— Слушай, мальчик, — сказал Стиль. Он был старше. — Слушай, птенчик. Я из тебя отбивную сделаю. Ты не в те игры играешь. — Он придвинулся совсем близко и дышал мне в лицо.

Я снова огляделся.

— Что ты все головой крутишь? — рассердился Стиль. — Никто тебе не поможет, понял, щенок?

— Какой ты невежливый, дядя, — сказал я укоризненно.

Он хотел замахнуться, но я, не дожидаясь этого, добродушно пожал ему руку, он отшатнулся, и я стиснул его руку несколько раз, и отскочил. Он, однако, стоял на ногах, и даже пытался сделать выпад, а потом стал падать. Я снова осмотрелся. Парень не шевелился. Пускай отдохнет.

Я вернулся в помещение. Дар стояла спиной ко мне. Рядом с ней стоял товарищ Стиля. Они не разговаривали. Рядом с ней стоял товарищ Стиля. Они не разговаривали. Я подошел к Дар сзади и обнял ее. Она спокойно повернулась, держа в руке бокал.

— Привет, — сказал я.

Она смотрела на меня в течение какого-то времени, а потом сказала:

— Это ты.

— Ага, я, — сказал я почти весело. — Ты мне не рада?

Она промолчала. К нам подошел Корка.

— Знаете, мне здесь не нравится, — сообщил он. — В соседнем зале куда лучше. Идемте туда.

Мы пошли в соседний зал. Там действительно было лучше. Мы уселись за свободный столик. Сюда же пробрались Фат со своей подругой.

Я сидел рядом с Дар. Было приятно смотреть на нее. Я просунул руку за спинку стула и положил ладонь на талию Дар. Она посмотрела на меня. Мы разговаривали и пили. Разговор был ни о чем. Это был самый пустой разговор на свете.

Я решил, что мне тут порядком надоело. Я сказал Дар:

— Идем.

Проходя с Дар мимо стойки, я вдруг заметил Витамина, нависшего над кем-то, сидящим на стуле. Рядом стоял приятель Стиля. Витамин говорил:

— Жулик, мошенник! Аферист, а? Попался бы он мне. И как ты просмотрел? — сказал он укоризненно товарищу Стиля. — А?

Тот растерянно пожал плечами.

— Я и не заметил.

— Эх, ты, лопух. Здесь тебе не твоя худосочная столица. Здесь надо держать ухо востро.

На стуле, запрокинув голову с закрытыми глазами, был усажен сам Стиль. Лицо у него было в синяках. Я по нему только слегка прошелся, чтобы остыл. Даже не улыбался.

Витамин расстегнул его клетчатую рубашку, хлопал по щекам. Стиль медленно приходил в себя, но глаз еще не открывал. Я скосил взгляд. Глаза у Дар были широко распахнуты, и их выражение было совершенно непонятно.

Приятель Стиля показал Витамину на меня. Ему не понравилось мое внимание. Витамин уставился на меня.

— Здорово, — сказал он. — Ты здесь?

— Я все время был здесь, — сказал я.

Витамин посмотрел на Стиля и сказал мне:

— Нет, ты видел? Угостили парня и оставили. Как это называется?

— Да, нехорошо, — сказал я вяло. — Хулиганство.

Витамин покачал головой. Приятель Стиля смотрел на меня подозрительно. Я неожиданно для себя разозлился.

— Что ты уставился? — сказал я ему.

У него округлились глаза.

— А что такое? — сказал он с вызовом.

— Тебе что-то не нравится? — спросил я. — Ну да, я поговорил с твоим другом. Могу и с тобой побеседовать. Даже растолковать могу.

Витамин посмотрел на меня, на Стиля, на Дар. Он начинал соображать.

— Растолкуй, — сказал Акцент. — Думаешь, боюсь?

Витамин степенно подошел к нему и положил руки на плечи.

— Ты это брось, — сказал он серьезно.

— А ты его дружок? — сказал Акцент. — Я это сразу понял.

Он внезапно замолчал, потому что отзывчивый Витамин чуть не врезал ему.

Мы — я и Витамин — отошли в сторону. Мы стали смотреть друг на друга. Витамин был трезв, до обидного. Игрок был очень изысканно одет: модный костюм, галстук.

Витамин был красавчиком. Густые брови дугой, как у девушки, светская улыбка. Его красота была ослепительной и безусловной, она была терпкой, как аромат дорогих духов.

На шею ему вешалось столько, что после вечеринки вид у него от интриг был слегка обалделый.

