Мой организм от такого непривычного темпа жизни и жесткого режима уже дает сбои без какой-либо поддержки.

Марта первая заметила, как я медленно иссыхаю. Она переживала за меня, как мать переживает за своего ребенка. Мне было жаль эту женщину, живущую лишь переживаниями за своих детей, которых считает уже родными. И как обидно, что в ответ на ее заботу мы можем ответить лишь ложью, чтобы запутать ее, держа подальше от опасностей, от которых она и жаждет уберечь нас.

Я сидела в офисе, распивая черный чай и листая статьи о психических расстройствах, о причинах проявлениях яркой агрессии, о вспышках гнева и пыталась найти хоть что-то схожее с тем, что я увидела в Эдварде. Но меня отвлек стук в дверь. Я поспешно свернула скаченный документ и перевела свое внимание на дверь, через которую уже вошла Анна. По моей просьбе она теперь не одевается, как будто ее заказал какой-то олигарх для ночных развлечений. На ней строгое черное платье до колен, облегающее ее стройное тело, и шелковый шарфик на шее.

— Простите, мисс Дженовезе, можно к Вам?

Я кивнула, допивая чай, и облизала губы. Несколько дней назад я передала Алеку фотографии, которые он закрепил на мои документы для Дженнифер Дженовезе. Они были давно подготовлены Эдвардом, но фотографии с новым образом я передела лишь сейчас. Поэтому сейчас меня все официально называют этой фамилией.

— К Вам Клаус Патерсен.

Я прочистила горло и смахнула волосы с плеч за спину. Даже не заметила, как засуетилась.

— Скажите, что я не принимаю сегодня никого.

Анна поджала губы и кивнула, подчинившись. Но только она открыла дверь, как Клаус распахнул ее, чуть не сбив с ног бедную девушку. Он вальяжно вошел в кабинет, засунув руки в передние карманы брюк, а на лице у него застыло легкое раздражение. Я, возмущенная, встала с кресла.

— Что Вы себе позволяйте? — грубо спросила я.

— Вы заставляйте меня переходить через все свои принципы, — раздраженно выпалил он.

Я улыбнулась.

— Я даже пальцем не пошевелила, чтобы Вы нагло ворвались в мой кабинет, Клаус. Это сугубо Ваше решение, — уже мягче проговорила я.

— Да, потому что Вы злите меня и сводите с ума своим игнорированием. Я не привык к такому.

— Анна, принеси гостю конька. Ему нужно остыть, — обратилась я к ассистентке и села обратно на свое кресло, указывая на кресло для гостей Клаусу.

Все еще испуганная Анна кивнула и вышла прочь из помещения, оставляя нас одних. Клаус сел на указанное мною место.

— Так что привело Вас ко мне, мистер Патерсен, что Вы перескочили через все свои принципы? — непринужденно спросила я его, с неким равнодушием, делая вид, что ищу какую-то информацию в компьютере.

— Желание признать свою ошибку. Я по-скотски обошелся с Вами в ресторане и хочу принести свои извинения, — искренне проговорил он.

Я подняла на него глаза. Жестокие черты лица уже не казались такими угрожающими. Темная бездна карих глаз сменилась на светлый проблеск сожаления. На высокий лоб спадали темные пряди волос, слегка прикрывая складки на лбу, которые образовались из-за напряжения. Я вздохнула, облокотившись в стол и собрала пальцы в замок.

— Зачем Вам это? Жили бы дальше и не думали об этом инциденте. Неужели я Вам небезразлична? Или это все из-за жалости? — вскинула я брови.

— Нет, — торопливо стал он отрицать последнее. — Конечно же нет, Дженнифер. Я не испытываю к Вам жалости, наоборот, мое восхищение Вам. Ты права в том, что…я не могу выкинуть тебя из головы.

— Думаешь обо мне как о девушке на одну ночь? — ядовито спросила я, улыбаясь.

— Прекрати ставить меня в неудобное положение! — вспылил он. — Почему тебе так нравится насмехаться надо мной, когда я пришел с искренними намерениями?

— Смирись, Клаус. Это плата за твое безрассудство. Я слишком сильно себя уважаю, чтобы позволять мужчине так обходиться со мной, — со всей серьезностью ответила я.

Клаус вздохнул. Его напряженные широкие плечи расслабились.

— Да, ты права полностью.

