— Для… вашего дела всё готово, султанша, — осторожно добавила Альмира-хатун, посмотрев на неё многозначительно.

— Прекрасно, — удовлетворённо кивнула черноволосой головой Бахарназ Султан. — Но дождёмся подходящего момента, чтобы начать действовать. Здесь важна осторожность.

Раздался стук в двери и, получив позволение султанши, в покои вошёл евнух. Поклонившись, он проговорил:

— Султанша, шехзаде Махмуд желает видеть вас.

Улыбнувшись, Бахарназ Султан поднялась с тахты и, предупредив Ильдиз-хатун о своём уходе, вместе с Альмирой-хатун покинула покои. Ступая по гарему, они встретились с шедшими им навстречу Гюльнур Султан и её служанкой Мелахат-хатун.

Гюльнур Султан была славянкой по происхождению, и в её облике это ярко выражалось: высокая, статная, со светлыми волосами и синими глазами на добродушном, простоватом лице. Не менее простой была и её душа. Бахарназ Султан относительно неё нисколько не беспокоилась, но недолюбливала больше всех остальных фавориток. Ведь именно она стала первой женщиной, которую её шехзаде принял у себя спустя столько времени моногамии с Бахарназ Султан. Она разрушила её счастье. Благо, счастье самой Гюльнур Султан оказалось недолгим. Карахан Султан, едва она забеременела, вытеснила её из покоев и мыслей сына другой рабыней.

В одежде она предпочитала платья с изящной простотой приглушённых тонов, и сейчас на ней было молочно-белое платье с длинными рукавами, дополненное жемчужными украшениями. На плечи был накинут тёплый плащ с меховой отделкой на воротнике.

— Гюльнур, — холодно улыбнулась Бахарназ Султан, когда они поравнялись. — Спешишь к своей госпоже?

— Бахарназ, и тебе доброго утра, — осторожно отозвалась та. Её синие глаза беспокойно забегали. — Нет, я иду в сад. Хочу прогуляться с сыном.

Переведя взгляд золотисто-карих глаз к маленькому мальчику, сидящему на руках Мелахат-хатун, Бахарназ Султан помрачнела. Как и её сын, шехзаде Мехмет был очень похож на отца. Это делало его в глазах султанши одним из главных соперников её сына, хотя она понимала, что ещё рано об этом думать.

— Сегодня холодно. Будь осторожна, Гюльнур. Упаси Аллах, твой сын заболеет и, что ещё хуже, умрёт, — с надменной полуулыбкой произнесла Бахарназ Султан и, обойдя нахмурившуюся фаворитку, направилась дальше по коридору.

Обернувшись ей вслед, Гюльнур Султан вздохнула. Ступая подобно царице, Бахарназ Султан с высоко поднятой головой свернула за угол в сопровождении своей служанки. Судя по всему, они шли в покои шехзаде.

— Да отсохнет её ядовитый язык, — прошептала Мелахат-хатун, прижав к себе шехзаде Мехмета. Он был укутан в тёплые вещи так, что было видно только его маленькое круглое личико. — Разве можно так говорить о детях?

— Бахарназ не умеет иначе, — спокойно воскликнула Гюльнур Султан, и они возобновили движение по коридору. — Её слова следует пропускать мимо ушей, Мелахат, чтобы не позволить их яду отравить себя.

С любовью посмотрев на сына, султанша протянула к нему руки и забрала у служанки, которая покорно передала шехзаде матери. Трепетно прижав его к себе, Гюльнур Султан вздохнула.

— Сейчас пойдём в сад, как ты и хотел, сынок. Сходим к пруду, который тебе так нравится, да?

Шехзаде Мехмет согласно кивнул и обнял мать за шею маленькими ручками.

Нежно улыбнувшись, Гюльнур Султан в тысячный раз для себя осознала, что материнство — единственное, что приносит ей счастье. Теперь, когда у неё ничего не осталось, кроме сына, он стал для неё всем. Но её история начиналась не так печально.

Когда она появилась в гареме шехзаде Махмуда, здесь была одна-единственная фаворитка — Бахарназ Султан. Ей завидовали все наложницы, мечтали оказаться на её месте, быть ею, но в то же время опасались. В гареме у неё была репутация бессердечной и жёсткой девушки, которая имела смелость бросать вызов самой Карахан Султан и при этом смогла сохранить любовь шехзаде Махмуда.