Дар, оставшаяся у стойки, поглядывала на него, и я, заметив это, заскучал.

— Как твое дело? — спросил я.

В школе Витамин единственный верно решил задачу. Класс смотрел на него с осуждением.

Индивидуалист Витамин временно раскаялся — мало ли что рабски покажется самому, отдельно от всех.

— Штамп опередил меня. Считать он не умеет, но шуту очень нравится этим заниматься. Наливает без меры. Но не в коня корм, — процедил Витамин. — А я такие махинации проворачиваю, всех надуваю, по-честному, и — не нужен! Всё наоборот. Никакой связи, а результат — пожалуйста! Искусственный отбор! Неестественно приспосабливаться любым способом. Помогать надо достойным. Торговля — искусство неравноценного, но взаимовыгодного обмана. Глаза клиента разгораются на яркую этикетку, и ничто превращается в нечто. Это уметь надо. Козырь выпал из колоды. Метод тасует серость. Равные условия! Поэзия!

— Слабых надо защищать, — сказал я. — Это естественно.

— Да. Не лежит на поверхности, — сказал Витамин.

— Сам всегда так говоришь.

— Знаешь, у тебя дома такое творится! Такая музыка! Поэзия!

Мать постаралась, подумал я и усмехнулся. Они отлично обходятся без меня.

— Вот в чём дело, Пик, — сказал Витамин. — Твоя Ореол совсем спятила.

— Ореол? Ты с ней говорил?

— И очень жалею об этом. Она влюбилась в меня. Я старался быть вежливым, но вышло только хуже. — Он понизил голос. — Она при всех… понимаешь? Совершенно не стесняется. Мой такт всё испортил. Я разозлился, но она опять всё расценила по-своему. В общем, еле ушёл. А у меня ещё этот роман с Нектар. Мы едем в столицу. Не могу спокойно смотреть на этот воск. В столице всё чётко. Никакого хаоса. В большом городе никому ни до кого нет дела. Отведу душу в казино. Вино, женщины, азарт. Вот настоящая жизнь. Нектар берёт машину у своего папаши. Одно утешение, что если разобьём машину и на этот раз, то это будет её машина, а не моя. Не мешает проверить её чувства.

Витамин объездил всё побережье со своими девицами, пользуясь их машинами.

— Ещё не починил свой драндулет?

— Что ты! Времени нет. И средств.

— Конечно.

— Вот, одолжил у дебютанта, — сказал Витамин. — Прибыли ему и так не видать. Состоятельный Витамин всегда был всем должен.

— Всех девиц интересует только мой капитал, — посетовал Витамин на расхождения во взглядах. — А если убрать его? Если убрать стимул? Чтобы осталась только причина. Чтобы остался только я.

— Им будет нравиться твоя породистая внешность.

— Поэзия! — расчувствовался Витамин. — Какой простор для воображения! А если убрать ее? Внешность обманчива.

— Останутся характер, поступки. Характер у тебя кремень.

— Из выгоды можно совершать хорошие поступки. Как Абсурд.

— Шелуха, — вынужден был согласиться я.

— А где же я? — растерялся самобытный Витамин. — Получается, без оболочек меня нет?

— Надо отделить одно от другого. Чтобы отличить.

— Не надо. Мне ухаживать некогда. А ты что, хочешь, чтобы тебя любили за одни душевные качества? — И он громко расхохотался. — Без прикупа? Всё это лирика.

— Мне ничего не нужно говорить Ореол?

— Боже упаси! Считай, что я тебе ничего не говорил. Нектар — настоящая тигрица. Но она мне нравится. Скоро она выходит замуж. — Витамин рассмеялся и махнул рукой.

Какие-то специалисты орудовали в уголке — готовили.

— Не хотят, чтобы им прислуживали? — недоумённо сказал я.

— Догадливый, — сказал вдруг одноглазый мужчина. — Глазастый.

Он принялся перекладывать порции в тарелку, чересчур резко, и один кусок полетел в огонь — одноглазый даже зубами заскрежетал.

За огнём наблюдал однорукий. Он задёргался, махнул единственной рукой и чуть не снёс весь мангал.

— Нервные какие-то, — сказал я.

— Они из столицы, — осведомлённо сказал Штамп. — С мыслями о чудодейственном изъяне ищут стимул.

— Естествознание отдыхает, — сказал Витамин.

— Да они неплохие, туристы. Вещи только их сильно будоражат. Лучше бы в нашем развале ничего не было.