Серхат Бей, гребя вёслами, тоже смотрел на неё и кивнул черноволосой головой на прощание. Преисполненная благодарности ему, Эдже позволила себе выразить это улыбкой.

— Ваше Величество, что произошло? — беспокоился адмирал Капрано. — Мы думали, Вы погибли. С Вами всё в порядке? Вы ранены?

Устало вздохнув, Эдже повернулась к нему и мрачно посмотрела ему в глаза.

— Отнесите меня в каюту, а там уже всё обсудим. Похоже, эту войну мы проиграли… Нашего флота больше нет, не считая этих десяти кораблей и части кораблей, вернувшихся в Геную.

С преувеличенным его чувствами рвением подхватив её на руки, адмирал Капрано понёс королеву в каюту. В последний раз коснувшись взглядом тающей в темноте лодки, Эдже отвернулась от моря.

========== Глава 17. Перепутье ==========

Дворец санджак-бея в Трабзоне.

Увеселение закончилось, и наложницы, переодевшись в ночные сорочки, легли по постелям. В углу, сидя в своей постели поверх одеяла, Беатрис обхватила руками прижатые к груди колени, выглядя расстроенной.

─ Будет тебе, ─ улыбнулась её подруга Ромильда. Они обе были высокими и худыми девушками с тёмными волосами, только у Беатрис глаза имели голубой цвет, а у Ромильды ─ карий. ─ Ты же сказала Карахан Султан пообещала, что в другой раз отправит тебя к шехзаде.

─ Я могла бы сейчас не сидеть здесь с вами, а быть в его покоях с ним, ─ процедила в ответ Беатрис. ─ Но, видите ли, ему подавай Фелисию! Откуда он вообще о ней узнал? Она же не танцевала на увеселении, а в это время была заперта в темнице!

─ Мы не знаем, как шехзаде узнал о Фелисии, но то, что господин позвал её, вряд ли её обрадовало. Не вини её ни в чём, ─ вступилась за подругу Анна, постель которой находилась рядом с постелями Беатрис и Ромильды.

─ А кого винить? ─ с горечью отозвалась Беатрис. ─ Если бы не она, я бы сейчас была с шехзаде вместо неё, и на утро не Фелисия, а я стала бы фавориткой. Она всех нас водила за нос, Анна, неужели ты не понимаешь? Заставила поверить в её дружбу, чистоту и благородство, а сама, едва подвернулся случай, бросилась в погоню за властью, забыв о нас.

─ Поверить не могу, что ты это сказала, ─ покачала головой Анна и, отвернувшись, легла спать.

─ А ты что думаешь, Энрика? ─ обратилась к третьей подруге Беатрис. ─ Тоже будешь её защищать? Бедная и несчастная Фелисия стала фавориткой, давайте все вместе ей посочувствуем, да?

Энрика смущённо отвела взгляд и промолчала, не зная, что сказать.

Утро.

Покои шехзаде Махмуда.

Проснувшись, Фелисия в растерянности уставилась в незнакомый ей потолок. Вспомнив, где находится и что произошло ночью, она повернула голову вправо и замерла, увидев лежащего рядом с ней шехзаде Махмуда. Он спал на животе, обхватив руками подушку, и его лицо было повёрнуто к ней. Во сне оно было расслабленным и полнилось умиротворением, что смягчило резкие черты. Улучив момент, Фелисия вгляделась в его лицо и заключила, что оно и вправду красиво, но, как она заметила вчера, красота эта была истинно мужской ─ грубоватой и дикой. Волевой подбородок, резко очерченные скулы, прямой нос и губы, даже во сне упрямо сжатые. Фелисия со смущением вспомнила их прикосновения, жёсткие и причиняющие боль.

Оторвавшись от созерцания лица спящего господина, она повернула голову к окну, в которое лился солнечный свет. Судя по всему, время уже близилось к полудню. Ей пора было уходить, как бы не хотелось возвращаться в гарем. Стараясь не шуметь, Фелисия медленно села в кровати, спустила ноги на мягкий ковёр и, наконец, встала. Подняв с пола своё платье, девушка облачилась в него. Но стоило ей сделать несколько шагов в сторону дверей, как за её спиной раздался шорох. Обернувшись через плечо, она напряглась, поймав на себе хмурый взгляд тёмно-карих глаз.

─ Шехзаде, ─ взволновавшись, Фелисия повернулась и поклонилась со смущённой улыбкой. ─ Доброе утро.

Тот отвёл взгляд, резко откинул одеяло и, не обращая внимания на свою наготу, встал, подобрал с пола штаны и надел их. Фелисия, не зная, куда деть взгляд, отвернулась в сторону.

