За его спиной послышались шаги и, обернувшись, Идрис-ага напрягся и поклонился. Из коридора в сопровождении Элмаз-хатун вышла Эмине Султан, озаренная сиянием своей красоты и великолепия облачения: на ней было изящное платье из белой парчи с длинным шлейфом, а сверкающая бриллиантовая диадема покоилась на золотисто-русых волосах госпожи, свободно ниспадающих на ее плечи и спину.

— Султанша, — учтиво улыбнулся Идрис-ага. — Доброе утро. Вы сегодня прекрасны.

— Только сегодня? — ухмыльнулась Эмине Султан, скользнув по нему взглядом.

— Вы прекрасны всегда, но сегодня особенно, — нервно поправился евнух.

— Оставь лесть для своей госпожи, — перестав ухмыляться, процедила султанша, и тот сник. — Я слышала, пока Хафсы Султан нет, в гареме стало неспокойно.

— Все в порядке, госпожа. Мирше-хатун занимается делами гарема, и благодаря ей нет никаких проблем.

— Неужели? — скептично вскинула брови Эмине Султан и, посмотрев куда-то за спину евнуху, напряглась. — Я пойду в сад. Хочу подышать свежим воздухом и насладиться солнечной погодой, что сегодня выдалась. Приведи туда Бельгин-хатун.

— Б-бельгин? — запнувшись, настороженно переспросил Идрис-ага. — Зачем она вам, госпожа?

— Мне перед тобой отчитываться? — надменно отозвалась та. — Я велела привести, значит, приведи!

— Прошу простить меня, но это невозможно. Бельгин-хатун сегодня нездоровится. Она не сможет покинуть постель, чтобы составить вам компанию для прогулки в саду.

— Что с ней? — в голосе Эмине Султан читался явный страх. А если она беременна? — Лекарша осмотрела ее?

— Да, осмотрела, — на ходу выдумывал Идрис-ага, только бы избавить Бельгин от встречи с явно задумавшей нечто плохое султанши. — Ничего серьезного. Она просто захворала.

Эмине Султан переглянулась с Элмаз-хатун, а когда султанша отвернулась, та обменялась напряженными взглядами уже с Идрисом-агой.

— Бедная… — вздохнула Эмине Султан с напускным сожалением, но тут же ядовито улыбнулась. — Пожалуй, я навещу ее. Пожелаю выздоровления.

— Не думаю, что стоит ее беспокоить, госпожа. Тем более, вы можете заразиться, — поспешно проговорил Идрис-ага, в отчаянии встав у нее на пути.

— Кого волнует, что ты думаешь, евнух? — высокомерно ответила Эмине Султан и, обойдя его, вошла в ташлык, с самодовольной улыбкой принимая поклоны наложниц и калф.

Топкапы. Комната на этаже фавориток.

Когда, боясь, что его обман раскроется, настороженный Идрис-ага вошел следом за Эмине Султан в комнату, то на мгновение удивился, увидев Бельгин действительно лежащей в постели с весьма болезненным видом. Он тут же обеспокоился, но, покосившись на Эмине Султан, принял невозмутимый вид. Элмаз-хатун, видимо, заметила мелькнувшее было на его лице замешательство и подозрительно прищурилась.

В комнате была и Айнель-калфа, которая, встревоженная неожиданным появлением Эмине Султан, стояла возле кровати фаворитки. Распрямившись из поклона, она вопросительно глянула на Идриса-агу через плечо султанши. Тот поджал губы, поймав ее взгляд. Султанша с тем же подозрением, что было в глазах ее сестры, скользнула взглядом по лежащей Бельгин, которая, бледная и со всей очевидностью слабая, приподнялась в постели с растерянным видом.

— Султанша, — пролепетала фаворитка, смотря на возвышающуюся над ней Эмине Султан.

— Я слышала, ты захворала, хатун. Решила зайти и узнать, каково твое состояние, — с обманчиво мягкой улыбкой проговорила та и поглядела на калфу. — Что с ней?

— Простудилась, — ответила ей Айнель-калфа с учтивостью. — Дильнар-хатун осмотрела ее, прописала лечебные отвары и постельный режим. Вскоре, дай Аллах, поправится.

— Как же она умудрилась простудиться летом? — усмехнулась Эмине Султан. — В последние дни стояла такая теплая и солнечная погода.

— Я вчера вечером заснула на террасе, а, как вы знаете, вечера прохладные, — ответила Бельгин-хатун и, когда взгляд султанши переместился на нее, она сжалась от затаенных в нем злобы и подозрения.

