Ну не знаю… Добровольно отдавать своих детей в чужую семью. Пусть и с такими условиями. Не знаю смог бы я так… Хотя нет, точно знаю. Хрен им, а не мой ребенок. Но это чисто мое мнение, а ведь на Кавказе даже в наше время существовал похожий обычай — «аталычество». Суть была в том, что сыновей временно отдавали на воспитание в другой род, не редко в семью другой национальности, и там мальчика должны были правильно воспитать. Причем условия куначества были, пожалуй, как бы не жестче. Ребенок, как правило, не общался ни с кем из родных до своего совершеннолетия. Но, во-первых, эти семьи, как правило, были знакомы. А во-вторых, причиной было установление не кровного родства, т. е. это было что-то вроде побратимства.

А что касается «единого всепланетного государства»… Понятно, что не все так радужно, особенно по началу, да и потом тоже будет. В конце концов история не раз показывала, что люди всегда найдут способ испортить жизнь и себе и другим жителям планеты. Но если все-таки получится, то какие огромные перспективы открываются для человечества в будущем! Одно только объединение ученных умов в одной только медицине чего стоит! Но такой ценой… Разлучать детей с родными, обесценивая само понятие «семьи». Я б лучше своего ребенка в какой-нибудь форпост увёз.

— Кстати Александр и Игнар воспитывались как-раз в приемных семьях. Да и Рина тоже, — дед с нежностью взглянул на внучку.

— Она жила в приемной семье финнов, но предпочла вернуться, и в свободное от учебы в метрополии время, жить со мной. Даже фамилию мою взяла, хоть и не родная мне. Её мама — Мария, мне тоже приемной дочкой была, но жить осталась мной. Съездила к своим, но не заладилось у нее что-то с ними. Только со своим младшим братом общий язык нашла, любила его и скучала сильно. Так что из родных у Рины только наш дорогой капитан. Ну и я пытаюсь им стать.

Корт глубоко вздохнул и уставился в стол, а затем вскинулся, словно вспомнив, что-то.

— Руслан, сейчас покажу кое-что. Думаю тебе интересно будет.

Профессор начал разгребать завалы документов на столе.

— Да где же?.. А вот!

Из-под одной из папок он достал пластиковый контейнер. Открыл его и достал оттуда сложенный несколько раз лист. Развернул и в результате получился квадрат размером примерно с ватман, причем был он черного цвета и полностью глянцевым. В верхний угол этого листа Корт положил свой планшет, над которым предварительно провел какие-то манипуляции. Как только его «коммуникатор» коснулся поверхности пластика, весь лист неярко засветился. Через пару секунд на нем отобразилась невероятно детализированная карта! Как оказалось, карта была полностью интерактивной. Ее можно было сдвигать во все стороны. Приближать и увеличивать изображение, которое при максимальном приближении становилось объемным. То есть весь рельеф становился полностью видимым.

— Можно п-попробовать?

Я посмотрел на ученого. Тот кивнул и отошел в сторону, освобождая мне место.

Я провел рукой привыкая к управлению, сдвинул изображение туда-сюда, привыкая и заодно пытаясь найти какие-то знакомые места. Для начала принял за ориентир Большой Кавазский хребет и начал искать озеро Тамбукан или самую известную из гор Пятигорья — Машук. Ничего. Зато нашел незнакомые мне огромные озера, которых никогда не было на территории ни одной из кавказских республик. Нашел широкие и длинные разломы посреди равнинной части Кабарды. И заодно во всех подробностях рассмотрел весь Эльбрус с кратером. Одна из сторон горы была сильно изломана. Огромная трещина змеилась, начинаясь почти у основания и все большее расширяясь к ближе к вершине. Да уж, не быть этой горе больше курортом и большой жемчужиной Каваказа.

