— Султанша, — как и остальные, поклонился Ферхат-ага. — В покоях Эмине Султан. Она ворвалась без разрешения, и мы полагали, что повелитель отправит её обратно в гарем, но…

В этот момент раздался весёлый женский смех из-за дверей султанских покоев, и Ферхат-ага осёкся и не договорил.

Понуро опустив темноволосую голову, Филиз Султан ощутила, как защипало глаза от сдерживаемых слёз обиды и разочарования.

Она надеялась, что этой ночью всё исправит. Повелитель принял бы её, и она бы нашла путь к его сердцу, смогла бы вернуть всё, что потеряла, бездействуя раньше.

Но надежда её была раздавлена очередной дерзкой выходкой Эмине Султан, которой всё снова сошло с рук.

Вернувшись в свои покои, Хасеки Султан, наконец, позволила себе разрыдаться, и, сорвав с себя жемчужную диадему, повалилась на ложе, спрятав лицо в груде шёлковых подушек.

========== Глава 2. Жажда возмездия ==========

Утро следующего дня.

Дворец санджак-бея в Трабзоне.

Маленький и простой двухэтажный дворец, окружённый одичавшим и запущенным садом, непривычно утопал в золотых солнечных лучах.

Это утро, впервые за последний месяц, выдалось ясным и тёплым, несмотря на наступление осени. На лазурном небе не было ни одного облака, и на нём ярко сияло солнце.

На маленькую и тесную террасу, запахнувшись в поношенную меховую накидку, вышла высокая и слишком худая женщина.

Годы шли и, к тому же, шли они не в лучших условиях, потому её красота, раньше яркая и безоговорочная, потускнела. Длинные золотисто-русые волосы были стянуты на затылке в простой узел. Под поношенной меховой накидкой было простое платье из жёсткой синей ткани с длинными узкими рукавами.

От былой роскоши осталось лишь одно-единственное кольцо с изумрудом, которое с трудом удалось сберечь, поскольку все драгоценности были проданы.

Её ярко-зелёные глаза и прежде были полны силы и уверенности, но теперь, спустя годы жизни в нужде, после сокрушительного поражения в борьбе за власть и того, как все надежды и мечты были раздавлены, они крайне ожесточились.

До её слуха донёсся металлический лязг, и, прекрасно зная, что это значит, женщина пробежалась беглым взглядом по одичавшему саду.

Вдалеке высокий, широкоплечий и мускулистый юноша, стоя в окружении трёх воинов, с двумя мечами в руках искусно и ловко отражал их удары, изворачиваясь и уклоняясь с немыслимой скоростью.

Гордая улыбка коснулась губ женщины, но тут же превратилась в жёсткую ухмылку, а её ярко-зелёные глаза полыхнули пламенем злобы.

Карахан Султан, поверженная и опозоренная, была сослана с сыном шехзаде Махмудом в далёкий и всеми забытый Трабзон, благодарная за то, что им хотя бы сохранили жизни.

Им дали второй шанс. Простили. И Карахан Султан не намеревалась упускать этот второй шанс. Она им воспользовалась.

Все те годы, что они жили в Трабзоне, она молча сносила все невзгоды и растила своего сына. Отдавала ему всю свою любовь, которую ему больше не от кого было получить. Дарила ему все те знания, что имела, и взращивала его ум. Наполняла его сердце своими силой, уверенностью, честолюбием и, главное, жаждой отмщения.

И её старания не прошли напрасно. Шехзаде Махмуд стал тем, кем его хотела видеть мать.

Внешне он был просто поразительно похож на отца, султана Орхана. Буквально его копия. Высокий, широкоплечий, со смуглой кожей, тёмно-каштановыми волосами и тёмно-карими глазами, жёсткими и пронзительными.

Неуловимые приторно-красивые черты матери тоже были в нём. Как и её уверенность, её честолюбие и её жажда не столько отмщения, сколько обретения власти.

Карахан Султан гордилась и им, и собой, но эта гордость перемежалась со страхом. Она хотела сделать своего сына сильным, но вместе с этой силой взрастила в нём и целый сгусток пороков.

Одним из этих пороков была инфантильность и вытекающие из неё капризность и потакание своим желаниям и страстям. Нежелание себя контролировать.