─ Можешь идти, ─ так и не взглянув на неё, равнодушно бросил шехзаде Махмуд, надевая льняную рубашку.

Сбитая с толку, Фелисия с мгновение растерянно смотрела на него, а после, чувствуя разочарование и унижение, поклонилась и вышла из покоев. Отчего ей стало так горько и неприятно, она не знала. Чего она ожидала? Она всего лишь наложница, которая обязана исполнять любое желание своего господина, что она и сделала этой ночью. Но равнодушие шехзаде Махмуда больно ранило её. Фелисия ощутила себя использованной, а оттого униженной.

Как и обещала, у дверей стояла Фатьма-калфа с привычным строгим выражением лица.

─ Доброе утро. Идём. Шехзаде доволен? ─ подтолкнув всё ещё растерянную Фелисию в спину, заговорила она.

─ Не знаю, ─ пролепетала девушка, совладав с собой. Она не будет из-за этого плакать. Но так хотелось… ─ Он, как проснулся, сразу же выгнал меня.

─ Так и должно быть. У нашего шехзаде дел и без тебя хватает.

Поджав губы, Фелисия промолчала. Войдя в гарем в сопровождении Фатьмы-калфы, она напряглась, заметив, как на неё смотрят все девушки: озлобленно и завистливо.

─ Почему они так смотрят? ─ тихо спросила она у калфы.

─ Потому что теперь ты ─ фаворитка, ─ усмехнулась та. ─ Теперь будешь жить на этаже фавориток в отдельной комнате. И даже будешь получать жалование куда большее, чем простые наложницы. Но пока что на это не рассчитывай… С жалованием всему гарему придётся подождать.

Фелисия порадовалась тому, что ей не придётся жить в ташлыке, похожем на змеиное логово. Ей не терпелось скрыться от этих злых ядовитых взглядов, и она поспешила вслед Фатьме-калфе. Поднявшись по лестнице на второй этаж, они прошли по балкону вдоль нескольких дверей и, наконец, остановились возле одних.

Распахнув двери, Фатьма-калфа вошла в комнату, и Фелисия, последовав за ней, напряжённо замерла у порога, увидев сидящую на одной из двух имеющихся в комнате кроватей красивую девушку восточной внешности. Она, облачённая в красное шёлковое платье, расчёсывала гребнем свои густые чёрные волосы. Едва они вошли, взгляд её карих глаз коснулся их сначала с изумлением, а после наполнился негодованием.

─ Атике-хатун, теперь с тобой в комнате будет жить Фелисия-хатун. И заранее предупреждаю: никаких ссор. Ты поняла?

─ Поняла, ─ ухмыльнулась та, но, судя по этой ухмылке, Фелисия догадывалась, что её не ждёт ничего хорошего. ─ Проходи, Фелисия. Я думаю, мы сможем подружиться. Нам ведь есть о чём поговорить, верно?

От её наигранно учтивого тона, полного яда, у Фелисии неприятно засосало под ложечкой. Она испуганно посмотрела на закрывшиеся за ушедшей Фатьмой-калфой двери и, сглотнув, повернулась к Атике-хатун. Та перестала ухмыляться и, отложив гребень, поднялась с кровати и медленно подошла.

─ Поверить не могу, что он выбрал тебя, ─ с неприятной насмешливостью произнесла она, критично оглядывая напряжённую Фелисию. ─ Ты же совсем не красивая… Невзрачная, и эти огромные зубы. Неудивительно, что шехзаде выгнал тебя, едва проснувшись. Наверно, при дневном свете взглянул на тебя и ужаснулся тому, с кем провёл ночь.

Сгорая от унижения, Фелисия усилием воли в который раз за это утро поборола желание расплакаться. Несмотря на своё теперешнее положение, она была и оставалась дочерью венецианского дожа, благородной по происхождению, и не намеревалась терпеть насмешки каких-то рабынь. Ей хотелось ответить не менее насмешливо и остроумно, только в голову ничего не шло. Не умела она защищаться, так как прежде у неё не было необходимости делать это. Она росла в роскоши и поклонении, оберегаемая многочисленными слугами, любящей матерью и заботливым отцом ото всех неприятностей и проблем. В который раз за последние месяцы Фелисия проклинала свою изнеженность.

─ Фатьма-калфа сказала, что так происходит со всеми, ─ наконец, ответила она, и содрогнулась от того, как жалко это прозвучало.

Атике-хатун расхохоталась глубоким грудным смехом.