Впрочем, через некоторое время участники шоу начали демонстрировать явное раздражение (вероятно, впервые кто-то из зрителей в Casa Rosso остался недоволен), и мы вышли на улицу.

Я гадал, как Тим собирается выполнить свою задачу?

Время шло к одиннадцати, и на Ахтербургвале значительно снизилась доля респектабельных пар среднего возраста и повысилась доля беспутных подвыпивших юнцов. Соответственно, звучало больше шуток по поводу девиц в витринах. Впрочем, на каждое неловкое словцо, брошенное в их сторону, опытные профессионалки отвечали стандартными грубостями. Как только незадачливый шутник получал ответ, он замолкал и в смущении брел дальше, а его приятели смеялись над ним, скрывая облегчение, что не их выставили дураками.

Пора было снова настроиться на волну блефующего Тима.

- Только посмотри на этих работящих дам! Они стараются оживить торговлю, но кругом одни праздношатающиеся. Они ухватятся за шанс иметь дело с настоящим клиентом вроде тебя.

Никакого ответа, хотя я отчетливо услышал скрип зубов.

- Они будут рады, что кто-то пришел с серьезным намерением, - продолжал я, - а не просто поглазеть на витрины.

Тим встал как вкопанный. На долю секунды я подумал, что слишком далеко зашел и он оскорбился. Но тут он подошел прямиком к одной из будок и что-то (я не расслышал что) сказал девушке.

Она задумалась, потом покачала головой. Он двинулся к следующей, и та, выслушав его, высунулась из будки и посмотрела на улицу. Боже - неужели он спрашивал о том, что я подумал?

Девушка указала на будку в десяти ярдах позади нас, туда, откуда мы пришли. Не глядя на меня, Тим подошел и заговорил с ее обитательницей, крашеной неулыбчивой блондинкой лет тридцати пяти.

- Отлично, все улажено, - сказал он, подходя ко мне с видом человека, получившего наконец ключи от взятой напрокат машины. - Аня. Сто гульденов. Это около тридцати фунтов, верно?

- За что? - ошарашенно спросил я.

- За то, что составит по моей руке гороскоп. Ты что, сам не знаешь за что?

- То есть ты хочешь сказать… - Я превратился в свою бабушку. Простое слово из четырех букв, и я не могу заставить себя произнести его.

- Да, за секс, Роберт, за секс. Видишь ли, она проститутка. А проститутки занимаются этим. Ты даешь им деньги, а они занимаются с тобой сексом.

Боже! Он собирается это сделать. Он действительно собирается это сделать. Это. С ней. С проституткой. Сейчас. Здесь. В крохотной комнатушке позади будки. Она задернет на окне занавеску, отведет его в комнатушку и… Боже!

Тим вытащил бумажник.

- Восемьдесят… девяносто… сто. Все точно, вот они.

Мы посмотрели друг на друга.

- Ты не участвуешь? - спросил он. - Нет? Что ж, ты проиграл. Не говоря уж о твоей неудачной попытке удержать счет в розыгрыше Кубка Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом. - Он указал на бар дальше по улице. - Встретимся там, хорошо?

Не успел я ответить, как он повернулся и пошел к девушке, которая дожидалась его у открытой двери. Тим вошел. Она закрыла дверь, а потом задернула занавеску.

Не веря своим глазам, я пошел в бар, где заказал пива. Минуту я размышлял о возможной попытке пройти через это. Меня раздражало, что Тим снова лидер гонки, и это сразу после того, как я с ним сравнялся. Но, глядя на молодых, симпатичных парней и девушек, смеющихся и флиртующих в субботний вечер, я понял, что в душе я не хочу проходить через это. Настоящий секс - это возбуждение охоты, интригующая неопределенность, трепет при попытке понять значение улыбки или взгляда. Если получилось, то получилось. Если нет, ты все равно что-то получил.

Собственно секс - наименее важная составляющая секса. Ведь удовольствие доставляет не сам физический акт. По крайней мере, для меня.

