Но иногда рассказывали и это считалось знаком особого доверия. До Феникса ей рассказывали истории только двое богов: Галилей — могучий бог океанов и морей, его мир был очень похож на мир Лилит. И Фортуна — её мир был вообще ни на что не похож. Нафаня рассказывала, что она своими глазами ни разу не видела своего мира. Она родилась в богатой семье. И казалось бы, все дороги были открыты перед ней, но с рождения Нафаня была полным паралитиком. Богатые родители не желали отпускать свою единственную дочь, когда врачи предложили эвтаназию. Их убеждали, что ребёнка невозможно вылечить, что всю оставшуюся жизнь этот разум проведёт в заточении у собственного тела. Её органы чувств не работали, она не слышала, не чувствовала, не ощущала, а дышать и питаться была способна только с помощью машины. И тогда младенца подключили к миру искусственной реальности. Всю свою жизнь ребёнок должен был провести в мире игр и развлечений. Но там личность могла развиваться и общаться с любящими родителями. Нафаня стала самым успешным игроком среди триллионов других игроков. На внешний мир она смогла взглянуть лишь раз в образе роботизированного аватара и была сильно разочарована. Вся её планета давно была превращена в гигантское единое здание, всю поверхность планеты покрывал единый металлический конструкт. Ядро той планеты люди давно остудили и пустили ресурсы добытые оттуда на металлы и энергию. Магнитное поле жителям той планеты было уже не нужно. Но самое странное — это то, что та планета летала в космосе. Не ну, серьёзно, у неё был собственный планетарный двигатель, который позволял этой махине перемещаться от одной звёздной системы к другой, пополнять ресурсы и прыгать дальше. Ни о каких космических колониях люди той планеты даже и не помышляли, продолжая лепить и наращивать к своей махине купола и здания.

— А почему вы воевали?

— Моя страна считала, что все народы равны, и только собрав всех вместе и объединившись во имя великой цели, мы добьёмся успеха. А на западе жил другой народ. Их лидер провозгласил, что есть высшая раса и они народ той страны, это они высшая раса. А все остальные народы должны им прислуживать или умереть во имя их блага. Того лидера звали Адольф Гитлер, — от последних двух слов Феникс скривился, и проговорил их так, словно выплюнул.

— У него тоже был союз стран?

— Не совсем, их было меньше, чем нас.

— И как же вы довели ситуацию до мировой войны? — в голосе Лилит прозвучало возмущение.

— Некоторые страны оказались слишком нерешительные, чтобы задавить монстра в зародыше. Другие пытались договориться и извлечь выгоду, натравив монстра на своего врага, третьи откровенно ему симпатизировали.

— Такое людоедское учение не могло не привлечь множества противников, собрались бы вместе и забороли бы супостата.

— Мы так и сделали, вот только народ, против которого мы воевали — немцы, был очень знающим и умеющим. Их оружие и техника, на тот момент, превосходило наше, их генералы были талантливы, а опыта у них было больше чем у наших. На каждого их убитого солдата приходилось по 3–4 наших.

— И такой просвещённый народ купился на эту чушь о низших расах?

— Хаос хитёр, самых талантливых людей искушают самые искусные демоны. Тот лидер, приведший мой мир к порогу безумия, по профессии был художник и рисовал прекрасные вещи. Когда наши войска брали Берлин, я видел его работы в музее, это действительно талантливо.

— Э-эпф, ну и дела. Слушай, а что стряслось с твоим мессией?

— Да-а-а — Лёха с отвращением махнул рукой, — Понимаешь, я на войне был простым солдатом. Всю войну прошёл, такого насмотрелся. Когда после смерти здесь очутился, думал в сказку попал. Тут ведь рыцари, королевства, волшебники, гномы, эльфы. Я такое только в книжках читал на немецком. А оказалось обложка другая, а люди те-же. Мы когда фашистов обратно за запад гнали, они за собой только выжженные земли оставляли. Загонят так всё село в амбар и подожгут. Хуже всего — это когда у них до отступления ещё много времени оставалось. Тогда они мужиков и стариков сразу в расход пускали, а с детьми и бабами развлекались. На войне оно же как — вся гниль из человека прёт от его безнаказанности и вседозволенности. Явился я в то несчастное село орков, а там знакомая картина. Вижу я и понимаю, что это же с*ка фашисты, я же этих тварей своими руками вскормил. Их же мочить надо, мочить и не сомневаться, этих не перевоспитаешь.

