— Так… видимо, доктор и впрямь не помешает! — нахмурилась Тилль. — Но утром! Сейчас вам нужней всего чашка горячего чаю и тёплая постель.

Я благодарно улыбнулась. Вот уж кто всегда понимал меня с полуслова, с полувзгляда.

В поле моего зрения немедленно проникла щуплая фигура старого герцога. Он сменил торжественный мундир, в котором я привыкла его видеть, на простого покроя фисташковый сюртук, и выглядел моложавым и посвежевшим. Хоть кому-то удалось отдохнуть после свадебной суматохи.

— Элис, детка, почему ты здесь? Нет, не подумай, мы тебе всегда рады… но одна-то почему? Где мой оболтус, как отпустил без сопровождения?

И тут его взгляд упал куда-то вниз. Лицо потемнело, морщины обозначились резче.

Старый герцог наклонился, не по-стариковски резво схватил мою руку и поднёс ближе к лицу.

Я смутилась и выдернула её. На безымянном пальце до сих пор след. Сначала я никак не могла избавиться от привычки потирать его большим пальцем левой руки.

Почтенный старикан издал несколько не вполне почтенных и даже, я бы сказала, не вполне печатных высказываний.

— Нет, на этот раз моё терпение точно лопнуло! Я сейчас к нему сам поеду и дам ремня по его упрямой герцогской заднице. Не посмотрю, что мальчишка вырос — ума, судя по всему, так и не прибавилось…

Тилль поймала старого Морригана за рукав у самого выхода из комнаты, куда покрасневший как рак дедуля метнулся со скоростью, неожиданной для его лет. Что-то энергично зашептала ему в ухо, придерживая под локоть стальной хваткой. Я тут же успокоилась. Моя подруга умела быть непреклонной. И нашему дорогому дедушке не грозит схватить приступ радикулита в тряской карете где-нибудь на полпути к Тедервин…

Это место, память о котором я так упорно гнала всё это время, немедленно явилось из небытия — вспышками воспоминаний, яркими пятнами, обрывками снов. Мучительные образы.

Я тряхнула головой, чтобы их отогнать. Снова попыталась сесть, и на этот раз неловкая попытка мне удалась.

— Всё хорошо. Ваш внук был в добром здравии, когда мы в последний раз с ним виделись…

Кровь прилила к щекам при мысли о том, при каких обстоятельствах происходила эта встреча. Нет, всё-таки зря я сюда приехала! Лучше бы остановилась в гостинице. Здесь ещё слишком свежи воспоминания о том, с чего всё начиналось. О дороге из пепла до нашего алтаря. О клятвах — таких фальшивых и таких искренних одновременно! — которые ещё помнили эти стены.

Как и живущий здесь человек, которого я больше никакого права не имею называть дедушкой.

— Я не стану долго злоупотреблять вашим гостеприимством, лорд Морриган. Переночую только с вашего позволения — и отправлюсь к дядюшке и тётушке, как и собиралась.

Ну вот — главное врать повдохновенней. Никуда я не собиралась. Честно говоря, все дни пути провела в состоянии бездумного овоща, лежащего на грядке. Понятия не имела, что буду делать, когда приеду. Главное было, приехать хоть куда-нибудь.

Меня насторожило молчание и сочувствующий взгляд Тилль. Боже ты мой, да что ещё случилось?!

— Ну конечно, дорогая, ты же не знаешь… Твоих дядюшки и тётушки нет в столице.

От сердца отлегло. В свете тенденций последнего времени, я уж испугалась, услышу что похуже.

— Что ж, значит придётся проехать чуть подальше, до их загородного…

— Нет, Элис, ты не поняла. Как только вы отыграли… свадьбу, они уехали. Совсем. Сказали, теперь, когда они отдали последний долг твоим родителям и пристроили племянницу в хорошие руки, могут подумать и о себе. Решили исполнить давнюю мечту.

— Мечту?.. — растерянным эхом повторила я.

— Кругосветное путешествие. Полагаю, они сейчас где-нибудь на полпути к Материку. Ну, или пересекают океан, чтобы поглазеть на сокровища Арвенора.

У меня внутри всё опустилось. Что ж… Значит, окна маленького домика на одной из тихих улиц столичной окраины всё-таки закрыты ставнями. Нет больше места, в котором меня бы ждали.

А Тилль всё щебетала невозмутимо.

— В общем, дорогая, никуда мы тебя не отпускаем. Хватит выдумывать, и оставайся здесь, пока…

— Нет!

