Но у меня была такая возможность. Глядя на экран локатора, я подключила к пульту терминал боевого вооружения и окинула его взглядом. Не часто мне приходилось пользоваться всеми этими смертоносными игрушками, но всё же приходилось. Судя по тому, как сближались два пятна на экране радара, моя цель была уже недалеко. Подключив шлем к системе наведения, я увидела прямо перед собой перекрестье прицела, а сбоку — ровные столбики ормийских символов.
Наконец, впереди слева я увидела в прозрачном небе тёмный силуэт беспилотника, который на форсированной скорости летел в сторону миссии. Совместив прицел с чёрным силуэтом и задав поправку на скорость, я нажала на гашетку, вмонтированную в штурвал. Белая ракета вырвалась из-под днища истребителя и помчалась вперёд. Я попала, только на беспилотник это не произвело никакого впечатления. Взрыв, прогремевший на его обшивке, лишь чуть отбросил его в сторону, но он тут же выровнялся и продолжил путь.
Тем временем мой «Грум» приблизился к нему на расстояние уверенного визуального контакта. Я выпустила ещё две ракеты, но с тем же результатом. Беспилотник мчался вперёд, не обращая внимания на мои потуги что-то сделать. Я пристроилась сзади, надеясь подбить его через дюзы, но никакие ракеты, торпеды, лазерные лучи, энергетические импульсы не могли пробить его обшивку.
Мой арсенал был исчерпан. Я уже поняла, что корпус этого монстра отлит из тиртанской стали. Проанализировав данные спектрального анализа, я выяснила, что он, к тому же, прикрыт урановой защитой. Этот вид защиты был весьма распространён во времена моей юности, а потом вышел из употребления, вытесненный более надёжной радоновой защитой. И всё же это была хорошая защита. Кормовая часть беспилотника была прикрыта дополнительным энергетическим щитом.
Следуя за ним, я прикинула, какая мощность заряда нужна, чтоб пробить защиту. Посмотрев на экран компьютера, я сделала весьма неутешительный вывод, что подбить его можно только «Молотом Тора» или лазерным лучом из основных орудий «Пилигрима». На «Груме» подходящего вооружения не было.
Время шло, и начинённая смертью машина всё ближе подлетала к миссии госпитальеров. А тут ещё начало темнеть. Я знала, что через десять минут на степь обрушится ночь, но госпитальеры и их пациенты могут этого уже не увидеть.
Честно говоря, в тот момент я была совершенно спокойна. Без особого волнения я начала набирать на клавиатуре очередную формулу расчётов, в которую он послушно вставил нужные мне параметры. Посмотрев на результат, я кивнула: это единственная возможность остановить беспилотник.
Отключив терминал боевого вооружения, я положила руки на штурвал, и, опустив крыло, на широком вираже ушла в сторону. Я вела истребитель подальше от траектории полета беспилотника. Когда расстояние показалось мне достаточным, я развернула истребитель и снова направила его наперерез этой махине, выжимая из трёх мощных двигателей всё, что можно. Я всё ещё была спокойна, хотя машину было бесконечно жаль. Но «Грум», как и следует солдату, отважно шёл в свой последний и решительный бой.
Беспилотник снова показался на экране. Он приближался стремительно, и когда я уже была убеждена, что пути двух мощных звездолётов неизбежно сойдутся в одной точке, нажала на рычаг катапульты под креслом. Ничего не произошло. Я повернулась и взглянула на датчик возле рычага. Сердце у меня упало. Коммуникационный канал между пультом и катапультой был прерван, видимо, при демонтаже генератора экран-поля. Другого способа в оставшиеся несколько секунд покинуть обречённую машину у меня не было. Отвернуть «Грум» с траектории я не имела права.
Я подняла глаза и, как при замедленной съёмке увидела наваливающийся на лобовые окна угловатый корпус беспилотника, стремительно сливающийся с подступающей темнотой. Жизнь не пронеслась перед моими глазами. Я не подумала о том, что больше не увижу детей и внуков. Я успела только вспомнить о Джулиане и сумасшедшая мысль: «Теперь не страшно!» пронеслась в голове.
