Кайрен схватил его за запястье правой руки, державшей «хорк», и резко дернул вверх и назад, безжалостно выламывая из сустава. Закричав от боли, Лид разжал пальцы. Поводырь перехватил излучатель, не дав ему упасть, и тут же приставил дуло к затылку гвардейца.

— Не убивай его! — закричала Ида. Гул пушки рухнул вниз, неслышимый, но заполняющий все вокруг густой и мелкой вибрацией. Кайрен поднял на нее глаза, серые… На этот раз просто серые, словно свет в них утонул на дне, глубоко, под толщей густой и непрозрачной воды. Поводырь перехватил излучатель и с размаху опустил тяжелую рукоять на затылок гвардейца, отправляя того в забытье. И одновременно с этим гул стих.

Инженер Раф закашлялся. Он прижал маску к лицу, пытаясь вдохнуть, но его легкие продолжали скручивать сухие спазмы боли. Ида с силой прижала ладони к глазам. Она еще никогда не испытывала ничего подобного: будто время вокруг нее остановилось, растянув каждую секунду до бесконечности. Все вокруг себя она видела словно кусками, будто целый мир распался на отдельные фрагменты, и ей никак не собрать их воедино.

— Нужно уходить… — Кайрен стоял в дверях. Он успел разрядить излучатель и отбросить его подальше от гвардейца, валяющегося на полу. Ида кивнула ему. Она присела на корточки рядом с Лидом и принялась ощупывать карманы его плаща.

— Что вы делаете, Ваше императорское высочество? — Раф наконец-то сумел прокашляться достаточно, чтобы вновь заговорить. Ида, не поднимаясь, обернулась к нему.

— Ищу ключ от вашей клетки. Я не оставлю вас здесь! — в карманах нашлась зажигалка, полупустая помятая пачка сигарет, какая-то мелочь. Ида, не разбирая, отбросила все это в сторону. Ключа не было. — Демоны! — она повернулась к Кайрену. — Ты можешь открыть эту проклятую дверь?

— Ваше императорское высочество, вы не должны тратить время на меня! Если ваша жизнь в опасности, уходите! Вейд не убил меня до этого — не убьет и сейчас.

— Зато он сделает все, чтобы вы умерли без его помощи! А потом скажет, что его вины в этом нет, — ужасный несчастный случай! — Ида вложила в слова весь сарказм, который ей удалось собрать. Кажется, у нее даже получилось передать манеру говорить Вейда, каким она помнила его голос. Инженер Раф с каким-то странным, отчаянным и одновременно полным надежды, выражением на лице посмотрел на Кайрена:

— Господин… я прошу вас: уведите ее. Моя жизнь не стоит ничего по сравнению с жизнью Ее императорского высочества!

— Не смейте решать за меня! Я сама в состоянии выбрать уходить мне или оставаться!

Кайрен, не ответив ни ей, ни Рафу, вновь подошел к решетке.

— Вы сможете дышать без «лекаря»? — его тон был абсолютно спокойным и сосредоточенным, словно счет времени не шел для них на секунды, а в их распоряжении была вся вечность мира. Раф покачал головой, прижимая маску к лицу.

— Нет, я… Совсем не долго, а потом я задыхаюсь. Мне сказали, что мои легкие обожжены…

— А сдвинуть «лекарь» можно?

— Да, но мне нужен не он сам, а кислород. Солдаты меняли капсулы на новые каждые два часа, — Раф покосился на прибор, стоящий возле койки, так, словно собирался извиниться за свои слова. Или за то, что причиняет столько неудобств. — В нем сейчас минут на двадцать осталось.

— Нам не достать так быстро новые… — Кайрен повернулся к Иде. Он не произнес больше ни слова, но дочь императора и так знала, о чем он думает: «Решай!» Она сказала, что решит за себя сама, и сейчас он предоставлял ей выбор: оставить инженера здесь, не зная, доживет ли он до того момента, как они вернутся за ним, или забрать с собой, зная — на этот раз уже точно зная — что он будет умирать на твоих руках, и в этом будет только твоя вина!

