Он говорил очень убедительно. Настолько, что на время просто вырубил все механизмы в голове, отвечающие за инстинкт самосохранения. Я не знаю, как этот мужчина это делает — манипулирует моим сознанием и нажимает на все нужные кнопки. Я даже не заметила, как уже стояла на мосту, на котором меня готовили к тому, чего я так сильно боюсь. Эдвард продолжал держать свои руки на моих плечах, стоя позади, будто это могло меня хоть немного успокоить.

Меня это успокаивало.

Я чувствовала опору. Я доверяла этим рукам, они смогут вытащить меня ото всюду. Они придавали мне какую-то надежду на жизнь. Эти руки будто были для меня плотом, который держит меня на плаву бушующего океана жизни.

— Все готово, — проговорил парень будто из-под воды, когда привязал меня к длинному резиновому канату.

— Я не смогу! — выпалила я, разворачиваясь к Эдварду лицом, используя остатки воздуха в легких для этой фразы. Я врезалась в его грудь, пытаясь убежать. Но Эдвард крепко удерживал меня в своих руках.

Он вздохнул и погладил костяшками своих пальцев мою скулу. Эдвард почти не касался моей кожи, будто боялся навредить этим безобидным касанием.

— Сможешь, — прохрипел он шепотом. — Твоя мать когда-то при жизни тоже хотела сделать подобный прыжок, но сдалась в последний момент страху.

Я расширила глаза и застыла в удивлении. Почему этой информацией я не обладаю, а Эдвард об этом знает?

— Но ты — Элла. Ты сильнее. И ты сможешь. Я не хочу, чтобы ты сделала это ради чего-то. Я хочу, чтобы ты сделала это ради себя, осознав, что этот шаг сделает тебя сильнее.

Я прикусила нижнюю губу до боли. Эдвард, увидев это, сглотнул и приложился лбом о мой лоб.

— А вдруг у меня остановится сердце? — дрожащим шепотом спросила я.

— Заставлю биться, — шепотом прохрипел Эдвард.

— А вдруг оборвется трос?

— Я все проверил лично.

— Почему Вы меня заставляйте? — слезы выбрались из глаз.

— Хочу, чтобы ты ничего не боялась. И ты уже сама этого хочешь, — будто просканировав меня, проговорил он, вытирая своими большими пальцами с моих щек вышедшие слезы.

Эдвард развернул меня. Теперь мне открылся вид на живописный пейзаж каньона. А когда я посмотрела вниз, увидела протекающую по дну каньона реку. Я подняла глаза к небу и судорожно выдохнула. Порыв горячего ветра иссушил остатки слез на моих щеках. Я просто слушала, как в страхе бьется мое сердце. Удары были редкими, но при этом сильными, будто последними. Но как дышать, я уже забыла точно. Душа тряслась от страха, как и все мое тело. Он овладевал мною и, будто боялся, что я смогу его победить. Но при всем этом кошмаре, что происходил со мной перед прыжком в неизвестность, я чувствовала, что этот мир не отпустит меня и просто обернет в свой защитный кокон.

Руки Эдварда лежали на моих плечах. Его поступок, поставить меня перед пропастью, расценивается двояко. С одной стороны, он подвел меня к сильному эмоциональному потрясению, после которого мне еще придется восстанавливать свои нервы и уравновешенное состояние. С другой стороны, он помогает мне бороться со страхами, да даже с жизнью. С ним я иду против сильного ветра, плыву против течения, иду по самой рискованной и опасной дороге своей судьбы, такого не было раньше, до того, как я узнала его. Я не знаю, кем называть этого человека рядом с собой. Спасителем, вытаскивающим меня со дна темной ямы, позволяющим мне по-настоящему чувствовать жизнь, ведь каждый день отныне проходит с риском рядом с ним. Или убийцей, подталкивающим меня на самые безумные поступки и решения, которые могут стоить мне жизни, тем самым убивая меня медленно и мучительно.

Я не знаю.

Но когда я сделала шаг в пропасть и полетела вниз, словно птица, но птица без крыльев, знающая лишь о полете вниз, почему-то чувствовала Эдварда рядом и была убеждена, что со мной точно ничего не случится. Это ведь еще одна установка, которая может разочаровать. Перед каждой угрозой для моей жизни я буду ждать Эдварда Дэвиса, как своего ангела-хранителя. Но если он не придет и не спасет меня — разочаруюсь во всем. Как мне бороться с этой установкой, он мне случайно не растолкует?

