Сглотнув, Мехмет-паша мрачно посмотрел на невозмутимого великого визиря в то время, как все взгляды обратились на него.

— На днях нанятые Мехметом-пашой разбойники ночью ворвались в мой дворец и покусились не только на мою жизнь, но и на жизнь моей супруги Михримах Султан, которая принадлежит османской династии.

Подобное заявление вызвало всеобщее ошеломление и возмущенные взгляды членов совета. Внутренне содрогнувшийся от страха Мехмет-паша поспешно воскликнул:

— Я не имею понятия, кто клевещет на меня, но уверяю вас, я не имею никакого отношения к этому преступлению, Визирь-и Азам.

— Я мог бы допустить это, паша, если бы не ваше откровенно враждебное отношение ко мне на протяжении стольких лет, — отрезал Искандер-паша, одарив его мрачным взглядом голубых глаз. — Кроме вас никто не посмел бы совершить подобное. За покушение на великого визиря и султаншу династии наказание известно. Казнь. Однако я не вправе выносить подобное решение без повелителя и посему пока что лишь снимаю вас с занимаемой вами должности. По возвращении повелителя будет решена ваша судьба. Охрана, вывести Мехмета-пашу из зала заседаний!

— Меня оклеветали, паша! — гневно вскричал тот, когда вошедшие в зал охранники грубо подхватили его под руки и поволокли к выходу. — Все это наглая ложь!

Остальные паши в смятении наблюдали за происходящим. Ахмед-паша, как сторонник попавшего в опалу Мехмета-паши, в страхе ждал, чем все закончится для него. Однако Искандер-паша больше не стал затрагивать эту тему и начал обсуждение дел государства, будто бы и не было недавнего инцидента с Мехметом-пашой.

Топкапы. Гарем.

Красивая темноволосая девушка с колкими и пронзительными серо-голубыми глазами, сидящая на тахте в изящной позе и, как всегда, окруженная подругами, подняла голову и с подозрением поглядела на закрытые двери комнаты фаворитки Бельгин-хатун.

— Да, сегодня в ее комнату заходила лекарша, — сплетничая, проговорила Хадижа-хатун. — Думаешь, беременна?

Нефизе-хатун, резко повернув голову к подругам, одарила ту гневным взглядом, и Хадижа-хатун испуганно умолкла.

— А может просто захворала, — поспешно добавила другая подруга. — Кто ж знает?

Увидев, как из комнаты Бельгин вышла Айнель-калфа, Нефизе резко поднялась с тахты и, велев подругам ждать ее здесь, решительно направилась навстречу калфе. Преградив ей путь, она надменно оглядела растерянно взглянувшую на нее Айнель-калфу.

— В чем дело, Нефизе?

— Что случилось с вашей подопечной? Неужели захворала? Как жаль… Глядишь, до возвращения повелителя не доживет.

— Типун тебе на язык! — недовольно воскликнула калфа. — Тебе какое дело до того, что с Бельгин-хатун? Своими делами занимайся!

— Или она беременна? — с озлобленностью и подозрением спросила Нефизе.

Нахмурившись, Айнель-калфа огляделась в ташлыке и заметила, что все любопытно смотрят на них.

— Ну раз тебя это так волнует, нет, не беременна. Простуда у нее и, дай Аллах, вскоре она поправится. Это все, что ты хотела узнать? Я могу идти по своим делам?

Высокомерно отвернувшись, Нефизе отошла в сторону, уступив калфе путь, и проводила ее долгим задумчивым взглядом.

— Вот видите, — воскликнула одна из наложниц. — Вовсе она не беременна. Да она разве сможет ребенка выносить? Вы ее видели? Сама не больше ребенка!

Некоторые рассмеялись, но Нефизе, оставаясь недовольной, прошла к подругам и, вернувшись на свое место, вздохнула.

— Ну что ты, Нефизе? — участливо спросила Хадижа, наклонившись к ней. — Думаешь, они скрывают что-то?

— Что-то здесь не так… — отозвалась та, мрачно смотря перед собой. — Если она беременна — это конец. Эта серая мышь Бельгин станет госпожой, а я останусь рабыней? Нет уж, не бывать этому! Госпожой должна быть я.

Ее подруги испуганно переглянулись, не зная, что на это сказать.

— Если она все же беременна, думаете, почему они это скрыли? Боятся, что Эмине Султан узнает и убьет ее вместе с этим ребенком, — продолжала рассуждать Нефизе. — Беременна или нет, мы скажем султанше, что да, беременна, и она избавится от Бельгин, а мне откроется дорога в султанские покои.

