— На мой взгляд, несколько мрачновато, — заметил Кросби, проходя к растопленному камину. — Я заступил на место капитана не так давно и не успел сменить обстановку. До меня здесь заправлял Станислав Вольский. Отличный хирург, я вам скажу, можно сказать, живой классик. Но не без странностей. Видите герб над камином?

— Вижу, но не могу признать, чей, — проговорил Джулиан.

— Польских князей Радзивиллов, — улыбнулся Куренной. — А это сам ясновельможный пан Вольский, если не ошибаюсь?

Он подошел к портрету немного бледного человека в польском кафтане, шароварах и высоких сапогах. На его коротких белокурых кудрях красовалась меховая шапка с небольшим павлиньим пером. Рука лежала на рукояти слегка изогнутой сабли в узорчатых ножнах.

— Совершенно верно, — Кросби, совершенно заинтригованный, подошёл к нему. — Как вы узнали?

— Фамильное сходство с Радзивиллами, особенно нос и линия подбородка.

— Он и по миссии ходил, если не в белом халате, то в таком наряде, — усмехнулся Кросби. — А потом и наряды, и даже саблю оставил здесь. Наверно, для маскарада.

Куренной подошёл к стеклянному футляру, в котором на алом бархате лежала та самая сабля рядом с ножнами. Нагнувшись, он внимательно рассмотрел клинок.

— Полосатый булат, очень хорошего качества, — проговорил он, наконец. — Сразу видно, что ручная работа, но не раритет. Новодел.

— Вы в этом разбираетесь? — Кросби тоже заглянул в витрину.

— Я люблю холодное оружие, — признался Куренной, — на генетическом уровне.

— Тогда забирайте, — хмыкнул Кросби. — По моему убеждению, в госпитале не должно быть никакого холодного оружия кроме хирургического и прочего медицинского инструмента. Я всё равно от неё избавлюсь, как и от всей этой музейной обстановки. Правда, портрет капитана Вольского придётся оставить. Это уже традиция.

Пригласив гостей в кресла у камина, Кросби достал из высокого резного буфета гранёные бокалы и графин с хересом. Разлив вино, он присел в третье кресло и приготовился к длительному рассказу.

— Раньше Свезер был густонаселен корсами, — начал он. — Они жили по всему континенту почти до полярных областей, населяли острова и архипелаги в океане. Морские корсы занимались разбоем, а здесь была уже довольно развитая цивилизация. В прошлом корсы были довольно воинственны, даже жестоки. Отдельные племена объединялись в союзы, воевали друг с другом, отбирали друг у друга землю, которой было слишком мало для их расплодившегося народа. А потом прилетели алкорцы и, как часто бывает, завезли сюда космическую чуму. Эпидемия моментально захватила всю планету. Морские корсы на своих островах вымерли в течение одного года. Алкорцы, поняв, что натворили, поспешили убраться отсюда, бросив аборигенов на произвол судьбы. За десять лет из полумиллиарда корсов осталось лишь несколько тысяч, в основном представители рода Коруч, спрятавшиеся от эпидемии в своём городе. Это был один из самых высокоразвитых родов, и их жрецы кое-что понимали в причинах заболевания. Они окуривали жилища дымом хвои, изолировали больных, уничтожали всё, что связано с болезнью, усиленно кормили народ горькими корнями местной травки, которая содержит сильный антибиотик. Это помогло сдержать эпидемию.

— Простите, капитан, — произнёс МакЛарен. — Под названием космическая чума обычно подразумеваются различные вирусные заболевания, которые заносятся пришельцами из космоса. Что было в этом случае?

— Боргийская лихорадка.

— Она поражает лимфатическую систему взрослых особей млекопитающих гуманоидного типа, в основном малгийской группы, — пояснил Джулиан Куренному. — Беда в том, что вирус гораздо сильнее действует на тех, у кого хорошо развит иммунитет. Вирус атакует и изматывает организм до состояния крайнего истощения. Чем больше сопротивления болезни, тем сильнее реакция. Выздоравливают чаще подростки и старики, либо ослабленные особи. Болезнь прокатывается по ним и, не встретив сильного сопротивления, сама сходит на нет.

— Да, я слышал о таких вирусах, — кивнул тот. — Раньше это случалось и на Земле.

