Когда Бахарназ Султан, раскусив её хитрость, наказала её, из фаворитки сделав швеей, Фелисия отчаялась. Ей казалось, что выхода нет, а дверь в будущее, о котором она грезила, закрылась навсегда. Но сейчас надежда, возможно, глупая, но отчаянная вспыхнула в ней. Она не сдастся. И если сегодня ей не удастся всё изменить, она попробует снова. И снова, и снова, и снова, пока не добьётся желаемого. Сейчас над ней потешался весь гарем. Что же, решила Фелисия, пусть себе смеются. Наступит время, когда она будет смеяться над всеми ними. А если и нет, лучше попытаться и понять, что желаемого не достигнуть, чем сдаться без борьбы, гадая, а что было бы, попытайся она?

Взволнованная Фелисия взяла ножницы и, выдохнув, приступила к работе.

Покои Карахан Султан.

Стоя перед зеркалом, Карахан Султан с выражением ледяного спокойствия на лице рассматривала своё отражение, будучи в сдержанном платье из зелёной парчи с длинными рукавами и воротником. Оно обтягивало её, как кожаная перчатка обтягивает ладонь, повторяя очертания её всё ещё девичьей фигуры. Её золотисто-русые волосы были собраны в простой узел на затылке, а из украшений, как всегда, одно лишь кольцо с квадратным изумрудом сверкало на её руке.

Элиф Султан и Гюльнур Султан, её вечные преданные спутницы, сидели на подушках за столиком, накрытым к утренней трапезе. Они выглядели напряжёнными, так как настроение султанши явно было не на высоте.

— Вы намереваетесь что-то предпринять, госпожа? — осторожно спросила Элиф Султан, когда Карахан Султан села на тахту во главе стола и жестом позволила приступить к трапезе.

— Бахарназ решила показать свою власть, устроив этот праздник, — презрительно усмехнулась Карахан Султан, даже не взглянув на неё. — Глупая девица! У нас золота и так ни на что не хватает, а она вздумала праздник устраивать, только бы потешить своё самолюбие. Любопытно, откуда она возьмёт золото, чтобы в будущем заплатить жалование всему гарему? Или на что она закупит продовольствие для дворца? Именно поэтому я и не намереваюсь мешать ей. Она собственными руками роет себе яму, в которую вот-вот упадёт. Пусть себе празднует. Хотя бы проиграет с музыкой и весельем, — закончила султанша с ядовитой усмешкой.

Гюльнур Султан и Элиф Султан переглянулись через стол и улыбнулись друг другу не без довольства. Они, порядком уставшие от нападок и излишне самоуверенного поведения Бахарназ Султан, не меньше своей госпожи желали ей поражения.

— Вы думаете, Бахарназ успокоится, когда потеряет власть? — всё же с сомнением воскликнула Гюльнур Султан, несмело посмотрев на Карахан Султан. — Она пожелает вернуть её. Аллах, мне кажется, из-за неё гарем никогда не узнает покоя…

— Если не успокоится, мне придётся избавиться от неё, — спокойно отозвалась Карахан Султан, сделав глоток шербета из кубка.

— Но… — запнулась Элиф Султан и, встретив на себе вопросительный взгляд госпожи, вынужденно продолжила: — Удастся ли это сделать без последствий? Шехзаде, что бы она не делала, продолжает держать её подле себя и всячески показывает своё предпочтение Бахарназ над другими наложницами. Да и она не так уж глупа…

— Если я захочу от неё избавиться, её ничто не спасёт, — надменно произнесла Карахан Султан, и её зелёные глаза алчно сверкнули. — Из тех, чьей смерти я желала, не выжил ещё никто. Ни паши, ни султанши, ни шехзаде, ни сам падишах!

Элиф Султан, помрачнев, опустила взгляд к своей тарелке, а Гюльнур Султан побледнела от страха. Воцарившуюся в покоях тишину нарушил вошедший Радмир-ага, который, подойдя к трапезничающим султаншам, поклонился.

— Что, Радмир? — посмотрев на него, воскликнула Карахан Султан. — Ты выглядишь раздражённым.

— Как тут быть спокойным, госпожа моя? — вздохнул евнух. — Бахарназ Султан велела мне заняться подготовкой к празднику. Я противиться не посмел, простите.

— И правильно сделал. Моей Фатьме, она, конечно, ни за что не доверится, но вот тебе… Убеди Бахарназ, что ты служишь только тому, кто стоит у власти, и теперь желаешь быть преданным ей. Я хочу знать о каждом её шаге, Радмир.