Все больше я приходил в замешательство. Быстрыми движениями практически бросал изображение в стороны разыскивая с детства знакомые места и не находил их. Очень странное чувство, почти на грани паники. Я ведь мог, не глядя, ткнуть в карту и назвать, что за там за город или село находилось, но как только увеличивал изображение, то вся уверенность пропадала. Вместо знакомых мест, отображались какие-то провалы, трещины и разломы, а других местах огромные озера и абсолютно не знакомы мне реки. Лишь пару раз мне попались какие-то развалины, но опознать их со стопроцентной уверенностью у меня не получилось. Один раз в голову даже закралась мысль о том, что я все-таки в какой-то параллельной реальности. Какой силы здесь была катастрофа если все изменилось настолько? О том сколько жизней она должна была унести, я старался не думать.

Я уменьшил масштаб так чтоб было видно всю южную часть России. Непроизвольно у меня вырвалось ругательство. Я не нашел Каспийского моря. Вернее, там, где оно должно было быть, был расположена цепь больших и малых озер, тянущихся с юга на север. А еще не было знакомых мне с детства очертаний и городов Российского черноморского побережья. Море поглотило его полностью, подойдя в плотную к горам и скалам. На тех небольших равнинных участках, которые остались на побережье, не поместился бы ни один из знакомых мне причерноморских городов или портов. Полуостров Крым стал островом, а Азовское море полноценным заливом.

Я сдвинул карту на север. Краснодарского водохранилища, как и самого Краснодара тоже не было. Вместо водоема осталась огромная яма, пересеченная на две трети широченной трещинной в земле. От столицы Юга России остались лишь развалины, уже сильно поросшие зеленью.

Еще севернее — разрушения были не такими масштабными. Было два больших разлома южнее и севернее Ставрополя, но сам город был относительно цел, хотя явно необитаем, если судить по обильной растительности.

— К-корт! — позвал я, не поднимая глаз от карты. — А это п-прямая т-трансляция со спутников?

Молча стоявший рядом со мной старик, отрицательно покачал головой.

— Нет. Карта интерактивна, но не онлайн в полном смысле этого слова. Спутники обновляют изображение раз в декаду. Давай покажу кое-что.

Я отступил в сторону, освобождая место ученому. Он активировал какие-то значки на своем планшете, и карта словно расслоилась, преобразовываясь в полноценное трехмерное изображение. Если внимательно всмотреться, то было видно, что каждый следующий слой на ней местами слегка отличался от предыдущего рельефом.

— Видишь? — Корт указал мне на эти несовпадающие места. — Чем ниже слой, тем более старое изображение мы видим. Можно выбрать любой из слоёв, а можно их совместить и запустить как анимацию. Это позволяет наблюдать происходящие процессы гелогические процессы в динамике. Мы отслеживаем таким образом все ближайшие к нам места, в которых еще есть сейсмическая активность. Повинуясь его командам, изображение на карте начало быстро меняться, появлялись и исчезали деревья, менялся рельеф, меняли свои русла реки.

— Кроме того, я и мои коллеги постоянно отслеживаем и другие места по всему миру. Например, такие как эти.

Профессор провел пальцем по карте, подсвечивая контуры упомянутых мест, и называя их.

— Японские острова, район Гавайских островов, Исландия, Гренландия и Йеллоустоун.

Назвав последнее место, он резко сдвинул изображение на карте, ткнув пальцем в Северную Америку.

Я пригляделся и не веря глазам, увеличил изображение.

— Подожди! Твою ж дивизию… что за…?!

Того материка, который я первый раз увидел в школе на уроках географии просто не существовало. Вот значит, о чем мне десантник и егерь в больнице рассказывали. Во-первых, западного побережья США больше не было. Это территория была покрыта водой Тихого океана. Во-вторых — то же самое, но в меньших масштабах и с восточной стороны. Во-третьих, практически по всей длине границы между Соединенными Штатами и Канадой, сужаясь с востока на запад, шел огромный разлом, заполненный водой. Выглядело все так, как будто какая-то сила сжала материк и разломила его, слегка повернув нижнюю оторванную часть, по часовой стрелке. Сказать, что я обалдел от увиденного, это сильно приуменьшить. Напрашивалось совсем другое слово, ругательное, но гораздо более точное.