— С ума сошёл? — хмуро спросил Донцов. — Тебя же убьют.

— Может, и нет, — Оршанин усмехнулся. — Выкручусь. Не впервой. Иди, а то тревогу поднимут. Если мне придётся прикрывать твой отход, то шансов у меня будет куда меньше.

Донцов молчал, стоя на пороге клетки. Оршанин взглянул ему в глаза.

— Иди, Саша, времени в обрез.

Какое-то время они смотрели друг другу в глаза, а потом Донцов решительно взялся за прутья двери и с лязгом захлопнул её.

— Иди к этому типу, доложи, что уговорил. Светозар к его услугам.

— Спасибо, — кивнул Оршанин и, взявшись за прутья решётки, заорал: — Выпустите меня отсюда, братцы! Я же свой!

Валуа отвёл его обратно в кабинет коменданта. На сей раз, никто швырять его на пол не стал, и он счёл это добрым знаком. Валуа поставил перед столом стул и жестом предложил сесть. Карнач присел на краешек стола и сверху вниз смотрел на Оршанина, потом перевёл взгляд на Валуа.

— Он уговорил этого парня, — кивнул тот. — Но перед этим открыл дверь и предложил бежать. Даже указал осадный путь через южный бастион. Уж не знаю, откуда он о нём узнал.

— А тот что?

— Да пожалел этого дурака. Он же понимает, что после такого фортеля ему уже не выкрутиться. Остался и дал согласие пойти на службу к Юхансу.

— На особые поручения, — Карнач покосился на Москаленко.

Тот пожал плечами, и улыбочка у него была этакая змеиная.

— Ты что, и в самом деле думал, что я позволил бы ему бежать? — Карнач скрестил руки на груди. — Я приказал своему капитану отвести тебя к пленнику, а тот дёру дал? Чтоб меня перед строем запороли, а моего друга на башне повесили? Я на такие жертвы не способен. Так что спасибо твоему приятелю, что он отказался, иначе пришлось бы мне его в камеру вернуть, а от тебя, как от свидетеля, избавиться.

Кирилл вздохнул и покачал головой.

— Подслушивали?

— Естественно, — кивнул Карнач. — Слушай, парень, давай начистоту. Ты мне симпатичен. Северову я с юных лет обожаю нежно и трепетно, как хорошего командира и очаровательную женщину. И мне не нравится то, что здесь происходит. Но я по натуре — не борец. Мы здесь живём так, как нам нравится. Мы не подпольщики и не заговорщики. Мы просто выживаем с наименьшими потерями и ждём, когда появится возможность отсюда рвануть, потому что когда мы нанимались на эту работу, мы ещё плохо представляли, что это такое. Как Пёс, ты должен понимать, что инстинкт самосохранения у человека преобладает над другими. Поэтому моё к тебе хорошее отношение не может простираться до моего согласия подставить себя и моих друзей ради достижения высокой цели разгона этой бандитской шайки. Я тебе мешать не стану, действуй. При случае помогу, если риск не будет запредельным, как было в этот раз. Но если загремишь, держи язык за зубами, иначе я буду вынужден заткнуть тебе глотку до того, как ты её откроешь. Когда будешь уходить, меня и моих ребят своему другу не передавай. Мы за ним сами присмотрим, если что, поможем. Всё ясно?

— Предельно, — кивнул Кирилл и поднялся. — Северовой привет передавать?

Карнач слегка смутился, но потом на его лице появилась лёгкая мечтательная улыбка.

— Я б сам с ней поговорил, но боюсь услышать то, что она мне после всего этого скажет. Передавай. Так и скажи: «Искренне ваш, Дарья Ивановна, Александр Карнач».

— Скажу, — Кирилл посмотрел на Валуа. — А теперь, капитан, объясните мне, что за чертовщина произошла сегодня в круглом зале, и почему вы меня так страстно за руку держали?

— За руку? — Карнач вопросительно взглянул на Валуа. — Это чтоб ему не страшно было?

— Чтоб он дров не наломал, — усмехнулся капитан, — И не помешал нашему плану.

— Плану? — нахмурился Кирилл. — Какому плану?

— А ты думал, что это твоё присутствие сорвало сеанс чёрной магии? — поинтересовался Карнач. — Мы здесь давно и знаем, что магия — вещь серьёзная и опасная. Но занимается ею человеческое существо под названием Дирк Юханс, которое не так уж сложно сбить с толку. И это существо зачастую само толком не знает, что явилось следствием его действий, действий тёмных сил или манипуляций некоторых приближённых к нему лиц с его магическими причиндалами.