— Но на Земле с этим после долгих мучений и поисков справились, — вздохнул Кросби. — А здесь болезнь удалось лишь остановить. Жрецы отделили детей от взрослых и прятали их от опасности инфицирования. Взрослое население почти всё вымерло, за исключением стариков и калек. Но было ясно, что как только дети вырастут и достигнут половой зрелости, они окажутся легкой добычей вируса лихорадки. Раса корсов была обречена, но им помогла их мудрость. Как рассказывает легенда, однажды старый жрец пошёл в лес и нашёл там истощённого воина, который выжил после болезни. Он ушёл из города, чтоб не передавать болезнь, жил один и питался корой хвойного дерева. Вот именно эта кора и заинтересовала старика. Он принёс кору в город и заставил больных есть её. И они начали выздоравливать. Так было найдено лекарство. Из коры начали готовить отвары и настойки, которыми отпаивали больных. Вскоре эпидемия была побеждена. Но последствия её оказались ужасны. Ни один из выживших корсов уже не мог иметь детей. А подросшие дети снова начали болеть. Они выздоравливали, но теряли репродуктивные способности. Тогда начали поить отварами молодых корсов, достигавших опасного возраста. Они не болели, но и не могли воспроизводить потомство. Так стало ясно, что причина не в болезни, а в лекарстве. Но все, кому не давали лекарства, как бы хорошо они ни были изолированы от других, заболевали.

— Вирус передавался по наследству? — уточнил Джулиан.

— Совершенно верно, — кивнул Кросби. — Короче, чтоб выжить, как расе, корсам пришлось ввести очень ранние браки. Детей заводили подростки, ещё не до конца созревшие, для того чтоб заболеть, но уже достаточно взрослые, чтоб заводить детей. По достижении определённого возраста им начинали давать отвары, которые они пили всю жизнь, воспитывая ранних и, потому довольно часто больных и ослабленных детей. Раса потихоньку деградировала. Вот в этом состоянии её и застал командор Степашин. Я немного слышал о нём. Сварожичи почитают его, как светлого предка и отождествляют со своим божеством Родом. Но об этом позже.

Степашин жил здесь до конца своих дней, погиб в результате несчастного случая в горах. Его сын Сергей родился уже здесь. Он тесно общался с корсами, но иногда летал и на Землю. Он выяснил всю эту историю с эпидемией и во время одного из визитов на Землю, обратился в наш Орден с просьбой помочь. Он справедливо рассудил, что Орден достаточно мобилен, чтоб послать сюда миссию без всяких бюрократических проволочек. К тому же наш устав обязывает нас помогать всем живым существам, независимо от расы и вида. Так здесь и возникла наша миссия.

Надо сказать, что корсы встретили наших предшественников очень радушно. Они очень изменились и совсем не походили на своих воинственных предков. Мало того, что они стали меньше и не так сильны, — мы иногда находили в горах и в степи останки корсов высотой до пяти метров, — но сильно изменился их характер. Поскольку дети у них рождались редко и были довольно слабы, а именно в этих желанных и слабых существах было будущее их народа, то именно дети стали для них главным в жизни. Детей здесь лелеют, пестуют, балуют. Брошенного ребёнка, несчастного ребёнка, обиженного ребёнка на Свезере представить невозможно. В детей вкладывают все силы, всю душу, все знания, им отдают лучшее. И вполне естественно, что эти дети абсолютно счастливы. А из счастливых детей, как известно, вырастают добрые и весёлые взрослые. Поэтому, несмотря на постигшую их трагедию, корсы очень добродушны и гостеприимны. Я думаю, что этим они исправили свою карму.

— Вы смогли им помочь? — оживился Куренной.

— Не сразу. Что только не испробовали наши предшественники. Они пытались найти замену лекарству, подобрать аналоги без воздействия на репродуктивную систему организма, видоизменить состав самого лекарства, устранив компоненты, лишавшие корсов возможности завести потомство. Пытались производить генетические манипуляции, чтоб убрать вирус из организма. Всё было тщетно. Пока в одну светлую голову не пришла идея попытаться сделать прививку. Тогда это было жестом отчаяния. Благодаря личному участию магистра Ордена, через научный Совет Лозны, обходя санитарные органы Объединения Галактики, нам удалось найти материал от выздоровевшего после боргийской лихорадки малгийца. Они имеют некоторое генетическое сходство с корсами. Уже здесь выделили антитела и сделали первую прививку. Вирус из организма исчез. За один сезон сделали тысячи прививок. Ни у одного корса не осталось в организме явных признаков спящего вируса. С трепетом ждали появления первого потомства. Дети рождались без вируса. Но решили дождаться их зрелости. Вместо отвара коры священного дерева по три раза делали прививки. Дети выросли, и ни один не заболел. Все весело и с удовольствием размножались. Даже раннее потомство было крепче, чем предыдущие поколения. Что уж говорить о детях, родившихся от созревших родителей. Детям на всякий случай продолжали делать прививки. Наблюдение велось в течение тридцати лет. Вирус не проявлялся. Примерно пятнадцать лет назад решили отказаться от прививок. И только теперь мы можем считать, что боргийская лихорадка на Свезере, наконец, побеждена полностью. Раса корсов возрождается.