Эмине Султан смотрела на нее долго, словно силясь понять, говорит она правду или скрывает что-то, и все в напряжении ждали, когда султанша, наконец, покинет комнату, но она, не отводя взгляда от Бельгин, велела всем выйти.

Идрис-ага и Айнель-калфа, напряженно переглянувшись, все же вышли, как и Элмаз-хатун. Когда двери за ними закрылись, Эмине Султан медленно подошла к кровати и изящно опустилась на нее, отчего Бельгин испуганно посмотрела на нее, не зная, что за этим последует. Повернувшись к ней, Эмине Султан уже без тени улыбки вгляделась в ее лицо и, помолчав, надменно заговорила:

— Не могу понять, что в тебе смогло привлечь повелителя… Ты не красавица, да и умом не блещешь. Однако, что-то его привлекло, раз он звал тебя все эти ночи.

Сглотнув, Бельгин смотрела на нее взглядом жертвы, пойманной хищником в ловушку — затравленно и настороженно.

— Юность? — вслух рассуждала султанша, наслаждаясь ощущением своего превосходства. — Или может, детская наивность, которой столь раздражающе полон твой взгляд? Невинность. Думаю, это и привлекло. Как жаль, что подобные привязанности тают также быстро, как и рождаются. Тебе недолго осталось… Когда повелитель забудет тебя, а это произойдет, к твоему сожалению, весьма скоро, ты будешь обречена. И если не я стану твоим концом, то твоя любимая госпожа Хафса Султан. Она бросила тебя в объятия повелителя лишь с тем, чтобы доставить мне страдания и попытаться отдалить повелителя от меня. Однако у нее это не выйдет. Я никому не позволю встать между мною и султаном, да и он, я знаю, несмотря ни на что любит меня. И эта любовь рано или поздно явит себя. Она раздавит всех, кто встанет у нее на пути. Ни одной женщине не устоять перед ее силой!

Бельгин опустила взгляд, не смея что-либо ответить, а удовлетворенная ее затравленным видом Эмине Султан поднялась с кровати и, одарив фаворитку презрительным взглядом, гордо удалилась, шурша подолом своего белоснежного платья. После нее в комнате остался удушливый приторно-сладкий аромат жасминового масла. Не успели двери за ушедшей султаншей захлопнуться, как в них вошли обеспокоенные Идрис-ага и Айнель-калфа.

— Бельгин, ты в порядке? — подойдя к кровати, с тревогой оглядела ее калфа. — Что она тебе сказала?

— Для начала объясните мне, почему ты, Бельгин, лежишь в постели? — встрял Идрис-ага, хмуро поглядев на фаворитку. — Неужто и вправду простудилась?

Бельгин напряженно поглядела на Айнель-калфу, та ей кивнула, после чего девушка, закусив губу, снова повернулась к евнуху.

— Мне еще вчера нездоровилось… Сегодня утром стало хуже. Я даже позавтракать не смогла. Очень сильно тошнило. Когда Дильнар-хатун осмотрела меня, выяснилось, что я…

— Беременна? — перебив ее, с надеждой переспросил Идрис-ага и, увидев робкий кивок, радостно улыбнулся и вскинул руки к потолку. — Аллах милосердный! Хафса Султан будет очень довольна!

— А вот Эмине Султан, стоит ей об этом узнать, вряд ли обрадуется, — мрачно проговорила Айнель-калфа.

Перестав ликовать, Идрис-ага покивал головой и задумчиво поглядел на взволнованную Бельгин.

— Ага, думаю, нужно скрыть это, — с мольбой проговорила она. — Стоит кому узнать, и я обречена. Она убьет меня! И Хафсы Султан нет. Меня даже некому защитить!

— Как некому? — возмутился евнух, дернув плечом. — А мы на что? Айнель-калфа, из этой комнаты ни шагу, поняла? Глаз с нее не спускай! Я сообщу обо всем нашей госпоже. Если что, я тоже присматриваю за вами. Для всего гарема ты, Бельгин, простудилась. До возвращения повелителя о твоей беременности никто не должен знать. И… будь осторожна. Этот ребенок очень важен.

— Не беспокойся, ага, — с готовностью кивнула черноволосой головой Айнель-калфа. — Я буду рядом с ней.

— Я пойду в лазарет. Дильнар-хатун должна держать язык за зубами, если он ей, конечно, еще нужен.

Идрис-ага ушел и, вздохнув, когда они с Айнель-калфой остались одни, Бельгин опустилась обратно на подушку.

— Она угрожала? — участливо спросила калфа, сев на кровать и погладив девушку по руке. — Ты была такая испуганная, когда мы вошли.