─ Папа!

Выпутавшись из одеяла и материнских объятий, он бросился в объятия отцовские, более крепкие и редкие, оттого куда более желанные. Рассмеявшись своим глубоким рокочущим смехом, от которого в груди у Гюльнур Султан поселился забытый ею трепет, шехзаде Махмуд взлохматил такие же как у него тёмные волосы сына.

─ Проснулся? Я слышал, ты захворал. Что-нибудь болит?

─ Вот здесь, ─ положив ладошку на горло, ответил шехзаде Мехмет и, продолжая обнимать отца за шею, со счастливой улыбкой обернулся к матери. ─ Мама, смотри, папа пришёл!

─ Я вижу, милый, ─ улыбнулась она и, несмело посмотрев на мужчину, которого когда-то любила, всё с тем же трепетом в груди осознала, что если ты когда-то полюбил человека, по-настоящему, то вряд ли уже разлюбишь. Чувства могут угаснуть с течением времени, преобразоваться из страсти в нежную дружбу, в ненависть или, будучи сдерживаемыми, заснуть, но не исчезнуть. И сейчас, спустя столько времени вновь услышав этот смех и ощутив на себе этот тяжёлый пронизывающий взгляд, Гюльнур Султан со страхом ощутила, как угасшее было чувство в ней робко зашевелилось, просыпаясь. Ей стало страшно вновь испытать те страдания, которые мучили её, вызванные любовью к её господину.

─ Только не уходи! ─ взмолился шехзаде Мехмет, обхватив руками немного колючие щёки отца.

─ Куда же я денусь, сынок? ─ тепло улыбнулся тот. ─ Гюльнур, распорядись, чтобы нам принесли ужин. Ты же проголодался?

─ Да!

Не позволяя себе испытывать счастье, вдруг овладевшее ею, Гюльнур Султан покорно поднялась с ложа и, подойдя к дверям, распахнула их и велела служанкам, стоящим в коридоре, принести ужин.

Вечер.

Комната на этаже фавориток.

Вплоть до самого вечера Фелисия (она отказывалась признавать своё новое имя) провела в комнате на этаже фавориток. Атике-хатун не появлялась, очевидно, проводя своё время в ташлыке. Лёжа на кровати поверх одеяла, девушка уже без слёз предавалась страданиям. Та же тоска, овладевшая ею после смерти Берка, завладела ею и сейчас. Не хотелось ничего, а в груди поселилась мёртвая пустота.

Радмир-ага посвятил её в мусульманство, заставив повторять за ним какие-то слова, которые Фелисия даже не запомнила, надел ей на голову платок и объявил, что теперь она ─ правоверная. Он рассказывал о священной книге мусульман ─ Коране, о правилах и обычаях, описанных в нём, о том, как и когда нужно молиться. Сломленная Фелисия едва ли запомнила хоть слово, понадеявшись, что со временем сможет во всём этом разобраться.

Пропустив и обед, и ужин, Фелисия даже не чувствовала голода. По всему, она задремала, так как, проснувшись от скрипа открывшихся дверей, осознала, что комната погрузилась в вечернюю темноту.

─ В чём дело? ─ задал свой излюбленный вопрос Радмир-ага, непонимающе оглядевшись в тёмной комнате. ─ Тебе плохо, хатун? Ты весь день из комнаты не выходишь. Вызвать лекаршу?

─ Нет, ─ пролепетала Фелисия и сконфуженно села на кровати. ─ Всё хорошо.

─ Ну раз так, ступай за мной.

─ Куда? ─ насторожилась фаворитка. ─ Господин позвать меня?

Радмир-ага со снисхождением усмехнулся и, не ответив, развернулся и покинул комнату. Нахмурившись из-за своего глупого вопроса, откровенно наполненного надеждой, Фелисия последовала за ним. Неужели она ждала встречи с шехзаде Махмудом? Отрицать это было бессмысленно. Только этого ей не хватало: влюбиться, будучи наложницей.

В ташлыке наложницы, разделившись на маленькие группы, разговаривали и смеялись, сидя кто за столиками, кто на тахте. Фелисия, проходя мимо них, старательно делала вид, что не замечает их взглядов и не слышит насмешливого перешёптывания.

─ Куда вы меня вести?

─ Помолчи, хатун. Не нервируй меня.

Поджав губы, Фелисия умолкла, снедаемая беспокойством. Она с волнением узнала коридоры, которыми они шли. Здесь она была, как только приехала с Махмудом Реисом во дворец. Эта его часть не принадлежит гарему. Неужели?..

