Покои Бахарназ Султан.

Узнав о неожиданном приказе шехзаде Махмуда назначить её управляющей гарема, Бахарназ Султан сначала не поверила тому, что услышала от радостной Альмиры-хатун. После, когда ошеломление прошло, она потребовала подробности той ссоры Карахан Султан и шехзаде. Оказалось, шехзаде Махмуд был так рассержен на мать, что лишил её всех полномочий во дворце и решил передать их Бахарназ Султан. О причине его гнева никто не знал, но было ли это важно, если теперь Бахарназ Султан была самой главной женщиной в гареме и имела над всем ним власть?

Опьянённая этим, она ликовала и наслаждалась осознанием своего долгожданного могущества. Теперь она была выше по положению даже самой Карахан Султан, которая всё эти годы её притесняла и ставила палки в колёса, с помощью своей власти отправляя в покои шехзаде бесчисленных наложниц. Бахарназ Султан, несмотря на свой триумф, не была глупа и знала, что, получив эту власть, ей придётся её оберегать от посягательств Карахан Султан, которая вряд ли захочет с ней распрощаться. Она будет бороться, желая вернуть утраченное. И бороться будет изо всех сил.

Первым приказом, который отдала Бахарназ Султан в качестве управляющей гарема, была отмена подготовки Дилафруз-хатун к хальвету. Султанша радовалась, что теперь-то всё станет по-прежнему. Её шехзаде будет только с ней, потому как она не позволит ни одной рабыне проскользнуть в его покои. Теперь не только ночи четверга, а все ночи будут принадлежать ей, ей одной.

— Вели подготовить хамам, Альмира, — трепеща от счастья, велела Бахарназ Султан. — Сегодня я пойду к моему шехзаде. И сегодня, и завтра, и всегда.

Улыбаясь, Альмира-хатун покорно кивнула и отправилась исполнять поручение. Расхаживая в волнении по покоям, Бахарназ Султан случайно заметила своё отражение в зеркале, мимо которого прошла и, развернувшись, медленно подошла к нему и вгляделась повнимательнее. В своём изящном чёрном платье и в золотых драгоценностях она выглядела как настоящая госпожа, а диадема, венчающая высокую причёску, только подчёркивала её царственность.

Она была молода, красива и честолюбива, а теперь ещё и счастлива с получением наивысшей власти в гареме и над любимым. Трудности, ожидающие её впереди, её не пугали, а поражение казалось чем-то отдалённым, тем, что её никогда не настигнет. Несмотря на свой природный ум, Бахарназ Султан всё ещё не избавилась от юношеской наивности, которая была её серьёзным недостатком в сравнении с Карахан Султан, уже познавшей горечь поражений и обладающей большим жизненным опытом, да, к тому же, являющейся обладательницей куда более чёрного, озлобленного и жадного до власти сердца. Но Бахарназ Султан, уверенной, что она в достаточной мере постигла Карахан Султан, только предстояло это узнать.

Вечер.

Гарем.

— Лис, ты уверена? — осторожно спросила Анна, снедаемая сомнениями.

Она сидела на кровати подруги, которая, стоя перед зеркалом в одном из своих платьев — синем с отделкой из чёрного кружева на лифе, старательно расчёсывала деревянным гребнем свои густые каштановые волосы. Синий цвет платья подчёркивал голубизну её глаз, которая из нежной, напоминающей о полевых цветах или о предрассветном оттенке неба, стала стальной от наполняющей её решимости. Длинные серебряные серьги, подаренные ей наутро после той единственной ночи в покоях господина, звенели и переливались в неровном свете горящих свеч. А на шее неизменно покоился бирюзовый кулон, только теперь уже на серебряной цепочке, а не на шнурке.

— Но что ты будешь делать, если тебя заметят? Тебя уведут обратно в гарем, так ещё и накажут. А вдруг тебя снова посадят в темницу? Ты этого хочешь?

— Анна, хватит причитать, — выдохнула Фелисия, придирчиво разглядывая себя в зеркальном отражении. — Я опережу Дилафруз. Окажусь в покоях шехзаде раньше неё и сделаю всё, чтобы он позволил мне остаться.

