Комната оказалась больше, чем полагала Бельгин. На зеленовато-жёлтых стенах был уже привычный восточный орнамент, две кровати у противоположных друг другу стен, шкаф между ними, а над ним зеркало. Комната была приятной и уютной. И главное, никаких больше наложниц с озлобленными взглядами и насмешками. Уединение и покой.

— Как красиво! — восхитилась с детским восторгом Бельгин и, засмеявшись, покружилась на месте, раскинув руки в стороны. — Моя комната! Я так мечтала об этом…

— И это ещё не всё, — добродушно улыбнулась Айнель-калфа, наблюдая за ней. Она кивнула на сундук, стоящий у одной из кроватей. — Подарки султана.

— Подарки? — с энтузиазмом переспросила фаворитка. Подскочив к сундуку, она открыла его крышку и восхищённо ахнула, приложив на мгновение ладони ко рту, а после стала возиться в нём. — Тут ткани! — она вытащила одну из них, нежно-розовую и очень приятную на ощупь. — Смотри, Айнель, даже золото… — потрясённым шёпотом добавила она.

Приложив золотое ожерелье с какими-то жёлтыми камушками к груди, Бельгин засияла счастливой улыбкой и, подбежав к зеркалу, зажмурилась. Она и мечтать о таком не могла… Её семья была бедной, они ели скудно и носили поношенную одежду, с трудом сводя концы с концами. О каких уж тут драгоценностях и золоте могла идти речь?

— А к вечеру из этой ткани успеют сшить платье? — прижав к себе ту нежно-розовую ткань, спросила Бельгин.

— Возможно, — усмехнулась Айнель-калфа. — Успеешь ещё покрасоваться… Куда торопиться?

— А в чём же я пойду к повелителю? — поникла девушка, с тоской смотря на ткань в своих руках, словно она могла дать ей ответ. — У меня и платьев-то нет…

— Ты что же, снова собралась к повелителю? Не каждую же ночь, Бельгин. Как позовёт, так и…

— Он и позвал, — снова счастливо заулыбалась та. — Сказал: «Дождись вечера». Но ведь ещё так долго…

— Так и сказал? — недоверчиво переспросила Айнель-калфа и, увидев кивок, нахмурилась, поколебалась и всё же спросила: — А… какой он?

Рассмеявшись, Бельгин всё ещё с тканью в руках опустилась на одну из кроватей, которую уже выбрала в качестве своей, и задумчиво посмотрела в пространство перед собой.

— Очень высокий, сильный и красивый… Заботливый и любит смеяться. У него ещё большая родинка на плече. Вот здесь, — она показала пальцем на своё левое плечо.

— Ты что, влюбилась? — осторожно спросила Айнель-калфа.

— Конечно нет! — поспешно возмутилась фаворитка и вспыхнула румянцем.

Она не может быть столь глупой, чтобы влюбиться. Сможет ли она действовать разумно под влиянием своих чувств? Вряд ли. Тем более, она всего лишь пешка в руках куда более сильных фигур в этой игре. Разменная монета. Едва она перестанет быть нужной, как от неё избавятся. Бельгин давно это осознала. Хафса Султан безжалостна, и она без раздумий отдаст приказ о её смерти, когда перестанет в ней нуждаться или же почувствует в ней угрозу своей власти над султаном. Но теперь… У неё была не только Хафса Султан в качестве покровителя, но и сам повелитель. Могла ли Бельгин рассчитывать, что в нём найдёт защиту, если Хафса Султан решит от неё избавиться? Пока что нет. Но это можно изменить.

Изумившись своим мыслям, Бельгин задумалась. Всё, что ей нужно, это завоевать сердце повелителя. И не потому, что это приказ Хафсы Султан, а для того, чтобы суметь в случае опасности укрыться за его широкой спиной и с его помощью обрести самостоятельность. Как было бы прекрасно, будь она свободна. Не исполнять ничьих приказов, ни от кого не зависеть, делать то, что душе угодно и, главное, не бояться за свою жизнь — быть хозяйкой собственной судьбы.

