— А вот за него ты и вовсе не в ответе. Сам виноват. Ты сделал всё, что мог.

— И всё же, всё же, всё же… — Карнач устало взглянул на него. — В одном ты прав, все неприятности у меня от желания прикрыть своих. За это и из космофлота вылетел.

— Жалеешь? — сочувственно спросил Валуа.

— Глупо жалеть о том, что уже не исправишь, — он замолчал, настороженно глядя на дверь.

Валуа обернулся. Дверь распахнулась, и на пороге возник Москаленко. Сумрачно взглянув на Карнача, он вошёл, прикрыл за собой дверь и постучал пальцем по мочке уха.

— Говори, прослушку мы уже заблокировали, — успокоил его Валуа.

— Я тебя послушать хотел, — обратился Игнат к Корначу. — Что это за старый друг у тебя объявился?

— Хороший друг, — невесело усмехнулся тот. — В беде, быть может, не оставит, но до беды уж точно доведёт.

— Кто такой?

— Чёрт его знает, но он здесь неспроста. Хочет с вашим новобранцем встретиться. Устроишь?

Игнат покачал головой и, подойдя к лавке, сел рядом.

— Им сейчас Юханс вплотную занимается. Всё выпытывает про Белого жреца и какую-то Огненную Тию. Но парень держится, как кремень, и видно, что информацией владеет. Думаю, выкрутится. Полагаешь, ему можно доверять?

— Пёс доверял, — заметил Валуа.

— Пёс для меня не авторитет, — поморщился Москаленко.

— Нет, ребятки, мы этого стрелка к нашим делам привлекать не будем, — покачал головой Карнач. — Нам продержаться нужно. Обидно если нас тут грохнут за пару дней до того, как всю эту банду разгонят. Будем соблюдать осторожность и лояльность. К обеим сторонам. Сведём стрелка с паном Адамовичем, и пусть они сами разбираются. А наше дело — сторона.

— Как всегда, — с сарказмом прокомментировал Москаленко, переглянувшись с Валуа. — Ладно, как скажешь. Только у нас ещё одна проблема образовалась. Я чего зашёл… Сейчас Юханс занят и не скоро освободится. Он своего новичка на измор хочет взять, и потому нет у него времени огонь вокруг пентаграммы поддерживать. Он это мне поручил.

— Вокруг какой пентаграммы? — насторожился Карнач.

— Той самой, — мрачно усмехнулся Игнат, — которая сохраняет свою силу, пока вокруг неё горят пять огней. И пока она сохраняет силу, то, что в ней, не может выйти.

— Кончай говорить загадками! — разозлился Карнач.

— Не томи, — поддержал его Валуа.

— Прошлой ночью Юханс заманил в пентаграмму своего демона, — сообщил Игнат. — Хотите посмотреть? Я как раз туда иду.

— А это не опасно? — уточнил Жан.

— Ты слышал о неопасных демонах? — огрызнулся Москаленко.

— Идём, — решительно поднялся Карнач.

Валуа вздохнул, молча вытащил из щели на боковой панели пульта карточку, вернул её коменданту и вызвал своего помощника, чтоб тот временно подменил его на дежурстве.

Втроём они спустились по запутанным коридорам в катакомбы под крепостью, где располагался круглый зал, и, пройдя мимо рыцарей, стоявших в карауле, вошли.

В зале было полутемно. Только пять огней в круглых плошках, расставленных по краям пентаграммы, разгоняли тьму и освещали странную фигуру, расположившуюся в центре примерно на высоте метра от пола. Москаленко плотно прикрыл дверь, а Карнач подошёл и с изумлением смотрел на молодого мужчину, висевшего в воздухе в классической позе лотоса. Его лицо было абсолютно спокойным, глаза закрыты.

— Что-то он не очень на демона похож, — заметил Валуа, остановившись рядом.

— Если б ты видел, как он тут изгалялся над Юхансом, ты б поверил, — отозвался Игнат. Он взял в одной из ниш кувшин с маслом и пошёл по кругу, осторожно, чтоб не потушить пламя, подливая его в плошки.

— А что от него Юханс хочет? — спросил Карнач.

— Хочет, чтоб он ему служил.

— Мания величия?

— Конечно, но не только, — Игнат отнёс кувшин обратно и подошёл к друзьям. — Он хочет натравить его на землян. Говорит, что этот демон может одной мыслью заразить их всех чумой или проказой.

— Серьёзные намерения… — пробормотал Карнач. — А, может, его взорвать?

— Демона? — уточнил Москаленко. — Ты взрывом разрушишь пентаграмму, и он вырвется наружу. И, поскольку, Юханс его сильно допёк, он нашлёт проказу на нас. А у нас нет ни одного приличного врача.