— Но удастся ли тебе попасть в них? Весь твой план слишком ненадежен. Может, пока не поздно, ты откажешься от него? Прошу, Лис, я не хочу, чтобы ты пострадала…

Отвернувшись от зеркала, Фелисия села на кровать рядом с Анной и, взяв её руки в свои, крепко сжала их.

— Ничего не случится. Ты зря переживаешь. Верь мне.

Выдохнув, Анна коротко кивнула и с неохотой выпустила руки подруги из своих, когда та встала и направилась к дверям.

— Будь осторожна, — воскликнула она, когда Фелисия покидала комнату, и та ответила ей мимолётной улыбкой, брошенной через плечо.

Спустившись с этажа фавориток, Фелисия поймала на себе несколько взглядов, но они были лишены интереса, так как она выглядела, как и всегда. Она взяла за правило всегда выглядеть ухоженной и по возможности красивой, так что никто не удивился её изящному облику. Пройдя по ташлыку, она не нашла Дилафруз, что не вызвало её удивления. Очевидно, её готовили к хальвету. Ромильда и Энрика, сидевшие в уголке, одарили её мрачными взглядами, что также не было удивительным.

Радмир-ага, разговаривающий с двумя евнухами, заметил её, прервался и жестом поманил её к себе, а евнухов отослал.

— В чём дело? — подозрительно спросил он, скользнув по ней взглядом. — Куда это ты собралась?

— Я послушалась вашего совета и весь день сидела тихо, как мышка, но больше сил нет… Может, для меня есть какая-нибудь работа? Я могу помочь в прачечной или на кухне, если нужно. Всё, что угодно, только не безделье.

Чувствуя подвох, но не понимая, в чём он заключается, Радмир-ага помолчал, но всё же кивнул. Пусть делает всё, что ей вздумается. Он пообещал ей помочь и не будет препятствовать тому, что она задумала. Главное, что он в её делах не замешан и, в случае чего, виноватым не окажется. Сделает вид, будто ни о чём не догадывался.

— Время вечерней трапезы, и на кухне требуется помощь, чтобы разнести подносы в покои султанш, ведь их у нас, как известно, немало. Ступай.

Благодарно улыбнувшись, Фелисия поспешно отправилась на кухню. Она не имела понятия о том, что ей делать дальше, но, главное, она смогла выбраться из ташлыка. Осталось только придумать, как попасть в покои шехзаде и, причём, поскорее, чтобы суметь опередить Дилафруз.

Войдя на кухню, на которой царили суета и гомон, Фелисия ощутила аппетитные запахи еды.

— Чего тебе, хатун? — резко спросил один из поваров, которому она попалась на глаза.

— Радмир-ага отправил меня сюда. Велел помочь.

— А-а-а… Нам как раз требуется помощь. Возьми-ка вот этот поднос и отнеси его в покои Айше Султан. Она давно распорядилась об ужине. Поспеши.

Взяв указанный поднос, Фелисия осторожно понесла его прочь из кухни, не представляя, где находятся покои Айше Султан. Впрочем, идти в них она всё равно не намеревалась. Ей был известен путь в один покои — те, в которых жил шехзаде. Туда она и отправилась, надрывно дыша от тяжести подноса и от стараний ничего с него не уронить.

Охранники, стоявшие у дверей заветных покоев, встретили её настороженными взглядами.

— Ужин для шехзаде, — выдохнула Фелисия, понадеявшись на удачу и на их доверчивость.

— Разве он велел принести его? — с сомнением спросил один из охранников. — Ты что-то перепутала, хатун. Ступай на кухню и узнай, куда этот поднос нужно отнести.

Фелисия не знала, что ей делать, и в растерянности смотрела на охранников, когда за спиной послышались множественные шаги и шелест стелющихся по полу юбок платьев. Не успела. Сглотнув, она обернулась и увидела… Бахарназ Султан в окружении служанок. Она была также красива и царственна, как и в прошлый раз, когда Фелисия увидела её впервые в вечер прощания с Махмудом Реисом. Роскошное чёрное платье, не то, что её простенькое синее, золотые драгоценности и диадема, покоящаяся на длинных распущенных волосах цвета ночи. И с ней она собирается сравниться? Её потеснить? Фелисия впервые после принятого решения бороться за шехзаде усомнилась в себе. Золотистые глаза султанши коснулись растерянной Фелисии и наполнились настороженностью.

— Что здесь происходит? — спросила она, посмотрев на охранников.