Мне пришлось перейти к экстремальным действиям, чтобы предотвратить весь этот дурдом: встать перед классом выпускников и сказать:

– Перед началом урока хотелось бы сделать небольшое объявление.

Все тут же насторожились. Особенно Стефани. Она, видимо, поняла сразу, что заявление будет касаться ее.

– Я хочу, чтобы всякие сплетни про мои романы с ученицами прекратились здесь и сейчас. Я не встречаюсь и никогда не встречался ни с кем из своих учениц, прошу вас это запомнить. Те, кто распространяют сплетни об обратном, – обычные вруны, и им должно быть стыдно. Такое поведение ничем нельзя оправдать. Постарайтесь передать мое объявление остальным.

Я не называл имени, но в этом не было необходимости: все и так знали, кто и что рассказывает. Я видел, как ребята начали бросать взгляды на побуревшую Стефани, и мое сердце ликовало.

Я не любил никого унижать. Но Стефани поставила меня в такое положение, в котором у меня уже не было выбора.

Кейт на меня тогда смотрела таким торжествующим взглядом, что я чуть было не подмигнул ей, но сдержался. В тот момент поддержку ей за меня оказывала Викки Смайл.

Но я недооценил настырность Стефани. Раз она не могла говорить остальным, что встречается со мной, она начала шантажировать Кейт.

Я хотел поговорить с ней сразу же, как Лоуренс мне рассказала об их разговоре. Но девушка заверила меня, что Стефани ничего никому не сделает, и лучше просто ее игнорировать.

Кейт тоже ошиблась: Стефани (к которой в голове я обращался исключительно как «эта стерва») пошла к директору Дженкинсу, и теперь у директора сидел я, проклиная все на свете. Нужно было не слушать Лоуренс и поговорить со Стефани. Может, пригрозить ей плохими оценками или чем-нибудь в этом роде. Или, например, звонком родителям. Вряд ли она захотела бы, чтобы родители узнали, что она творит в школе.

Но нет, я постоянно шел на поводу у Кейт, потому что одна улыбка этой девушки сводила меня с ума. Я решил, что, раз она уверена, что лучше просто игнорировать эту ситуацию, так действительно нужно делать.

Идиот.

– Ничего не хочешь мне сказать? – Дженкинс позволил мне зайти в кабинет, удобно устроиться на стуле напротив директорского стола, и начал нашу беседу именно так.

– Не знаю, о чем вы, – пожал плечами я. У меня не было времени, чтобы продумать тактику. Так что я решил отрицать все и сочинять по ходу. Главное – потом рассказать обо всем Лоуренс, чтобы наши показания, в случае чего, совпали.

– Почему Стефани из выпускного класса на каждом углу кричит, что ты совращаешь учениц?

Она что, сформулировала это именно так?

– Она так сказала? – нахмурился я, чувствуя, как начинаю закипать.

– Сказала, что ты встречаешься со своей ученицей, – кивнул директор. – Новенькой, которая в этом году перешла. Мисс Кейт Лоуренс.

До этого года я прекрасно справлялся со своими обязанностями, умело игнорируя школьниц. Обиженные девушки даже однажды распустили по школе слухи, что я всем отказываю, потому что я гей. Тогда на меня стали вешаться парни. Когда и у них ничего не получилось, Дженкинс расцвел от счастья: он нашел молодого специалиста, которому и правда можно доверять.

Именно поэтому сейчас он не рвал и не метал. Директор понимал, что Стефани могла врать. Такое случается: школьники влюбляются в своих учителей и считают, что им суждено провести всю жизнь вместе. Учитель им отказывает. Школьники злятся и пытаются отомстить.

Не стоит верить им сразу.

– Это неправда, – произнес я.

– Она показала мне фотографию, на которой вас с Лоуренс хорошо видно. Сказала, что это у ее дома, и что ты ее подвозил.

Чтоб она была проклята.

– Подвозил, – осторожно кивнул я. Другого не оставалось: Стефани показала чертову фотографию.

– Какого черта ты подвозишь учениц в ночи? – возмутился Дженкинс. Он раньше никогда не повышал на меня голос (но я слышал, что директор в гневе был пугающим зрелищем), и сейчас я даже растерялся. Кажется, я недооценил потенциал влияния Стефани.