Ещё шехзаде Махмуд, в отличие от матери, не расчётлив, ему чужды рассудительность и планирование. Он всегда живет здесь и сейчас, не печалится о прошлом и не особо планирует будущее. Действует, не задумываясь о последствиях, под влиянием чувств, которые в нём всегда бушуют.

Ещё он склонен к расточительству. Едва у них появлялось золото, будь то жалкое жалование его матери, или какой-либо другой заработок, он тратил его, вопреки возражениям матери, на подарки для неё же в лице драгоценностей, которые она весьма скоро продавала опять же по нужде, тратился на развлечения и на самого себя.

Главным же его пороком была жестокость. Он выплёскивал её в воинском мастерстве, изо дня в день тренируясь в их саду. Атмосфера сражения опьяняла его, вызывала в нём неистовство, полное жестокости.

Бывали случаи, что на тренировке он забывался и убивал слуг, но после нисколько об этом не жалел и просто покупал нового слугу взамен убитого, и Карахан Султан пугалась этого. А после закрывала на это глаза, поскольку любила его больше всего в мире.

Покинув дворец и выйдя в одичавший сад, Карахан Султан вскоре вышла к тому месту, где тренировался шехзаде Махмуд. Заметив её, он в последний раз отразил удар одного из слуг, после сделал знак, чтобы они остановились, и, отдав свои мечи, уверенной походкой направился к матери.

— Валиде. Доброе утро.

Когда сын целовал её руку, Карахан Султан второй рукой с нежностью прикоснулась к его тёмным волосам, влажным после тренировки.

— Так рано, а ты уже тренируешься, — с мягким укором произнесла она, когда он распрямился и усмехнулся в ответ. — Ты хотя бы позавтракал?

— Ещё успею.

— Идём. Сейчас же.

Устало вздохнув, шехзаде Махмуд всё же подчинился матери и побрёл вместе с ней в сторону дворца. Она привычно подхватила его под локоть и прислонилась плечом к его плечу.

— От моего ежемесячного жалованья практически ничего не осталось… — пожаловалась Карахан Султан и покачала русоволосой головой. — Придётся и моё любимое кольцо продать, — она подняла руку и с сожалением посмотрела на него.

— Даже не думайте, — жёстко отрезал шехзаде Махмуд. — Я найду золото.

— Где? — скептически хмыкнула султанша, а после, заметив, что это задело его, нежно улыбнулась. — Я сказала это потому, что мне хотелось просто с кем-то поделиться. Это не твоя вина, что мы живём так, а моя. И это я должна искать для нас золото.

— Вы делали это, пока я был ребёнком, — остановившись, процедил юноша. Карахан Султан тоже остановилась и повернулась к нему лицом с той же нежной улыбкой. — Продали всё, что имели, ради того, чтобы я был сыт и одет. Вы пытались обеспечить османский трон мне, а значит, мы здесь из-за меня. Всё, что вы делали, вы делали для меня. Теперь пришло время мне заботиться о вас. И поверьте, валиде. Я сделаю всё, чтобы вы ни в чём не нуждались. Верну всё, чего вы лишились из-за меня. И даже больше.

— Я знаю, — вздохнула султанша, и, поколебавшись с мгновение, продолжила уже почти шёпотом: — Время пришло. Зеррин Султан прислала письмо. Султан Баязид вернулся из военного похода. Нам нужно встретиться с Бехрамом Эфенди и, как мы и планировали, заручиться его поддержкой. Число его сторонников растёт.

— Разожжём пламя восстания, а после заманим в него моего брата, — жёстко ухмыльнулся шехзаде Махмуд. — Махмуд Реис, насколько мне известно, ещё не вернулся из Венеции. Стоит ли начинать без него?

— Бурю в море он устроит после, когда пламя сожжёт землю. Так даже лучше.

— Но и про сыновей моего брата нельзя забывать. Вы уверены в том, что ваша сестра поможет нам?

— Ирея? Стоит мне напомнить о себе, и она сделает всё, о чём я попрошу. Она рядом с Персеей, потому что я перед отъездом попросила её остаться в Топкапы. Думала, она станет моими ушами и глазами, но, видимо, Персея подмяла её под себя, потому как на мои письма Ирея не отвечает.

— Эмине Султан против вас? — задумчиво спросил шехзаде Махмуд. — Может, и она поможет нам?

— Персея предала меня, — отрицательно покачала русоволосой головой Карахан Султан. — Она выбрала султана Баязида, а значит, сгорит в пламени вместе с ним и своими детьми.