– Заклинание телепортации на небольшое расстояние, – пояснила она. – Моя собственная разработка.

– Это просто потрясающе! Я даже не знал, что такое возможно.

Женщина откинула капюшон и поправила замысловатый пучок рыжевато-русых волос на голове. Она выглядела моложе своих лет. Если считать от приблизительного года её рождения, с учётом переезда в Андеадлинг в 1846 году, то ей должно было исполниться не менее сорока восьми. Однако не было и намёка на седину или старческие морщины. Лишь пара мимических складочек заложилась в уголках её глаз.

«Действие лунного камня? Или эксперименты с вечной жизнью?»

Сёстры-вампирши продолжали загадочно улыбаться и хихикать. Не обращая на них внимания, Беатрис продолжила:

– Я работаю над кое-чем ещё. Разрабатываю противооборотное зелье от вампиризма. Это весьма тяжело, так как для этого необходима кровь не только обратившегося, но и обратившего. Скажите, господин Макгайр, вы помните того, кто вас… вероломно покусал?

– Э-э-э, видите ли, Беатрис. Это не совсем обращение. Это контракт. С демоном. Наверное.

Вампирши ахнули в ужасе. Беллинда даже перекрестилась слева направо по-католически. Беатрис лишь недовольно вскинула одну бровь.

– Против демонических сил я, к сожалению, бессильна, господин Макгайр, – она вздохнула. – Вам нужно как можно скорее выполнить его условия, пока с самим демоном что-нибудь не случилось. Иначе придётся вам коротать свой век вечно в облике вампира.

Тут Беатрис заметила, что сёстры вновь принялись за обыденное хихиканье: Бьянка за наглое и открытое, а Беллинда за чопорное и скрытное, в кулачок.

– Да что с вами такое? Привели в дом гостя и насмехаются.

– Представляешь, Оскар, – сказала Бьянка. – Наша сестра сегодня выходит замуж.

– Ого! Примите мои поздравления.

Беатрис скривилась, будто съела очень кислый, да ещё и прогнивший лимон и запила это прокисшим кефиром, а затем надменно отвернулась к окну.

– Вот сейчас как распахну шторы во всём доме, посмотрим, кто будет смеяться.

– А мы знаем только, что он, по крайней мере тоже шотландец. По фамилии определили, – всё так же широко улыбалась Бьянка. – Но увидим мы его только сегодня во время церемонии.

– И правильно. Вы недостойны даже его взгляда.

– Смотрите-ка, какие мы стали важные. Ну и больно нужен нам этот твой Макдуф!

После бракосочетания Беатрис сменила фамилию и переехала, прихватив с собой свою портативную алхимическую лабораторию. Поэтому Оскару теперь выделили целую спальню под собственные нужды.

Однако первым делом он стремился отыскать сестру. Каждый вечер, как только темнело Оскар и Бьянка выходили в лес и шерстили всё от и до. Но Готики нигде не было.

– Слушай, может, она это, того?

– Нет. Я знаю, что она ещё жива. Чуйка.

– Поверю на слово. Вы, оборотни, многое что чуете. Знаешь, а мне даже не верится, что ты теперь вампир. Всё-таки ты какой-то не такой. Будто бы в тебе что-то осталось от оборотня.

– Возможно, потому что я ещё не привык к новому обличью. Гляди, мы снова у кладбища.

– Слушай, а почему бы нам и его заодно не осмотреть? Мы всё время ходим у него кругами, но ни разу не заглянули даже глазочком.

Оскар колебался. Кошмары той роковой ночи всё ещё преследовали его во снах, хоть и говорят, что вампиры не видят их. К тому же ему не хотелось вновь увидеть могилу отца. Парень никак не мог смириться с тем, что он погиб.

– Ладно. Только одним глазочком. Там всё равно никого и быть не может.

Они походили вдоль рядов могил. На всякий случай оба захватили из дома по фонарю на керосине. Ночное зрение – это вещь классная, но мелкие детали помогает лучше увидеть искусственный свет.