– Кейт – очень способная ученица, – начал объяснять я. Главное – не показать, как я паникую. Я не дам себя раскусить. Я слишком счастлив в отношениях с Лоуренс, чтобы вот так вот все потерять. – Я занимаюсь с ней дополнительно историей, чтобы подготовить к поступлению. Обычно мы очень поздно заканчиваем, и я считаю, что, если она попадет в беду по пути домой в такой час, это будет на моей совести. Поэтому я периодически подвожу ее до дома, когда ее не может забрать мама или подруга.

– А что, сама она водить не умеет?

– Нет.

Повисла тишина. Директор постукивал ручкой по поверхности стола, смотря то на меня, то на дверь, то на ручку. Он явно был взбешен. Я понимал, почему: Стефани могла принести кучу проблем школе из-за ее влюбленности в меня. Она может пожаловаться родителям. Родители – в вышестоящие инстанции. Начнутся проверки.

Мне, скорее всего, не поверят.

Забавно, что случай Стефани не был первым (но первым, когда обвиняли меня в реально существующем романе) в моей карьере. В мой первый год работы здесь на меня положила глаз выпускница по имени Эбби.

И если Стефани решила испортить мне жизнь, потому что все пошло не по ее плану, то Эбби просто отчаянно пыталась стать частью моей жизни. Она досконально изучила все мои аккаунты в социальных сетях и вообще всю информацию, которую можно было найти на меня в Интернете. Она знала, где и когда я родился, как звали моих родителей, где они жили, она даже подписалась на Джемму в «Инстаграме».

Она выследила, где я живу, и каждое утро я встречал ее около своего дома.

– Какая встреча, мистер Стайлс!.. – каждый раз Эбби ненатурально притворялась, что случайно проходила мимо.

Томлинсон ржал надо мной так, что один раз я его чуть не избил.

В феврале того года я решил с ней серьезно поговорить. Я объяснил ей, что врываться в жизнь человека таким образом, как минимум, неприлично. Потом я сказал, что не могу встречаться со своими ученицами, потому что мне дорога моя работа, и я не хочу ее потерять. Еще я добавил, что Эбби была очень милой девушкой (про то, что у нее были маниакальные наклонности, я упоминать не стал), и она обязательно найдет свое счастье.

Эбби почему-то решила, что я таким образом признался ей в любви. На следующий день она появилась на пороге нашей репетиционной квартиры.

– Мне пустить ее? – нахмурилась Софи, заметив выражение моего лица.

– Выключите свет в квартире, – простонал я, снимая с себя гитару. – И притворитесь, что нас тут нет.

Томлинсон так загоготал, что Эбби услышала из-за двери.

– Мистер Стайлс! Я написала для вас песню!..

Следующий час мы слушали ее первый и последний сингл на повторе. Когда девушка поняла, что дверь ей не откроют, она вышла на улицу и стала петь под окнами.

Я выдохнул с облегчением, когда ее родители отправили ее в колледж в другом городе.

Так вот, Луи не давал мне забыть об этой истории. Пока что он держался молодцом и не поведал о ней Лоуренс, но я боялся, что в один прекрасный день мой лучший друг сорвется, и тогда уже и Кейт будет надо мной хохотать.

После этого случая я был уверен, что все школьницы влюбляются только так: до сумасшествия. И я был уверен в этом, пока не встретил Кейт. Лоуренс вела себя совсем по-другому, и от ее чувств мне было по-настоящему тепло, а не страшно. Мне хотелось быть рядом с ней двадцать четыре часа в сутки.

И прямо сейчас такая перспектива рушилась у меня на глазах.

– Гарри, – Дженкинс тяжело вздохнул и посмотрел на меня. Его взгляд не предвещал ничего хорошего. – В твои обязанности не входит проведение дополнительных занятий.

– Я знаю, – кивнул я. – Но Лоуренс подает большие надежды, и мне хочется ей помочь.

– Не в ущерб школе, – отрезал директор. – Никаких больше дополнительных.

– Но мистер Дженкинс…

– Я сказал, никаких. Не хватало мне тут еще родителей этой Стефани, которые начнут кричать, что мой учитель спит с выпускницами. Я не могу такого допустить.