— А ты не боишься, Нефизе? Если кто-нибудь узнает… А даже если ты и станешь фавориткой, тогда гнев Эмине Султан направится на тебя.

— Для начала нужно избавиться от Бельгин, а дальше… — ухмыльнулась та и самоуверенно расправила плечи. — Дальше будь, что будет. Но я стану госпожой. Вот увидите… Весь гарем еще будет мне кланяться.

Вечер.

Старый дворец.

Филиз Султан, которая за весь день так и не притронулась к еде, полулежала в постели и без всякого интереса листала книгу, умирая от скуки и терзающей ее тоски. Когда распахнулись двери покоев, она даже не повернула головы, так как никто, кроме Айше-хатун, не мог прийти.

— Валиде, — раздался взволнованный голос и, изумленно повернувшись на него, Филиз Султан увидела свою дочь, облаченную в бежевый бархатный плащ. — Я приехала, как только узнала, что вы захворали. Мурад тоже очень обеспокоен, но он не смог приехать. Как вы?

— Эсма?.. — ошеломленно выдохнула Филиз Султан, и книга выпала из ее рук на одеяло.

Спешно подойдя к ложу, Эсма Султан опустилась на него и, сняв с головы капюшон плаща, сжала руки матери и поцеловала их. Не сдержавшись, Филиз Султан села в постели и, зажмурившись, крепко обняла дочь. Айше-хатун, стоящая в стороне, с теплой улыбкой в умиротворении наблюдала за ними.

— Что ты здесь делаешь, Аллах, сохрани? — отстранившись, Филиз Султан взволнованно вгляделась в лицо дочери, которое обхватила руками. — Подожди… — заметив глубинную печаль на дне темных глаз дочери, тени под ними и бледность ее лица, нахмурилась султанша. — Ты здорова? Выглядишь болезненно…

Вымученно ей улыбнувшись, Эсма Султан заставила себя кивнуть.

— Да, здорова. Просто…

Она не договорила и умолкла, но Филиз Султан ее поняла и, убрав руки, с неодобрением взглянула на дочь.

— Только не говори, что до сих пор мучаешь себя мыслями об этом рабе.

Эсма Султан промолчала, опустив взгляд и горько вздохнув. Ее мать вторила ей, и от былой радости от встречи мало, что осталось.

— Свадьба вот-вот состоится! — с укором и возмущением воскликнула женщина. — Повелитель принял решение выдать тебя замуж, Эсма, и ты…

— Должна покориться, — перебив ее, закончила за нее девушка и посмотрела на мать с неожиданным для той смирением во взгляде. — Я знаю. Но могу ли я заставить сердце замолчать? Оно кричит о любви! И будет кричать, пока бьется… Не знаю, смогу ли я забыть его, валиде.

Все же сжалившись над дочерью, видя ее искренние страдания, Филиз Султан протянула руку и нежно погладила ее по щеке. Со слезами посмотрев на нее, Эсма Султан подалась вперед и приникла к матери, закрыв глаза в ее объятиях.

— Конечно, ты забудешь… — успокаивающе поглаживая ее по волосам, тихо проговорила Филиз Султан. — Со временем все забывается. Ты еще будешь счастлива, милая. Мы все должны покорно принимать то, что нам уготовано судьбой.

Изнемогая от душащего ее чувства безысходности, Эсма Султан плакала на плече у матери, по которой так истосковалась, и ее измученное сердце в отчаянии рвалось из груди к навсегда исчезнувшему из ее жизни любимому, который теперь был так далек и недосягаем. Возможно, валиде права? Она должна смириться, покориться и, главное, забыть, чтобы когда-нибудь все же стать счастливой.

Топкапы. Покои шехзаде Мурада.

Вальяжно расположившись на тахте, шехзаде Мурад вдумчиво читал очередную книгу, пока скучающая без его внимания Ассель, сидя на полу на подушке у его ног, ела виноград из блюда с фруктами в ожидании, когда он, наконец, соизволит обратить на нее свое внимание. В последнее время она часто бывала подле шехзаде, и это грело ее сердце, но в его взгляде по-прежнему была пустота, которую она все пыталась заполнить, но не могла. Однако, несмотря на это, она была рада тому, что теперь он не обращал на Дафну совершенно никакого внимания и, стоило ей появиться вместе с Нилюфер Султан рядом с шехзаде, тот отворачивался от нее и ни разу не одаривал своим взглядом.