— Теперь всё ясно… — горько усмехнулась султанша. — Это дело рук Хафсы Султан, неужели не понятно? Она хочет избавиться от меня! Плетёт интриги, чтобы…

— Довольно! — грозно оборвал её султан Баязид, и женщина вздрогнула. — Есть свидетели, и каждый твердит, что ты виновна. Мне очевидно, ты не станешь признавать свою вину. Что же, в таком случае можешь идти.

И он отвернулся, снова повернувшись к ней спиной и лицом к камину. В отчаянии скользя взглядом по очертаниям родной фигуры, Эмине Султан тяжело дышала и не знала, что ей делать. Он не верит ей. Хафса Султан возымела над ним такую власть, что он, кроме неё, уже никому не желает доверять. Даже ей, любимой женщине! И такая уж она любимая до сих пор, если он так легко поверил в её виновность, даже не желает слушать её и стал принимать у себя наложниц без зазрения совести?

— В то время, как я эту ночь провела у колыбели больной дочери, пожертвовав любовью ради материнства, меня обвиняют в убийстве, — дрожащим от сдерживаемых слёз голосом произнесла султанша. — Не веришь мне? Что же, хорошо. И что теперь? Меня тоже сошлёшь и разлучишь с сыновьями, с Айнур? Хочешь, чтобы я умерла от тоски? Таково будет твоё наказание?

— Просто уйди, — процедил в ответ повелитель, и эти слова причинили ей даже больше боли, чем если бы он кричал и действительно сослал её.

Поджав губы, Эмине Султан покинула покои, чувствуя себя разбитой. Слёзы застлали ей глаза и, зло стерев их ладонью с щёк, она в растерянности остановилась в коридоре, не в силах сообразить, что ей делать со всем этим.

— Султанша, — раздался за её спиной дрогнувший мужской голос.

Медленно обернувшись, она увидела Искандера-пашу, который был чем-то взволнован. Увидев, в каком она состоянии, мужчина явно забеспокоился и словно бы хотел сделать шаг к ней, но передумал и нахмурился.

— С вами всё в порядке? Что такое, госпожа?

— Я в порядке, — выдавила Эмине Султан и поправила пальцами золотистые локоны в высокой причёске. На одном из пальцев было полученное в подарок, как она думала, от повелителя, золотое кольцо с изумрудом. Взгляд Искандера-паши проследил за этим движением и впился в кольцо. Она носит его. — Всего лишь очередное испытание, которое мне нужно пережить.

Развернувшись, султанша решительно двинулась по коридору, направляясь в гарем, а именно в покои Валиде Султан, провожаемая взглядом Искандера-паши, полным муки.

Топкапы. Покои Валиде Султан.

Не успела Хафса Султан вернуться из покоев Филиз Султан к себе и опуститься на тахту с облегчённым вздохом — на последних сроках беременность отнимала много сил — как двери в покои шумно распахнулись и, вздрогнув от неожиданности, султанша перевела возмущённый взгляд на вошедшую в опочивальню Эмине Султан. Её лицо было заплаканным, а глаза покрасневшими от слёз и полными негодования. Холодно улыбнувшись, Хафса Султан приняла царственный, насколько позволяла беременность, вид и властно взмахнула рукой, пресекая возмущение Идриса-аги, вбежавшего в покои вслед Эмине Султан.

— Ты возомнила себя Валиде Султан?! — без прелюдий процедила последняя. — Добилась ссылки Филиз, убедила повелителя отправить Мурада в санджак, наложницу отправила к повелителю и даже успела меня оклеветать, так ловко подстроив ловушку. Ума тебе не занимать… Но не думай, что властна над всеми нами! Можешь править гаремом сколько угодно, но предупреждаю, не вмешивайся в мои отношения с повелителем.

— Любопытно, что ты сделаешь, если я не прислушаюсь к твоему совету, — спокойно отозвалась Хафса Султан. — Всю власть, которой ты обладала, давал тебе повелитель. Теперь же он отвернулся от тебя, и ты бессильна.

— Я бессильна?! — гневно вскрикнула Эмине Султан, не в силах сдерживать себя. Её просто разрывало на части от негодования. — Клянусь, я уничтожу тебя, и тогда мы посмотрим, кто из нас окажется бессильным!

Идрис-ага, стоя в стороне, напряжённо посмотрел на Хафсу Султан, но она только презрительно рассмеялась.