Если не знаешь, куда идти, сделай шаг вперед, и дорога сама расстелется перед тобой. Эти слова Бельгин прочла в какой-то из книг, но только сейчас она в полной мере осознала их смысл. Она не знала, к чему стремиться, ради какой-то цели жить, была ведома Хафсой Султан и слепо подчинялась ей, но, познав объятия султана, она поняла, что только он, он один, властвует в мире, в котором она оказалась, и именно с его помощью она способна достичь чего-то. Он может дать ей всё. Главное, чтобы он захотел это сделать. Никакая Хафса Султан не сравнится с ним. Так ли она нужна в качестве покровителя, если есть повелитель? Конечно нет. Но Бельгин понимала, что сейчас нельзя отворачиваться от неё и показывать, что за мысли посетили её голову, если она хочет сохранить своё пока ещё шаткое положение в гареме.

Хафса Султан хотела, чтобы она стала сильнее. Что же, Бельгин была благодарна ей за то, что она бросила её, что называется, на съедение волкам. Преодолев себя, стерпев долгие месяцы бесконечных издевательств и насмешек, Бельгин стала крепче и поняла, что в гареме не выжить, если не можешь постоять за себя. И теперь она больше не невинная овечка, которая безропотно готова стать жертвой. Она станет волком в овечьей шкуре, и затаится, ожидая момента, когда сможет без страха быть собой, а пока ей придётся притворяться, что она всё ещё искренне преданна Хафсе Султан и, пользуясь её поддержкой, завладеть сердцем повелителя, чтобы потом освободится от её гнёта и обрести самостоятельность.

— Переодевайся и спускайся вниз на завтрак, — голос Айнель-калфы вернул Бельгин в реальность.

— Да, хорошо, — улыбнулась она и удивлённо повернулась к вдруг распахнувшимся дверям. В комнату вошёл Идрис-ага и, увидев Айнель-калфу, молча кивнул ей на дверь. Когда она ушла, евнух подошёл к поднявшейся с кровати Бельгин и сухо улыбнулся. — Умница. Ты смогла понравиться повелителю и заинтересовать его.

Бельгин довольно улыбнулась, буквально сияя изнутри, и Идрис-ага про себя отметил, что она выглядела действительно очаровательно. На неё хотелось смотреть, разглядывать её приятное и вроде бы простое, но обладающее какой-то притягательностью лицо. Наверно, ясный взгляд небесно-голубых глаз, искренняя улыбка и милая родинка над верхней губой были тому причиной. А пушистые светлые волосы, миниатюрная фигура и добродушный нрав делали её похожей на ангела.

— Госпожа тобой довольна, но будь осторожна. Теперь все взгляды направлены на тебя. Завистливые наложницы это ничто перед гневом Эмине Султан, а, к слову, она уже знает о тебе. Уверен, она захочет на тебя посмотреть. Будь к этому готова. Веди себя почтительно и скромно и, молю, не реагируй на её слова. У неё язык очень ядовитый…

— Я поняла, — кивнула Бельгин, продолжая улыбаться. Похоже, у неё неплохо получалось играть роль по-прежнему покорной.

— Ну всё, иди на завтрак.

Покинув комнату в сопровождении Идриса-аги, Бельгин глубоко вздохнула, собираясь с духом, и принялась спускаться по лестнице в ташлык, где её ждали озлобленные от зависти наложницы.

Топкапы. Покои Филиз Султан.

Печально хмурясь, Филиз Султан сидела подле сына, который беспокоился из-за новости о её ссылке. Он явился к ней поутру, растерянный и озадаченный, а, узнав обо всём, пришёл в смятение. Его собственная мать призналась в том, что пыталась отравить беременную соперницу и что, узнав об этом, повелитель, даже не выслушав её, тут же отдал приказ о ссылке.

Несмотря на низость поступка матери, шехзаде Мурад, не слушая её просьбы и мольбы не вмешиваться, отправился в султанские покои, чтобы попросить отца изменить решение, но встретился с закрытыми дверьми. Ферхат-ага, встретивший его, сообщил, что повелитель не может его принять, так как он со своим гаремом. Предположив, что он с Эмине Султан, что было вполне ожидаемо, юноша вернулся к матери и всё утро провёл у неё, пытаясь её приободрить. Какая-никакая, но она его мать, пусть и совершившая очередную ошибку. Шехзаде Мурад любил её, как любой ребёнок любит своих родителей.

— Сынок, ну будет тебе, — мягко проговорила султанша, протянув руку и погладив его по тёмным волосам. — Прошу, не ходи с этим к повелителю, он разгневается, а я не хочу, чтобы ты рисковал своими отношениями с отцом из-за моей ошибки. Ничего. Я уже смирилась с ссылкой. Долго я в Старом дворце всё равно не пробуду. Ты вот-вот отправишься в провинцию, и по традиции я поеду с тобой.