Ида оглянулась на открытый дверной проем. В соседней комнате по-прежнему никого не было. Снаружи не доносилось ни звука, но девушка знала: это из-за феропластика — из-за слишком толстых стен, слишком надежного материала, из которого была выстроена вся альфа-шахта. Они не услышат приближающейся опасности, пока она не окажется прямо перед ними. Кажется, сейчас она предпочла бы слышать шаги или крики за стенами… Ида вдруг вспомнила, как они убегали из Нового Города. Тогда тоже у нее было всего несколько мгновений, чтобы выбрать: остаться или уйти вместе с Кайреном. Почему каждый раз, когда ей нужно решать, у нее совсем нет времени? Быть может оттого, что иначе выбор не сделать вовсе? Так и будешь откладывать его, пока еще можно сделать хотя бы один вдох…

— Я вернусь! — Ида сжала пальцами прутья решетки. — Я найду способ, как связаться с генералом Хотином. Я докажу вину Оуэна Вейда и заставлю его заплатить за все, что он сделал! Азраком и памятью святого императора-основателя я клянусь в этом!

Раф поклонился ей. Провода маски натянулись до предела, превратив его поклон в скомканный кивок, но в глазах инженера было такое, что стоило намного больше любых придворных поклонов. Ида заставила себя отвернуться. Она знала точно: на нее еще никто и никогда не смотрел так — как на дочь императора.

Не оборачиваясь, она вышла из тюремной камеры. Излучатель в кармане плаща на повороте вновь стукнул ее по бедру, словно напоминая о себе. Ида опустила руку в карман и крепко сжала рукоять. Теперь, чтобы вытащить его и нацелить, ей понадобится меньше времени.

— Они знают, что на уровень проник кто-то чужой, — проговорила она. — Наверняка, ворота перекрыты, а гвардейцы прочесывают помещение за помещением. Никто так просто не выпустит нас… Что ты делаешь? — она остановилась, заметив, что Кайрен вместо того, чтобы направиться к выходу из комендатуры, подошел к столу. В его руке была зажигалка — та самая, что она вытащила из кармана рядового Лида и выбросила, потому что она не была ей нужна. Но поводырь, очевидно, придерживался иного мнения. На столе в беспорядке были навалены электронные папки. Кайрен взял одну из них. Ида успела подумать, что он ищет какую-то важную информацию, но поводырь даже не попытался ее открыть. Он щелкнул зажигалкой, выбив тонкий язычок пламени, и поднес к нему папку. — Что ты делаешь? — повторила Ида, и в ее голосе тревога по поводу того, что им как можно быстрее нужно выбраться из городка военных невольно сменилась любопытством. — Я не знала, что они горят.

— Горят? — переспросил Кайрен, словно все его внимание целиком было сосредоточено на огне, облизывающем темно-серый пластик. — Нет. Но дыма будет предостаточно!

Верхний, защитный, слой на папке наконец-то поддался. На мгновение стали видны полупрозрачные кристаллы памяти и паутинка микросхем, а в следующую секунду они вспыхнули. Если это, конечно, можно было так назвать, потому что пламени не было. Зато вниз быстрыми каплями потек расплавленный пластик, а к потолку устремилась струйка ядовито-черного дыма. Даже с противоположного конца комнаты Ида почувствовала резкий запах и невольно закашлялась.

Кайрен дернул к себе один из двух нелепых оранжевых стульев, вскочил на него и поднял стремительно догорающую-оплавляющуюся папку к круглой выпуклой решетке пожарного датчика, вмонтированной в потолок. Несколько мгновений ничего не происходило, а в следующую секунду все помещение вдруг огласилось пронзительным воем сирены. Моргнул свет, словно кто-то мог не услышать сработавшей сигнализации, и обе двери — в тюремное помещение и ведущая к выходу — начали плавно закрываться, отрезая «очаг возгорания».

— Бежим! — Кайрен соскочил со стула, отбросив прочь то, что осталось от электронной папки, и почти вытолкнул Иду из комнаты. Они проскочили сквозь закрывающиеся двери за секунду до того, как створки сомкнулись. Теперь они откроются лишь после того, как огонь будет потушен. Или, когда солдаты убедятся, что никакого огня не было и в помине.

В коридоре тоже вопила сирена, сливаясь с собственным многократно повторенным эхом, отраженным гладкими пластиковыми стенами. Ида и Кайрен выбежали на главную площадь уровня и бросились к воротам. Они успели в последнее мгновение. Задержись они хотя бы на секунду, и лицом к лицу столкнулись бы с отрядом солдат, бегом направляющихся в сторону комендатуры. Ида не могла представить себе, насколько опасен пожар на шахте, выстроенной из сверхпрочного пластика и расположенной глубоко под водой. Но, очевидно, достаточно опасен, раз одного сработавшего датчика оказалось достаточно, чтобы поднять по тревоге весь военный городок. Похоже, даже проникновение на уровень двух чужаков на какой-то момент отошло на второй план: последний кар поезда, так и не разгруженный до конца, стоял брошенным посреди площади.