Не было ни толчка, ни удара, ни вспышки. Ничего. Только темнота, которая вдруг обступила меня. И тишина, совершенно пустая, глухая и неподвижная. Какое-то время я вглядывалась в темноту и вслушивалась в тишину, ожидая, когда эта пустота заполнится хоть чем-то. Но ничего не было. И самое странное, что не было и меня. Это я поняла уже позже, осознав, что у меня нет ни тела, ни глаз, ни ушей. Я даже не была точкой в пространстве. Меня просто не было, как и ничего вокруг. Это было странное и немного тревожащее ощущение. Сколько это продолжалось сказать трудно, но я всё также ждала, когда что-то изменится, что-то появится, и я почувствую, что я всё же есть.
Но этот момент я упустила. Я осознала, что уже давно лежу на чём-то тёплом и мягком, как в уютном гнезде. У меня снова было тело. Хоть оно было совершенно неподконтрольно мне и бессильно, и всё же оно уже было. И были глаза, потому что они оказались закрыты. Я открыла их и снова увидела темноту, и ещё что-то. Вернее, кого-то. И этот кто-то склонился надо мной.
Я лежала в колыбели, сложенной из огромных чёрных крыльев и пышные перья с радужным отливом лениво колыхались вокруг меня. Я была совсем маленькой, а он был большим и сильным. Он смотрел на меня с нежностью и какой-то прощальной печалью. Да, так смотрят, когда уходят или провожают навсегда. Когда расставание неизбежно и невыносимо, как любовь, которая остаётся невысказанными словами, невостребованной лаской, неслучившимся счастьем.
«Наверно, я умираю, — подумала я, глядя на него. — Поэтому он так печален». Мне хотелось утешить его, но я не знала как. Он нравился мне. Я подумала, что, может быть, я знаю его, но я не помнила, кто он. Его лицо казалось мне странным и в то же время знакомым и родным. Потом я вспомнила, потому что у него были зелёные глаза. Зелёные глаза были у демона, и он говорил, что не даст мне умереть, и в миг, когда обрушится мир, он укроет меня в другом измерении. Значит, это демон. К тому же у него чёрные крылья…
Я смотрела на него, а он с нежностью и печалью — на меня. Я не боялась. Мне не хотелось оттолкнуть его и убежать. В объятиях его крыльев мне было спокойно и уютно. А потом я поняла, что это не демон. И даже поняла, почему. Всё было так просто, что казалось странным, что я раньше не додумалась до этого.
У демона были другие глаза, ярко-зелёные, как трава на залитых солнцем шотландских лугах. У него были чёрные ресницы и прямые, как стрелы, брови. Его лицо, иногда казавшееся красивым, носило отпечаток некоторой искусственности, как отлично нарисованный портрет. Это я уже сейчас так подумала, глядя на золотистые густые ресницы, широкие брови и зелёные глаза со странным кошачьим разрезом. Они были не яркими, эти глаза, но блестящими и прозрачными, как речной лёд, как морская вода в солнечный день, как глаза его предка Дэвида МакЛарена.
Может, он даже не был красив, не знаю, я просто вспомнила его и узнала. У него был почти такой же взгляд, когда он пришёл тогда в темницу, печальный и истомлённый. Прощальный взгляд обречённого на изгнание скитальца.
Я лежала, вглядываясь в его лицо. Крыльев не было. Я лежала на густой траве, и вокруг завывал ветер. Тело нестерпимо болело, повреждённый скафандр сдавливал грудную клетку. Было темно, наступила ночь, но его лицо светилось мягким светом. Он сидел рядом, и снег садился на его бледные обнажённые плечи. Я всё больше приходила в себя, и до меня уже начало доходить, что я всё ещё жива, и что рядом со мной откуда-то взялся Джулиан. Что выглядит он как-то не так, но я всё равно узнала его. Наверно, мне стоило что-то сказать.
Я не успела. Он провёл пальцами по моей щеке и поднялся. Его высокая изящная фигура возвышалась надо мной, как в том недавнем сне. Я так же лежала у его ног, прикованная неподвижностью к ледяной земле. Но я не боялась, потому что я знала, что это не Кратегус. Это Джулиан. Значит, ничего плохого произойти не может.
Он поднял голову, посмотрел в завывающую вьюгой бездну. Он не улетел, а превратился в белый смерч, который закружился и смешался с бушующей вокруг пургой.