Ох, как мне было стыдно. Не подобает гостье вести себя подобным образом и почти выкрикивать. Но слишком явно, слишком отчётливо читалась в глазах Бертильды уверенность, что в этом месте неминуемо случится очередная встреча меня и… моего бывшего мужа. Старый герцог и Тилль переглянулись как два заговорщика, и этот взгляд не ускользнул от моего внимания.

Мне иногда казалось, что моя жизнь — для кого-то не более чем занимательный спектакль. Который смотрят в первых рядах, и иногда подают суфлёрские подсказки. А может, временами возмущаются бездарности актёров и глупости главной героини.

Как бы то ни было, больше всего на свете сейчас я желала опустить занавес и уйти за кулисы, в темноту, где до меня никому не будет дела.

Я вложила все оставшиеся силы в то, чтобы оттолкнуться от мягких подушек. Осторожно приняла вертикальное положение, опустила на пол сперва одну ногу, затем вторую. Каждое движение давалось неимоверным трудом. Но вот мне удалось, наконец, подняться.

Голова кружилась. Комната кружилась. Ещё немного, и второй позорный обморок обеспечен. И всё ж-таки я жестом остановила мою добрую Тилль, которая немедленно бросилась на помощь. Сама. Теперь я должна учиться всё сама.

Я сделала пару глубоких вдохов, чувствуя себя новорожденным оленёнком, который впервые встал на ноги. Спешно оценила своё состояние… пожалуй, пускаться в путь прямо сейчас и впрямь было бы опрометчиво.

— Если позволите, я и правда останусь под вашим гостеприимным кровом еще ненадолго. Как только досадная простуда отступит, уеду. Пара дней, не больше. Я и так слишком многим вам обязана.

— Ну куда, куда, скажите на милость, ты собралась — неразумное дитя?! — в сердцах воскликнул старый герцог.

Я не ответила.

Я сама не знала.

Медленно-медленно, борясь с тошнотой и слабостью, я всё-таки пересекла гостиную и добралась до двери. В коридоре пришлось уже схватиться за стеночку.

Только там до меня дошло, что четвёртый человек в комнате за всё время не обмолвился и словом. Лишь стоял поодаль — там, где я не могла его как следует рассмотреть — и внимательно наблюдал за странной беседой.

Его звали Квентин Морриган. Младшая побочная ветвь какого-то там колена в не пойми каком поколении. Он пытался объяснить при нашем первом разговоре следующим утром, после завтрака, но я быстро запуталась. Квентин успокоил, что он сам отчаялся разобраться. Поэтому ещё в детстве изрисовал фамильное древо на стене в классной комнате так, что ему крупно влетело от гувернёра.

Он был улыбчивый, простой, и мы как-то быстро подружились. Бывают люди, с которыми спокойно. С которыми безопасно. С которыми ничего не переворачивается в душе, с которыми можно просто говорить — и не взвешивать каждое слово, и не обдумывать каждую фразу прежде, чем произнести.

Незаметно для самой себя я осталась ещё на один день. Потом ещё на один, и ещё… Оправдывая своё малодушие тем, что кашель всё не проходит и простуда не желает так легко отступать. Хоть это и была правда, другой правдой было то, что мне на самом деле не хотелось уезжать. Измученная душа искала хотя бы малейшую передышку. Каплю исцеляющего покоя.

Квентин давал этого с избытком.

Неспешные прогулки, долгие разговоры — о книгах, о людях, обо всём. Обо всём, что можно было безопасно затрагивать в ходе учтивой светской беседы. Я оценила такт, с которым мой новый знакомый обходил любые темы, связанные с моим неудавшимся браком или историей моей семьи. Тем более, что он почти ничего об этом не знал — насколько я поняла, он занимал должность управляющего одним из горнодобывающих предприятий Морриганов на другом конце страны, и лишь недавно вернулся в столицу.

Как я успела заметить, старый герцог был не очень-то доволен тем, что один из младших то ли внуков, то ли внучатых племянников тоже задержался в гостях. А уж как он ревниво сопротивлялся попыткам Квентина немного растормошить меня и вывести из апатии — хотя бы прогулками по оранжерее или заснеженному парку! Но я услышала однажды, как Тилль втолковывает дедуле что-то на тему «это нам только на руку, вот увидишь». Уж не знаю, что там она имела в виду, но только упрямый ворчун слегка угомонился и ставил нас в покое.