В это время вошла Анна с подносом в руках, на котором находился графин с коньяком и стаканы. Она оставила все на моем столе и вышла из кабинета. Я пересела на кресло для гостей и разлила коньяк по стаканам, добавляя кубики льда.

— Если ты осознал свою ошибку, то я предлагаю выпить мировую.

Клаус поднялся с кресла, что сделала и я, передавая ему стакан с янтарной жидкостью. Он принял его, зачарованно наблюдая за мной. Послышался звон стекла, и Клаус опустошил стакан, когда я смогла выпить лишь маленький глоток, поскольку не баловалась настолько крепким спиртным.

Оставив стаканы на поднос, Клаус внезапно взял меня за затылок, на что я в удивлении уставилась на него, расширив глаза. Он наклонился и мое сердце замерло в страхе. Я подумала, что он собирается накрыть мои губы своими, но Клаус оставил нежный поцелуй лишь на уголке моих губ, позволяя мне этим мысленно выдохнуть. В нос ударил ненавязчивый запах его парфюма — смесь сладкого грейпфрута и базилика, еще что-то похожее на корень имбиря и дорогого табака.

— Прости меня, — прошептал он у самых моих губ. — Ты действительно особенная женщина. Таких я еще не встречал.

— Я уже поняла, — улыбнулась я, снова включая самовлюбленную стерву.

Он самодовольно усмехнулся и отстранился от меня.

— Хочу пригласить тебя на вечеринку в свой дом в честь моего маленького праздника. Я уже как четыре года занимаю место своего отца.

— Заманчиво, — улыбнулась я. — Там будут все кланы?

— Конечно. Это способ расслабиться. Так ты придешь?

— Ну конечно я не упущу шанса снова показаться всем в бодром расположении духа.

— Ты находишься лишь там, где можешь получить выгоду для себя, — подчеркнул он, усмехаясь.

Для Дженнифер большой ответ — да.

— Угадал. Когда празднество?

— Через четыре дня.

— Я буду.

Клаус поцеловал тыльную сторону моей ладони и простился со мной, одарив меня томным взглядом потемневших карих глаз, которым он очертил все мое тело. Как бы я не держалась, такой взгляд от чужого мужчины всегда заставляет меня напрячься. Пока он шел к выходу, я каким-то автоматическим действием руки вытерла место, куда оставил свой поцелуй Клаус и провела ладонью по затылку. Его прикосновения не принесли мне никакого наслаждения, но и не принесли глубокого отвращения.

В дверях он наткнулся на Алека. Тот удивленно посмотрел на Клауса, покидающего стены моего кабинета, и прикрыл за ним дверь.

— Сам пришел?

— Сам пришел, — подытожила я и обошла стол, чтобы снова сесть на главенствующее кресло. — Приносил извинения и пригласил на свою вечеринку в честь небольшого праздника его занимаемой должности, который состоится через четыре дня.

Алек присвистнул.

— Ничего себе. Это хороший знак. Мы будем прямо в логове зверя, — с энтузиазмом выпалил Алек. — Как раз завтра Эдвард возвращается. Обсудим план действий.

Удар под дых. Он возвращается, и мне снова придется терпеть его присутствие. Снова блокировать в себе желание хотя бы коснуться его руки. Он большой магнит, и только к нему меня тянет с невероятной силой, а сопротивления этой силе истощают мое моральное состояние.

Это уже не просто привязанность. Это влюбленность. Безумная и пылающая. Я где-то оступилась, расслабилась и теперь неосознанно перешагнула безобидный этап, оказываясь на более мучительном.

Пока Алек нещадно пожирал жаренные ножки курицы, а я бродила по электронным книгам психологии, мой мобильник на столе завибрировал. На экране высветилось «Брук», и я тут же приняла звонок.

— Привет трудягам, забывающие о своих подругах, — начала она с колкостей.

— Извини, — выдохнула я. — Много дел.

— Мы так и поняли. Эльвира со мной, и мы тут обсуждаем твое безрассудство.

— В чем же мое безрассудство? — вскинула я брови.

— А в том, что ты напрочь забыла о отдыхе, о нас и о том, что мы должны хотя бы раз в неделю проводить время вместе. Элла! Нельзя так. Как ты собираешься справляться с трудностями, когда не заряжаешь себя позитивом? О чем я тебе говорила, когда узнала о твоем секрете?