При следующей попытке выиграть время я вырвался из ее захвата и случайно коснулся рукой земли.

«Будто ночь стала днем» - эту фразу мы потом произнесли оба. Ночь мгновенно превратилась в день. Внезапно все вокруг, включая нас, залило ослепительным светом.

Донесся сигнал тревоги. Мы услышали его издали, но находившимся в палатках он, наверное, грозил порвать барабанные перепонки.

- Что за черт!… - закричала Франческа.

Я взглянул на свою ладонь. На ней играла крохотная красная точка. Боже - по-видимому, я вызвал тревогу. Я перекатился от отмеченной красными огнями дорожки, Франческа подползла ко мне. Мы ошалело осмотрелись вокруг. Иллюминация исходила от прожекторов на ангаре, и свет падал еще на двадцать ярдов впереди нас. Через несколько секунд новый источник тревоги: голоса выбегающих из палаток людей. Я видел их, хотя и не узнавал - слишком далеко и слишком ярко из-за слепящего света у них за спиной (это напомнило мне «Х-файлы», когда пришельцы появляются из космического корабля). Слышался истерический лай собак.

Я убедил себя, как все настоящие трусы в критическую минуту, что самое безопасное - ничего не предпринимать, и шепнул Франческе:

- Не поднимайся. Просто прижмись к земле.

Мы распластались на земле, как те, кому почти удалось бежать из Колдица[28].

Франческа ткнулась в мягкий пучок травы, а я, по-прежнему с открытым ртом, угодил лицом в кучу рыхлой земли.

Наверняка грунт отлично подходит для картошки, но моим зубам было не слишком уютно. Однако я не смел приподнять голову, боясь привлечь внимание людей, чьи вопли с требованием «выключить эту долбаную сигнализацию» доносились до нас. Через пару минут кому-то удалось совершить этот подвиг, и на землю снова опустилась тишина, правда, без темноты, и теперь я не только чувствовал, но и слышал, как колотится мое сердце.

Среди постепенно стихающего гомона толпы, разбредающейся по палаткам, я сумел различить два голоса.

- Говорил я Тони, что не надо устанавливать эту хреновину, - бормотал первый, в котором я узнал одного из инструкторов. - Держу пари, опять лисица.

- Три раза за неделю, - откликнулся его коллега. - Вот гад! Спрашивается, что здесь красть? Тут одни самолеты, и вряд ли их удастся завести, пока мы здесь, верно?

- Замри и не шевелись, - прошептал я Франческе, плюясь землей на каждом слоге. - Через минуту они уйдут, и, если мы не двинемся, нас наверняка никто не заметит.

Она хмыкнула в знак согласия, не открывая рта из опасения, что туда набьется трава. Разумная девочка.

А потом послышался голос, который я узнал очень хорошо.

- А вам не кажется, что надо бы прочесать все поле - просто на всякий случай?

Ты полный подонок, Тим.

- Да нет, ничего, приятель. Опять ложная тревога. Можешь идти спать.

Да, Тим, шел бы ты спать. Джейн там так одиноко.

- Знаете, я не уверен. Осторожность никогда не помешает.

Ну и говнюк же ты, Тим. В Колдице ты бы закладывал своих товарищей за лишнюю порцию риса.

Оба инструктора помолчали.

- Что думаешь, Джефф?

Я затаил дыхание.

- Да нет, это уже третий раз на этой неделе.

- Что ж, вам виднее, - сказал Тим. - Но по-моему, лучше проверить. Знаете, просто для очистки совести.

Он произнес это таким тоном, каким обычно обращается к официантам или таксистам. И в этом была его ошибка.

- Спасибо за совет, приятель, - проговорил Джефф, явно рассерженный тем, что какой-то клиент пытается командовать. - Уверяю тебя, беспокоиться не о чем. Спокойной ночи.

Ха. Так тебе и надо, двуличный гаденыш.

Еще секунд через тридцать прожекторы погасли, и нас снова окутала чудесная, успокаивающая темнота. Мы с Франческой еще немного выждали, просто на всякий случай, потом поднялись.

- Ты в порядке? - спросил я, выплевывая остатки земного (или земляного?) ужина.

- Да, кажется. Немного поволновалась, но жива.