— Знаешь, в чём различие между нами? Что приносит мне победу, а тебе — поражение? Я не позволяю чувствам взять над собой верх и во всём опираюсь исключительно на разум. Ты же, Эмине, рабыня своих чувств. Можешь противиться этому, отказываться признавать, пытаться что-то изменить, но истина такова: твоя власть закончилась. В гареме теперь будут иные порядки, и тебе среди них нет места. Ты станешь прошлым, как им стала Филиз.

С трудом обуздав свою ярость, Эмине Султан прикрыла веки, а после распахнула их и надменно ухмыльнулась.

— Прошлым станешь ты. Хочешь пролить кровь? Что же, хорошо. Пусть прольётся. Ты без жалости и сожаления распоряжалась чужими судьбами, забирала жизни, рушила чужие отношения и впредь намереваешься поступать также. Однажды ты сама познаешь подобную жестокость по отношению к себе. В тот день, а он не так уж далёк, жалости не жди.

— Я учту, — хмыкнула Хафса Султан и проводила взглядом ушедшую Эмине Султан. Когда двери за ней закрылись, султанша напряжённо посмотрела на Идриса-агу. — Идрис, будь осторожен. В мои покои никого не впускать. Я только тебе доверяю. Пусть подносы с едой для меня тщательно проверяют на наличие яда, а возле покоев должна стоять охрана. И ещё… Берегите Бельгин. Пусть эта… Айнель-калфа глаз с неё не спускает и всегда будет рядом. Понятно?

— Да, госпожа.

— Есть новости из Сиваса? Что-то дело затянулось… И от Ферхата-паши нет вестей. Мой муж ещё не вернулся, но приедет на днях. Надеюсь, он прояснит ситуацию.

— Новостей нет. А если всё откроется?

Хафса Султан мрачно нахмурилась, не соизволив ответить.

— Почему же вы не припугнули Эмине Султан тем, что знаете о том, что она отравила Валиде Султан? Если повелитель об этом узнает, её, скорее всего, казнят.

— Ещё не время. Приберегу этот козырь на будущее. Я рассчитываю использовать его, когда отношения между повелителем и Эмине станут гораздо хуже, чтобы он без сомнений отдал приказ об её казни. Вот только я не уверена, нужна ли мне её казнь. А её сыновья? Я не настолько бесчувственна, чтобы лишать детей матери. Если ситуация с Эмине приобретёт опасный характер, тогда уже припугну её, а пока… Посмотрим, что она сделает.

Топкапы. Покои Эсмы Султан.

Как Филиз Султан и предполагала, войдя в покои дочери, она обнаружила её в постели. Эсма Султан обнимала подушку, лёжа на боку, и отстранённо смотрела куда-то в сторону окна, в которое лился яркий свет летнего солнца, озаряющий покои. На столике у окна покоился нетронутый поднос с завтраком.

— Эсма, — мягко воскликнула Филиз Султан, сев на ложе и положив бледную ладонь поверх руки дочери, лежащей на подушке. — Ты должна позавтракать. Или ты снова хочешь слечь в постель? Довольно. Возьми себя в руки. Если ты забыла, я напомню. Ты — султанша, дочь правителя мира. Тебе не пристало…

— А что мне пристало? — полным тоски голосом отозвалась Эсма Султан, даже не взглянув на мать. — Мне больно, неужели вы не видите? Оставьте меня в покое.

Вздохнув, Филиз Султан неодобрительно поджала губы.

— Что же, я оставлю тебя в покое. Я уезжаю в Старый дворец до тех пор, пока Мурад не отправится в Манису.

Нахмурившись, Эсма Султан, наконец, обратила взгляд тёмно-карих глаз к матери, и на её бледном лице отразилось недоумение.

— О чём вы? Какой ещё Старый дворец? Какая Маниса?

— Пока ты здесь льёшь слёзы по рабу, забыв обо всём, повелитель принял ряд решений. В том числе решение о моей ссылке. Отравление Эмине — моих рук дело, и я это признала, за что и получила соответствующее наказание.

— Валиде?.. — ошеломлённо выдохнула Эсма Султан, сев в постели. — Что вы говорите? Выходит, из-за вас моя сестра родилась… Её болезнь из-за вас?

— Не имею понятия, — мрачно изрекла та. — Мурад нашёл в себе силы понять меня, а что насчёт тебя, Эсма?

Сглотнув, девушка через мгновение раздумий выдавила улыбку.

— Я… пытаюсь понять. Как представлю, что Серхат на моих глазах был бы с кем-то другим, то я бы, как и вы, очень бы страдала из-за этого и, наверное, могла бы решиться на…