Её надежды оправдались, стоило Радмиру-аге привести её в комнату, в которой она прежде жила, ещё будучи свободной. Махмуд Реис стоял возле окна и мрачно вглядывался в него. Он обернулся и, поймав на себе его хмурый взгляд, Фелисия готова была в тысячный за сегодняшний день раз разрыдаться. Забыв о приличии и присутствии Радмира-аги, она бросилась капитану на шею и зажмурилась, оказавшись в его крепких объятиях.

─ Не трогать! ─ предупредил Радмир-ага, и Махмуд Реис, к неудовольствию Фелисии, разомкнул объятия и отступил от неё на шаг.

─ Вы здесь, вы заберёте меня, да?! ─ плакала девушка, лихорадочно сжимая ткань кафтана Махмуда Реиса. В его карих глазах властвовали сдерживаемая боль и сожаление. ─ Пожалуйста, пожалуйста, заберите! Я больше не могу…

─ Всё-всё, тихо, ─ с силой отцепив её пальцы от своего кафтана, твёрдо проговорил капитан. Он отпустил её руки и обхватил крепкими мозолистыми ладонями её мокрое от слёз лицо. ─ Послушай меня, девочка. Для начала тебе нужно успокоиться. Возьми себя в руки.

Кивнув, Фелисия глубоко вдохнула и медленно выдохнула, подавляя рвущиеся наружу рыдания.

─ Умница, ─ уголками губ улыбнулся Махмуд Реис и, отпустив её лицо, одной рукой погладил по костлявому плечу и тут же нахмурился. ─ Так исхудала…

─ Ничего не ест, ─ вмешался Радмир-ага, напряжённо наблюдая за ними из угла комнаты. ─ Так и умереть недолго…

Не обратив на него внимания, капитан неодобрительно посмотрел на Фелисию. А ей было всё равно, она лишь с немой мольбой о помощи вглядывалась в неожиданно родное для неё лицо и радовалась тому, что впервые за эти дни перед ней стоит человек, которому она может доверять и который видит в ней личность, а не безвольную рабыню.

─ Я с трудом смог выпросить встречи у шехзаде Махмуда. У нас мало времени. Я вынужден уехать. Не знаю, когда вернусь и сможем ли мы ещё увидеться.

─ Уехать? ─ с отчаянием переспросила Фелисия и теперь в ней действительно погасла надежда. Она умрёт в этом дворце в одиночестве и тоске. И её некому спасти. ─ Нет… Нет, не оставляйте меня! Я же умру здесь!

Махмуд Реис смотрел на неё по-прежнему твёрдо и хмуро, без тени жалости.

─ По воле Всевышнего тебе многое довелось пережить. Я как никто другой знаю об этом. И ты преодолела куда большие трудности, чем жизнь в гареме. Сколько раз судьба испытывала тебя на прочность? И всегда, когда казалось, что ты не справишься, ты просто делала это. Я хотел бы многое сказать тебе напоследок, но скажу только одну вещь. Каждый раз, когда будет казаться, что выхода нет, ты должна помнить: нужно идти дальше. И когда ты, преодолевая себя и трудности, сделаешь шаг вперёд, ты поймёшь, куда нужно идти и что сделать, чтобы дойти до цели.

Поражённая его словами, Фелисия серьёзно кивнула. Позже она как следует подумает над этими словами, а сейчас ей отчаянно не хотелось расставаться с человеком, который был свидетелем истории её падений и того, как она, пошатываясь от ударов судьбы, упрямо поднималась и шла дальше. И вдруг её осенило. Его совет ─ это то, что она уже делала. Махмуд Реис всего лишь напомнил ей о том, какой она была и как смогла выжить. Она просто шла дальше, переступая через потери и боль.

Удовлетворённый тем, что она поняла смысл его слов, Махмуд Реис, несмотря на запрет Радмира-аги, погладил её по впалой щеке.

─ Мне пора.

Накрыв его руку своей, Фелисия печально улыбнулась.

─ Спасибо, ─ выдохнула она, выражая благодарность за всё, что он для неё сделал.

Неожиданно Махмуд Реис убрал руку с её щеки и, сняв с шеи какой-то чёрный шнурок, протянул его изумлённой Фелисии. На её раскрытую ладонь лёг круглый голубой камешек с серыми вкраплениями, похожими на прожилки.

─ Это ─ бирюза. Кулон… принадлежал моей дочери. После её смерти я носил его в память о ней, но теперь хочу передать его тебе. Ты мне как дочь. Пусть он придаёт тебе сил и напоминает обо мне.

Растерянно моргнув, Фелисия позволила Махмуду Реису надеть кулон ей на шею и, когда прохладный камешек лёг во впадинку у неё на груди, благодарно улыбнулась. Капитан напоследок коснулся пальцами её подбородка в память об этом жесте, который он так часто использовал в общении с ней, и, отвернувшись, спешно вышел из комнаты.