На кладбище было тихо и пусто. Даже подозрительно тихо и пусто. Оскар хмуро оценил вновь закопанную могилу, из которой вылез Степан во время его последнего посещения кладбища. И вдруг ему в голову пришла безумная идея поискать свою могилу. Он стал тщательнее вглядываться в буквы на надгробиях, стараясь не смотреть в сторону могилы Эллиота Макгайра. Но своего имени не обнаружил. Почему?

– Слушай, а в склепе ты смотрел?

– Не пойду я туда. – Оскар чуть было не выронил фонарь: так неожиданно Бьянка подкралась к нему сзади. Вампиша же.

– Ну-у-у. Ты что, трус? Я думала, оборотни храбрые.

– Но я же больше не оборотень!

– А вампиры ещё храбрее, – она показала язык.

Пришлось Оскару плестись за неугомонной подружкой в холодное и мрачное строение. Внутри было темно, сыро и снова пусто. Они прошли дальше, миновав стопку инструментов у стены, откинули портьеру, скрывающую вход в усыпальню. Им предстала квадратная комната, с греческими колоннами вдоль стен. По бокам находилось несколько каменных гробов за стеклом. В центре располагалось некое подобие алтаря и большой чаши для свеч подле него. Где-то капала вода. На потолке мирно примостился паук на своей паутине.

– Тут пусто. Вот и чего мы…

– Братик!

Вдруг нечто стремительное вылетело из-за одного из гробов и кинулось на шею Оскару. Тот опешил.

– Г-готика?

– Братик, забери меня, пожалуйста отсюда. Мне страшно и одиноко.

Обрадованная Бьянка захлопала в ладоши и уронила фонарь. Тот потух, а керосин разлился по полу.

– Ерунда! Кто-нибудь да вытрет.

Они вышли из склепа, а потом покинули и кладбище. Готика так и осталась висеть на шее у Оскара. К своему удивлению, её оказалось нести совсем легко, словно она ничего не весила. Или это он стал сильнее?

август 1895 года

Макгайры жили у Макалистеров уже несколько лет. Но пролетели они, словно несколько месяцев. Оскар всё же подумал над предложением Степана пойти работать на кладбище. Отыскал в Андеадлинге ритуальную контору и напросился гробовщиком. Того сразу же приняли, как только узнали, что он может в одиночку копать могилу, и ему не нужен напарник. Платить-то в два раза меньше одному существу.

Но Степана вампир больше не видел. Тот не приходил к нему сам, а размышления о контракте жгли ему нутро, и сама только мысль испить кровь человека выворачивала наизнанку.

Готика тем временем взрослела. Сёстры Макалистер, которые до этого не так уж часто встречали урождённых вампиров, обожали с ней возиться.

Этим августом ей исполнялось восемьдесят пять. Девушки обучили её письму, чтению, основам арифметики, научили играть на органе (оказалось, что у сестёр в подвале раньше соседствовал с алхимической лабораторией Беатрис настоящий орган). Оскар и сам не преминул научиться на нём играть. Иногда вечерами это отвлекало его от грустных мыслей. Странно, что спустя более двадцати лет, он всё ещё прокручивал события тех времён.

Готика научилась шить себе платья, готовить, помогать по хозяйству, но чему не могли её научить в полной мере две обращённые и один проклятый вампиры, так это настоящему вампиризму. Такому, какой нужен урождённой девушке.

Однажды собравшись с мыслями и всё тщательно продумав, она написала письмо своему дяде Дракуле.

Ответ не заставил себя долго ждать. Спустя несколько недель пришёл ответ. Конечно же, он был на латыни, но для удобства приложим перевод:

«Милая моя племянница.

Признаться, я не особо подозревал о вашем существовании. Мы с Марешкой очень давно не виделись и не списывались. Но отрадно знать о том, что по свету ходит родная кровь.

Насчёт вашего вопроса о приезде в Андеадлинг: боюсь, это не совсем возможно. В Брашове у меня неотложные дела. Но я с нетерпением буду ждать вашего визита.

С уважением, В. Дракула».

С визгом молодая вампирша влетела в комнату и растолкала спящего брата.

– Оскар, Оскар, Оскар! Мы едем к дядюшке Дракуле!

Сон как рукой сняло. Оскар свалился с кровати и уставился на сестру с недоумением. Та помахала вскрытым конвертом перед его носом.