Я летела вниз всего четыре секунды. Но мне этого хватило, чтобы увидеть перед глазами всю свою прожитую жизнь. Я старалась не думать о том, что трос может порваться. Но эти навязчивые мысли сами лезли в голову, будто я враг самой себе и убиваю себя этими доводами морально.

Сначала я страшно боялась, переставая дышать. Сердце будто выпрыгнуло из груди в этот момент или остановилось, поскольку я не слышала его биения. Горячий воздух прорезал кожу и заставлял прикрыть глаза. Я напряглась всем телом, автоматически раскинув руки по сторонам. Только это действие позволило мне спустя время, когда резина стала пружинить, подкидывая меня вверх еще несколько раз, почувствовать себя птицей, наслаждаясь свободным парением в воздухе. Я будто нырнула в пропасть, которая засосала в себя мой страх высоты.

Позже я вовсе засмеялась, когда повисла на тросе над рекой, и просто стала наслаждаться видом. Я осознала, что летела со ста сорока двух метров, когда земля своим всемирным тяготением тянула меня вниз. Тогда я засмеялась еще громче, ведь это полное безумие, и такой экстрим хотят ощутить именно безумные люди, которые пытаются проверить жизнь на прочность. У кого-то она железная и стойкая, у кого-то бумажная и быстро рвется. Я же таким способом поборола свой страх, но при этом еще поняла, что моя жизнь железная.

Вскоре меня подняли на мост и сняли все приспособления. Мои колени дрожали, это я не могла контролировать. Руки тряслись так, будто у меня тремор. Я так и не посмотрела на Эдварда, хотя он внимательно наблюдал за мной и будто ждал, когда я подниму на него глаза, чтобы увидеть мои чувства после такого шага.

— Как себя чувствуешь? — спросил парень, помогающий мне снять трос.

— Я стала ценить жизнь сильнее, — только и ответила я ему. Но Эдвард, стоящий рядом, хочет слышать другого. Но то окрыление, которое я сейчас ощущаю, не проговорю вслух.

— Так и должно быть, — улыбнулся парень. — На такой шаг достаточно пойти раз, чтобы понять смысл своей жизни.

Я посмотрела на него и улыбнулась. Мне понравились его философские мысли. Парень с каштановыми волосами и синими, как бездна океана глазами, улыбнулся мне в ответ.

— Держи, — он вручил мне в руку рассасываемую таблетку. — Это немного поможет тебе быстрее успокоится и прийти в себя.

— Спасибо за заботу, — смутилась я и приняла подношение.

— Отлично. Превосходная забота. И если она бескорыстная, то свободен, парень, — твердым баритоном проговорил Эдвард.

Парень собрал трос и вернулся к своим. Я положила в рот белую таблетку и ощутила кислый вкус на языке.

— Когда ты прекратишь быть такой доброй с окружающими?

Я резко подняла на Эдварда осуждающий взгляд.

— Если ко мне относятся по-доброму, то почему я не могу?

— Несомненно можешь, — кивнул он, — но не так открыто и не так часто. Иначе привыкнешь и будешь думать, что все люди желают тебе лишь добра. И ты будешь отдавать и отдавать, пока не оставишь себя опустошенной.

Я повернула голову в сторону, к безграничному пейзажу голого каньона, и усмехнулась. Затем облизала иссохшие из-за ветра губы и снова посмотрела на Эдварда, чуть прищурив глаза из-за солнца.

— Вы так хотите, чтобы я выжила в этом мире. Вы взяли меня под свое крыло и позволили расплатиться с долгами отца. Но при этом сегодня Вы равнодушно привели меня в это место и заставили сделать то, чего я так боюсь. Знаете, из-за страха высоты у человека может остановиться сердце. Вам на заметку.

В горле застрял ком. Я действительно хотела не просто заплакать, а разрыдаться. Но не могла позволить себе показать свои слезы Эдварду Дэвису. Они только начнут раздражать его. Мне было обидно, что он вот так бесчувственно и холодно отнесся к моей фобии. Иногда его испытания выходят за грань дозволенного, отчего и остается в душе горький осадок. Сразу начинаю понимать, что Эдварду хочется быстрее сделать из меня черствую леди, которая не будет думать о чувствах других, при этом наплевав на меня саму. Он совершенно не желает думать о том, что я могу чувствовать, когда перешагиваю через себя и через свои принципы.