! Случись эта трагедия, ты оставишь их сиротами? Не пугай меня такими словами! У меня сердце в пятки ушло…

Удрученно усмехнувшись, Хюррем Султан поглядела на своих дочерей через плечо сестры, затем на сына и покачала темноволосой головой.

— Неизвестность убивает меня… — призналась она. — Что с моим мужем? Чем все это закончится для него? Увижу ли я его еще хотя бы раз? Смогу ли обнять? Гевхерхан, неужели мы с ним преодолели столько трудностей на пути к счастью для того, чтобы спустя несколько лет блаженства потерять друг друга? Я не смогу… Не смогу жить без него. Альказ — все, что у меня есть. Я, конечно, люблю детей, но, если что, я знаю, что ты не оставишь их и позаботишься о них не хуже, чем я сама.

— Хюррем! — отчаянно воскликнула Гевхерхан Султан и, обернувшись на детей, которые, услышав ее довольно громкий возглас, поглядели на них, уже тише заговорила: — Не смей даже думать об этом! Я не позволю тебе совершить подобное, слышишь? Что бы не случилось, ты обязана жить ради детей.

Хюррем Султан промолчала и позволила сестре обнять себя, положив голову на ее округлое плечо. Фюлане Султан, оторвавшись от чтения, задумчиво наблюдала за ними, ощущая сочувствие по отношению к тете, которая так терзалась из-за судьбы мужа. Двери в холл распахнулись, и вошел усталый Искандер. Гевхерхан Султан, отстранившись от сестры, приветственно улыбнулась сыну, когда тот, подойдя к ней, почтенно поцеловал ее руку.

— Как прошел день, милый? Выглядишь усталым.

— День как день, — ответил Искандер и, улыбнувшись, потрепал по голове подбежавшего к нему Мехмета, который в отсутствие отца в нем нашел утешение. — Ну, что ты сегодня делал, Мехмет?

— Ничего, — угрюмо ответил мальчик. — Ждал, когда вернется папа. Но он опять не вернулся…

Хюррем Султан, наблюдая за ними, с горечью улыбнулась и, не выдержав, подошла к сыну, села перед ним на колени и обняла его. Шах Султан и Айше Султан тоже подошли к ним и обняли мать с других сторон.

— Он обязательно вернется, сынок. Нам осталось совсем немного подождать…