Именно это и стало причиной того, что Карахан Султан купила новых рабынь в гарем, желая с помощью одной из них изменить сложившийся порядок, который её крайне не устраивал. Её выбор пал на красивую, но мягкую и тихую славянскую рабыню Анастасию. В то время Бахарназ Султан была вновь беременна, поэтому не могла бывать в покоях шехзаде по ночам, чем и воспользовалась Карахан Султан, отправив к нему выбранную рабыню.

После Бахарназ Султан — девушки умной, со внутренним стержнем и яркой красотой — она заинтересовала шехзаде Махмуда своей чистотой и благодушием, за что и получила имя Гюльнур. Девушка влюбилась в своего господина и была счастлива, но счастье её не продлилось долго. Как только стало известно об её беременности, Гюльнур-хатун потеряла возможность бывать с шехзаде. Её переселили в отдельную комнату и благополучно забыли.

Несчастная Гюльнур-хатун была вынуждена беспомощно наблюдать за тем, как в покои шехзаде отправляют сначала одну девушку, затем параллельно с ней и вторую, а он так и не вспоминал о ней, словно её не существовало. При том, что Бахарназ Султан, несмотря на других женщин, всегда была на первом месте. Шехзаде её не забывал, сколько бы наложниц не побывало в его покоях. И это ранило больше всего.

С разбитым сердцем девушка ждала рождения своего ребёнка, надеясь, что он привнесёт в её жизнь хотя бы какую-то любовь и счастье. Когда на свет появился шехзаде Мехмет, Гюльнур Султан осознала, что надеялась не зря.

И тогда она смирилась. И с рабством, и со своей ролью забытой фаворитки, и со своей беспомощностью, и с отсутствием любви со стороны шехзаде Махмуда. Всё своё внимание, всю ласку и любовь она сосредоточила на своём сыне — единственном, что у неё осталось. И её разбитое сердце перестало кровоточить. Она больше не страдала, не плакала по ночам, не тосковала по когда-то любимому человеку. Гюльнур Султан излечилась материнством.

Покои Карахан Султан.

Напряжённая Фатьма-калфа наблюдала за тем, как Карахан Султан, недовольно поджимая губы, просматривает учётную книгу по делам гарема. Султанша давно преодолела свою тягу к роскоши, так как она была неутолима в условиях их жизни, поэтому носила вещи из простой парчи тёмных тонов. Сегодня на ней было закрытое платье с длинными рукавами из синей парчи, к которому в этот раз не была приколота бриллиантовая брошь в форме пятиконечной звезды. Она лежала в шкатулке на столике, стоявшем у тахты, предназначенная для вынужденной продажи.

— Рабынь, у которых уже возраст подошёл, продать, — распорядилась Карахан Султан, захлопнув учётную книгу. — И пусть, наконец, на кухне умерят запросы. Мы можем есть блюда и поскромнее. Также… — взглянув на шкатулку, султанша запнулась и сожалением продолжила. — Пошли Радмира-агу на рынок, в ювелирную лавку. Пусть продаст брошь.

— Очень жаль, что вы решили продать её, — протянула Фатьма-калфа, искренне сожалея. — Шехзаде, наверно, расстроится, когда узнает.

— Он поймёт, — сдержанно отозвалась Карахан Султан. — В гареме объяви наложницам, калфам и евнухам, что выдача жалования задержится. И ещё… поручи кому-нибудь следить за приказами султанш и фавориток о покупке новых тканей и тем более драгоценностей. Если подобные приказы поступят, пусть сообщает, что я велела не исполнять их.

— Как прикажете, — покорно кивнула Фатьма-калфа. — От Анара Эфенди пришло письмо, султанша, — осторожно добавила она, достав его из-за ворота платья.

Нахмурившись, Карахан Султан взяла его и, развернув, бегло прочитала.

— Просит как можно скорее уплатить ему долг, — устало проговорила она. — И где нам взять десять тысяч акче? Двадцать тысяч мы с трудом заплатили с помощью грабежей, устраиваемых нашим войском, но теперь-то мой лев запретил их по совету Махмуда Реиса.

— Что же делать? — испуганно спросила калфа.

— Я подумаю над этим. Напиши для Анара Эфенди ответное письмо, в котором попроси подождать ещё немного. Он получит назад своё золото.

— Поняла.

— Что-нибудь ещё? — деловито спросила Карахан Султан, заметив, что калфа не спешит уходить.