- Нам лучше отойти от этого луча, - сказал я. - Не хватало только еще раз поднять суматоху.

Мы отправились подальше от палаток, и меня вдруг осенило.

- А знаешь, я думаю, нам лучше отойти подальше. Чтобы прожектора нас не достали, если вдруг и впрямь лисица включит сигнализацию.

- Да, наверное. Но как узнать, куда достают прожектора?

Я прикинулся, что думаю.

- Знаешь что? Я заметил, что большая алюминиевая стрела, о которой нам говорили, вне пределов досягаемости. Там мы будем в безопасности.

- Хорошо.

Через пять минут Франческа прервала наш поцелуй.

- Ты испугался тогда? - спросила она.

- Да, пожалуй. А что?

- Ну, я слышала, говорили - не знаю, правда ли это, - что страх стимулирует влечение.

Можете не тянуть руку. Вы же знаете: я не отвечаю на подобные вопросы.

11 ч. 25 мин.

Утром мы с Тимом не разговаривали. Происшествие и так проинформировало его. Один из инструкторов, вышедший передвинуть стрелу в направлении ветра, только что крикнул:

- Эй, Тони, кажется, вчера кто-то приземлился прямо на стрелу. Она прогнулась прямо посередине.

11 ч. 35 мин.

Ко мне бочком подошел Тим.

- Поздравляю, - прошептал он уголком губ. - Ты справился.

- Да, несмотря на все твои старания, гаденыш.

Он ухмыльнулся.

- Знаешь, ты не ушел в отрыв.

Не скажу, что это меня сильно удивило, и я не был раздосадован. На случай, если я вдруг понадеялся услышать скабрезные подробности от Джейн, Тим поспешил сообщить, что завтра она с двумя подругами отбывает на две недели в Грецию.

11 ч. 50 мин.

Вот так.

Нас только что вызвали.

Мы прыгаем.

Сейчас.

Пожелайте мне удачи. Чувствую, она мне понадобится.

20 ч. 55 мин.

В моей группе Пол, Тим и Джейн. Похоже, между последними не было и тени смущения из-за случившегося. Что, если подумать, не удивительно: Джейн есть Джейн, а Тим, несомненно, счастлив следовать ее примеру. Как она сказала? «Если приятно - делай это». Что ж, это приятно, вот она и сделала.

Вскоре самолет набрал нужную высоту, и, будучи первым, я обнаружил, что сижу на краю и болтаю ногами, готовый к прыжку. Может быть, дело в нервах, но не могу вспомнить, как я решился прыгнуть. Как-то вдруг я обнаружил, что лечу. С удовольствием бы приправил свой рассказ подробным описанием, каково это - лететь к земле на парашюте, это и впрямь не сравнимое ни с чем, захватывающее чувство неба и все такое, но не могу. Потому что как только освоился с пребыванием в воздухе, меня приняла земля. Чтобы добраться до земли с высоты в тысячу футов, нужно всего где-то девяносто секунд.

Кажется, будто кто-то подложил под поле огромную гидравлическую платформу и стал поднимать ее ко мне. В последние пару секунд ее запустили на максимальную скорость, и не успел я понять, что происходит, как уже приземлился.

Позже, когда все готовились к отъезду, мы с Франческой очень вежливо попрощались. Я дал ей свой номер телефона, чем, похоже, немного удивил. Она сказала, что не знает, где будет жить по возвращении с Дальнего Востока, но, где бы это ни было, «сохранит телефон и позвонит мне». Мы оба знали, что не позвонит, но это не вызвало особой неловкости. А если я и ощущал какое-то сожаление, то все равно понимал, что означала прошлая ночь, а чего не означала.

Итак, вчерашняя утренняя свора снова загрузилась в машины и направилась обратно, на встречу с шоссе М1. Забавно, что по дороге назад, после того, как они перепихнулись, Тима вроде бы не так сильно смущало присутствие в машине Джейн. И она казалась более умиротворенной. Было такое чувство, что в списке ее дел Тим сам поставил галочку напротив своего имени.

Сейчас воскресный вечер. Элен куда-то умотала, так что вся квартира в моем распоряжении. И я подумал о Франческе. Конечно, подумал. Это Тим может забывать девушек, как только переспит с ними, а я не могу (да и не хочу).