— В следующий раз зови подкрепление. Галилей знаешь какой мужик, о-о-о-о! Он все дела бросит и сразу примчится. Правда, он больше по водичке, но в родной стихии он просто чума.

— А на что похож твой мир? Мне так и не терпится узнать из какого чудесного места пришла к нам богиня любви.

«Из мерзкого и отвратительного места,» — чуть не выпалила Лилит.

Она сразу посмурнела, вспоминая свою короткую мучительную жизнь в смертной оболочке. Лилит не прожила долгую жизнь, и умерла ребёнком. Что она помнила о своём средневековом мире. В первую очередь — это постоянный голод и холод. А ещё грязь, много грязи. Избыток нечистот — это недуг, который поражал каждый крупный средневековый город. Их было трое: она, её маленький брат и мать. Отца она не знала и не помнила. Может быть он умер, может убежал. Денег всегда не хватало на продукты, они постоянно были голодны и просили милостыни на ступенях церкви. Иногда им подавали, иногда их гнали плетьми. Мать пыталась поднять детей как могла, работала прачкой, грузчиком, дворником, золотарём. Наверно от грязной и тяжёлой работы она заразилась этой ужасной болезнью от которой кашляешь кровью, они все ей заразились. Но первым не выдержал её младший брат. В каком-то смысле, ему повезло, его они смогли похоронить, а вот когда слегла мать, 8 летней Лилит ничего не оставалось, кроме как просто ждать смерти. И она её ждала как избавления, в голоде, холоде и лихорадке с припадками кровавого кашля. Было страшно умирать в одиночестве.

Когда она оказалась здесь, она думала, что попала в рай и теперь всё будет хорошо. Она чувствовала себя хорошо, ничего не болело.

«Надо просто найти младшего брата и маму, и всё будет хорошо.»

А потом она поняла, что это место не рай. И что здесь нет ни мамы, ни брата. Тут были люди, но они не чувствовали её и не видели, с ними нельзя было поговорить. Годами она бродила по этому миру, привыкнув к своему одиночеству и учась любить мир заново. Она дошла до берега моря, она раньше никогда не видела столько воды, это было красиво и незабываемо, ей понравилось.

А потом она встретила его. Галилей, добрый седой старик в чудных пышных одеждах и белых чулках. Он смог с ней поговорить впервые за многие годы. Тогда он спихивал глупого молодого дельфина по любопытству заплывшему слишком близко к берегу и выброшенного на сушу. Когда Галилей в первый раз увидел перед собою Лилит, он не сразу понял, что он перед собою видит. Боги просто проглядели тот момент, когда в их мир пришла новая богиня. Такая молодая, такая маленькая и слабая сущность. Сначала Галилей думал, что это просто светлый дух, но потом место где жила Лилит стали называть «берегом влюблённых». Появилась легенда, что если мужчина и девушка пройдут этот берег от скал до леса, то они обязательно влюбятся. И влюблялись, Лилит довольно-таки часто желала людям любви, ей достаточно было просто поглядеть на парочку, чтобы не осознано воспользоваться своей силой. Так Галилей познакомился с богиней любви Лилит, которую давно уже пора представить обществу богов.

— Слушай, давай в другой раз. Давай лучше о другом поговорим.

— О чём?

— Мне кажется, хаос зашевелился, какая-то больно стрёмная движуха начинается, — Лилит очень много общалась с Нафаней и переняла у неё словарный запас. — Может понадобиться помощь по твоему профилю, не подведёшь?

— Конечно нет, только свистни.

— Если что, обращайся за помощью к Нафане, она хоть и чудная, но девка толковая и умная как сто слонов.

— Да, я заметил, — улыбнулся Феникс.

— Ну, а теперь, отвернись, мне под рубашку Нафаня фляжку с ромом примотала. Как в воду глядела, что самогон отберут.