— Так это всё вы устроили?

— Я, — раздалось сбоку. Он взглянул на Москаленко. Тот улыбнулся. — Мне иногда доставляет удовольствие устраивать ему мелкие пакости. Сегодня я подмешал трём его наиболее истеричным любимчикам в еду психотропный препарат. Совсем чуть-чуть, но достаточно, чтоб малейшее потрясение вызвало у них припадки. Остальные — слишком запуганы и взвинчены, так что цепная реакция была предсказуема. Маленькая мина под хрустальный шар, серная шашка для отпугивания грызунов в нише, подмена ножа на абсолютно тупой… И его миссия обречена на провал.

— А лицо в шаре ты как сделал?

— А вот лицо в шаре, и, тем более, пожар, это уже не мы, — вздохнул Карнач. — И это меня сильно беспокоит. Только демона нам тут и не хватало, — он взглянул на Кирилла. — А ты молодец, не растерялся, хорошо подыграл. И что уломал этого умника пойти на контакт с Юхансом. Игнат проследит, чтоб его не слишком рьяно проверяли и никаких особых заданий ему не давали.

— Спасибо, ребята, — Кирилл улыбнулся. — Я при случае замолвлю за вас словечко командиру.

— Не забудь, — проговорил Москаленко.

После третьей мучительной ночи, когда я просыпалась в ужасе оттого, что в спальне мне чудилось присутствие демона, я, наконец, решила не геройствовать и спать днём. Не могу сказать, что остальным на звездолёте было много легче, чем мне. Похоже, у многих начали выползать из подсознания застарелые страхи. Люди были измотаны этими кошмарами, и уже без особых сомнений шли за помощью к Дакосте, который, в отсутствие Джулиана, остался единственным врачом на баркентине.

Впрочем, и ему было не сладко. Между сеансами процедур, снимающими последствия стрессов у членов экипажа, быстро раздав желающим какие-то препараты и амулеты, он мчался в Зал Пентаграммы, снова и снова облачался в мантию, зажигал на полу пентаграмму и проводил сеансы защитной и, как он говорил, разведывательной магии. Потом он устало рассказывал, что обрубил какой-то канал, тянувшийся из-за гор, прикрыл от инвольтирования Хока, в чьё чучело некий недоброжелатель за горами навтыкал иголок, а так же пресёк действия какого-то полтергейста, начавшего выстукивать в химической лаборатории «Марш Черномора».

Надо сказать, Хок его заботу не слишком оценил, напомнив о том, что сквозь обшивку не может в принципе пролегать никакой канал. Что касается причинения вреда посредством кукол, даже демонолог Жан Боден в шестнадцатом веке сильно сомневался в его эффективности. А «Марш Черномора» очень положительно характеризует забредшего в лабораторию духа, поскольку он достаточно образован, чтоб по памяти воспроизводить русскую классическую музыку.

Дакоста не обижался, а в очередной раз отправлялся на свой пост на краю пентаграммы. Хок же, бледный и злой, свирепо смотрел по сторонам, выискивая очередной повод для придирок в работе экипажа. Но поскольку из-за продолжительности местного дня, времени было много, работы в виду временного затишья — мало, оставаться долго наедине с собой в каюте никто не хотел, то работа шла размеренно и чётко, не оставляя простора для проявления воспитательных инстинктов старпома.

На третий день мы ещё сходили в гости к жизнерадостным корсам, обосновавшимся возле нашего звездолёта, с затаённой завистью поглядывая на их довольные лица, но вскоре и это развлечение показалось нам не слишком увлекательным. Собираясь группками по всему кораблю, люди рассказывали друг другу кошмары один страшнее другого, или мрачно молчали, прислушиваясь к рассказам других.

К вечеру Дакоста уже настаивал на том, чтоб я немедленно отозвала на баркентину доктора МакЛарена, поскольку он не справляется с создавшимся положением. Я связалась с Джулианом, но он категорически отказался возвращаться, сославшись на плотный график операций и консилиумов. Мне показалось, что он не хочет со мной разговаривать и держится как-то отчуждённо. Но когда я сказала ему об этом, он сперва смутился, потом улыбнулся и, наконец, сослался на усталость и сказал, что ему некогда, потому что анестезиологи уже готовят очередного пациента к операции.