Настоящий восторг вызывает чувство близости с девушкой и то, что ты ей нравишься. В основе сексуального побуждения, как я понял, обдумав это, лежит простой мотив: она хочет тебя так же, как и ты ее. Это не обязательно любовь, и ты не обязан рассчитывать на совместную жизнь до самой смерти. Но нужно знать, что ты, по крайней мере, хотя бы нравишься, что секс выражает чувство (пусть легкое и/или кратковременное) к тебе. Вот почему секс с проституткой, теперь я знаю это наверняка, не вариант для меня. Здесь желание женщины переспать с тобой обусловлено оплатой. И, следовательно, это не желание. И, следовательно, оно не вызывает желания во мне.

Через некоторое время появился Тим, и вид у него был более чем опущенный.

- Да, я зря потратил тридцать вонючих фунтов. Я не поверил своим ушам.

- Что? Ты хочешь сказать, что не…

- Да.

- И даже не…

- Да. Даже не. Это было даже - действительно удачное выражение - совсем не эротично, как ты понимаешь. Как только мы оказались внутри, она все выполнила формально, как на приеме у врача. Я чувствовал себя на приеме у недружелюбного стоматолога. Она вытащила коробку презервативов и сказала, что, прежде чем что-либо делать - а она имела в виду буквально что-либо, - мне следует надеть один из них.

Меня раздирал смех. Но не хотелось получить по морде, и я с каменным лицом продолжал слушать.

- Она проделывала все, как хладнокровный киллер, Роб. Когда тебе велят вызвать эрекцию, это все равно что велеть ногтям расти быстрее. Ты можешь пытаться изо всех сил, но все без толку.

- Значит, ничего не вышло?

- Да, ничего не вышло. Она сказала, что, если хочу, могу подождать, но деньги она не вернет. Конец истории.

Тим с несчастным видом уставился на стол, а я гадал, понимает ли он, что произошло (или не произошло) на самом деле, так же, как понимаю это я. С моей точки зрения, как я уже говорил, недостаток эротического заряда при оплате секса именно в этом - ты платишь. Но, по словам Тима, выходило, будто он считает, что все дело в поведении женщины, - можно подумать, скажи она «пожалуйста», когда попросила надеть презерватив, все бы получилось в лучшем виде. Эмоциональная сторона вопроса, похоже, до него не дошла. Только процедурная.

Но делиться мыслями было некогда, да и Тим - не тот человек, с которым хочется поделиться. Поэтому я удовлетворился вялым подзуживанием насчет того, что счет остался равным.

И я, празднуя это, а Тим - заливая печаль, выпили в тот вечер очень, очень много пива.

10 мая, понедельник

12 ч. 40 мин.

Кофе и апельсиновый сок предали забвению прошедший день в Амстердаме. Терзаясь похмельем и постигшей его неудачей, Тим в течение дня снова начал задираться и куражиться, и я снова выслушал несколько колючих реплик насчет того, что мне нужно быть осторожнее, когда мы вернемся на родину.

При нормальном ходе событий я бы обеспокоился. В конце концов, первый этап розыгрыша Кубка Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом доказал, что Тим имеет некоторое преимущество: быстрый старт. Но вчера пара моментов позволили мне сохранить спокойствие. Первый - это удовольствие, полученное от напоминания Тиму, что по-прежнему остается вариант Джейн (возможно, наученный горьким опытом предыдущего вечера, когда попался на удочку, теперь он предпочел промолчать). А второй был еще важней: это Джулия. Я понял, что с ней - в качестве приятельницы - я отмечу и три последние буквы.

Тим рисковал, когда опрометчиво взялся за имена, а не места, и теперь мне оставалось лишь воспользоваться этим. Позвонить Джулии, когда вернемся в Англию, подумал я, и начать работать над остальными буквами.

Что и говорить, именно это я сделал прежде всего сегодня утром. Как только выдалась пара свободных минут, я выбрался на крышу. Джулия работала секретарем в телекомпании, а потому не смогла свободно поболтать со мной. Обещала позвонить вечером.

21 ч. 10 мин.

Только что снова позвонил Джулии - она извинилась, что не позвонила, но сказала, что сегодня у нее был сумасшедший день и она только что пришла домой. Завтра и в среду она занята, но в четверг - да, сказала, что с радостью встретится со мной вечером.