— Логично. Ну, и как его обезвредить? Как это раньше делалось?

— Экзорцизм. Изгнание дьявола. Есть даже специальные инструкции.

— Найдёшь?

— Можно. Я видел в одной из книг на столе генерала порядок проведения католического ритуала экзорцизма, установленного распоряжением Папы Римского Петра V.

— Павла, мой мальчик, — раздался тихий голос за их спинами. — Павла V.

Они резко обернулись, но там никого не было. Снова повернувшись, они увидели, что демон уже стоит в центре пентаграммы, скрестив руки на груди. Взгляд его зелёных мерцающих глаз с любопытством перебегал с одного лица на другое.

— Для проведения экзорцизма, дети мои, нужен рукоположённый священник, — объяснил он, — причём священник, который специально обучен и благословлён на это. Таких здесь нет. Впрочем, — он коварно улыбнулся и сделал шаг к ним, — эксорцизм применяется при одержимости. Вот если б я вселился в одного из вас, — он помолчал, явно наслаждаясь выражением, возникшим при этом на их лицах, — вот тогда это имело бы некоторый смысл. Впрочем, такими делами занимаются мелкие, низкоорганизованные демоны, которые боятся святой воды, креста и цитат из Священного писания. Я слишком брезглив, чтоб влезать в чужие тела. Без особой нужды.

— Зачем ты здесь? — спросил Карнач, немного придя в себя. — Зачем ты на этой планете?

Улыбка демона стала печальной, глаза скрылись под золотистыми ресницами, голова поникла. Он вздохнул.

— Неразделённая любовь может настигнуть не только мальчика из Таганрога, сломавшего любимый розовый куст своей мамы, чтоб на прощание бросить букет под ноги чужой невесте. И не только он может бежать от неё на край Галактики. Или за ней.

— Как трогательно, — проговорил Карнач, и шагнул в сторону, прикрывая плечом побледневшего Валуа. — Значит, ты прилетел сюда за ней? И кто она?

— Та же, от которой бежал ты, — шепнул демон, взглянув ему в глаза. — Обида, мой мальчик, плохой советчик. Никто не виноват в том, что ты решил пожертвовать своим будущим ради того, кто этого не стоил. Или думаешь, кто-то пожалел о том, что ты скрылся среди звёзд, унося свой никому не нужный тайный подвиг и уязвлённую гордость? А если и пожалел? Разве тебе станет легче от этого?

— О чём ты говоришь? — прошептал Карнач.

— Умеющий уши, да услышит, — проговорил демон и резко отвернулся. — Аудиенция окончена.

Из всех ниш потянуло холодом, а следом поползли клубы чёрной тьмы, моментально, заполняющей зал. Потом раздался леденящий душу стон, и ужас закружился по залу. Рыцари замерли, глядя, как тьма подползает к меркнущим огням на краю пентаграммы, пламя металось, в отчаянной попытке уклониться от беспощадных порывов ледяного ветра.

— Уходим, — приказал Карнач.

Они развернулись и прошли к выходу. Александр пропустил товарищей вперёд и обернулся на пороге. Демон всё также стоял к нему спиной, но теперь чуть развернулся и из-за плеча смотрел ему прямо в глаза. Он быстро захлопнул дверь и с трудом перевёл дыхание.

— Чёрт, я туда больше не пойду, — заявил Валуа, тяжело дыша.

— Тебе хорошо говорить, — пробормотал Москаленко, — а мне деваться некуда.

— Я схожу с тобой, — проговорил Карнач, опустив голову.

— Нужны мне твои одолжения…

— Нет, я хочу задать ему ещё пару вопросов. И получить на них ответы.

В это время за дверями в зале спокойно и неярко полыхал огонь в пяти плошках. Демон устало опустился на пол и, подтянув колени к груди, опустил на них голову. Белые линии пентаграммы голубовато светились, очерчивая границы захлопнувшейся западни.

Карнач с тревогой ждал ночи. Демон растревожил его душу, разбередив рану, которая давно уже казалась зарубцевавшейся. Он не мог забыть эти полупрозрачные глаза, которые, казалось, видели насквозь, проникая тонкими иглами чёрных зрачков в самые потаённые уголки души. Он откуда-то узнал о том случае, поломавшем и жизнь, и карьеру лейтенанта Карнача, и бросившем его на путь скитаний и томительной неприкаянности. Откуда он знал это? Откуда знал о глупом мальчишеском поступке Жана, сбежавшего от неразделённой любви в эту дьявольскую круговерть? И почему ничего не сказал Игнату?