Помедлив, Радмир-ага покорно кивнул. Быть шпионом ему не хотелось, но разве смел он отказать?

— Фатьма сказала, ты занимался тем, что выбирал наложниц для танцев? — тем временем деловито спросила Карахан Султан и, увидев кивок, продолжила. — Среди танцующих пусть будет Дилафруз-хатун. В танце она должна быть солисткой. Принарядите её, чтобы выделялась среди остальных.

— Как прикажете, — поклонился Радмир-ага и покинул покои.

— А что с Дилафруз-хатун, госпожа? — непонимающе спросила Элиф Султан.

Карахан Султан, поглядев на неё, усмехнулась.

— Бахарназ уверена, что гарем в её власти, а мой лев её стараниями огражден от других женщин. Что же, я хочу пошатнуть эту её уверенность. Возможно, официально полномочия в её руках, но на деле власть была и есть в моих. И этим вечером гарем увидит не могущество Бахарназ, которое она так хочет показать, а её унижение. Так что не пропустите праздник. Уверена, будет весело.

Элиф Султан и Гюльнур Султан снова переглянулись, настороженные её словами.

Покои Бахарназ Султан.

Сияя счастьем, Бахарназ Султан смеялась, играя с детьми на террасе. Летнее солнце ярко светило на ясном небосклоне, опаляя всё своими жаркими лучами. Шехзаде Орхан, воинственный по характеру, которым пошёл в отца, привычно размахивал деревянным мечом, крича и прыгая, а девочки, сидя рядом с матерью на тахте, возились с игрушками и мило лепетали.

Альмира-хатун, войдя на террасу, не сдержала улыбки и, подойдя к светящейся госпоже, поклонилась.

— В гареме всё хорошо. Радмир-ага занимается подготовкой к празднику.

— Прекрасно, Альмира, — улыбнулась Бахарназ Султан, кивнув ей, отчего рубиновая диадема на её голове ослепительно сверкнула. — Этим вечером весь гарем увидит, у кого теперь вся власть!

— Госпожа, я просмотрела учётные книги, которые мне передала по вашему приказу Фатьма-калфа, — осторожно заговорила Альмира-хатун, но наткнулась на недовольный взгляд золотистых глаз.

— Не хочу заниматься этим, — раздражённо ответила султанша. — Хотя бы не сегодня… Праздник всё-таки. Моё платье готово?

— Элдиз-хатун сообщила, когда я заглянула в мастерскую, что оно ещё не готово, но к вечеру они закончат.

— Поторопи их.

— Как прикажете. Как думаете, госпожа, Карахан Султан почтит праздник своим присутствием?

— Сомневаюсь, — ухмыльнулась Бахарназ Султан, глядя на играющего сына, который так напоминал ей любимого. — Она сочтёт за унижение явиться на праздник, который организовали по моему приказу. А жаль… Хотела бы я посмотреть ей в лицо. Мы ведь до сих пор и не виделись с ней, как я стала управляющей гарема. Ну ладно… Пора в хамам. Ильдиз, уведи детей в покои.

Спустя время они с Альмирой-хатун шли по коридорам дворца в направлении хамама, как вдруг из-за очередного поворота им навстречу вышла Карахан Султан в сопровождении Фатьмы-калфы и своих служанок. Взгляды султанш встретились, отчего воздух тут же наэлектризовался. У обеих на лицах появились неискренние ядовитые улыбки и, наконец, встретившись, они остановились друг напротив друга.

— Султанша, — вынужденно поклонилась Бахарназ Султан, не разрывая зрительного контакта. — Рада, наконец, увидеться с вами. Право, я уже стала беспокоиться о вас. Совсем не выходите из покоев. Упаси Аллах, захворали?

— Тебе не обо мне, а о себе нужно беспокоиться, Бахарназ, — надменно ответила Карахан Султан.

— С чего бы мне беспокоиться о себе? — иронично вскинула брови та. — Теперь я управляю гаремом, а значит, вы больше не можете отправлять в покои шехзаде рабынь в надежде, что одна из них сможет затмить меня. Вы больше ничего не можете, госпожа. Так что это вы беспокойтесь о себе, так как получив власть, я её вам не отдам, даже если придётся пожертвовать ради этого всем.

— Не стоит говорить мне таких слов, — ухмыльнулась Карахан Султан, и её взгляд наполнился мраком злобы. — Будь уверена, я без жалости приму все твои жертвы и верну утраченное. К сожалению, чем не жертвуй, ты недолго будешь править здесь. Ума ещё не нажила, чтобы такую власть в руках удержать.