– Что же со мной стало?

– Ты вампир. И благодарить следует меня.

Степан указал большими пальцами обеих рук себе на грудь и чуть не свалился с надгробия.

Оскар призадумался. «Выходит, этот сумасшедший не врёт. Или по крайней мере часть его слов – правда. Тогда я действительно стал вампиром».

Он ощупал себя и впервые посмотрел на руки. Как бледна его кожа, почти светится голубизной.

«Предположим. И даже поверю ему, что какие-то маги с неведомой мне планеты подожгли бог весть зачем им понадобившуюся деревню. Тогда как мне расколдоваться?»

Демон опять прочитал его мысли.

– Тебе надобно выполнить условия контракта, только и всего. Вернёшь свою душу и тушку оборотня как ни в чём не бывало.

– И какие же условия контракта всё-таки?

– Ну нынче и молодёжь пошла. Всё вам надо по семьдесят четыре раза повторять:

Ты будешь жить, и в то же время нет,

Ты обречён навечно мне хранить обет.

Посмертно будешь призван ты в мой легион,

Но до тех пор контрактом договор наш закреплён.

Пять смертных душ ты должен будешь усыпить,

Тогда из кубка волшебного будешь должен ты испить.

И после этого обличье прежнее до смерти вновь ты обретёшь

Но до тех пор в теле вампира жизнь ты проживёшь.

– И что это значит? Всё равно ведь непонятно.

– Ой, дурья ты башка. У вас, у оборотней там что, солома вместо мозгов?

– Не знаю, – пробормотал Оскар. – Я никогда в голову никому не смотрел.

– Тебе нужно испить кровь у пятерых жертв. Они обязательно должны быть смертными, то есть, не нежитью, – он потёр руки и хихикнул. – А чтобы жизнь тебе медом не казалась, повелеваю, чтобы этими пятерыми были все твои дамы сердца.

– Дамы сердца? – Оскар поперхнулся. – Но это же уже гарем.

– Ничаво не знамо. Как ты будешь исполнять – не мои хлопоты. Не выполнишь – останешься вампиром навечно. Умрёшь в теле вампира – так плоть твоя вот здесь будет гнить, – он указал пальцем на припорошенную снегом почву.

– А душа?

– А душа – здесь, – Степан поболтал в воздухе небольшим мешочком, который висел у него на поясе.

– Зачем она тебе? Не будешь же ты просто её хранить. Да и не съешь поди.

– Армию собираю. Против ангелов. Надоели они мне вусмерть.

В распри между ангелами и демонами Оскару лезть совсем не хотелось. Мифологией юноша никогда не интересовался. Он задумался о другом: где ему найти целых пять дам сердца?

Похоронив отца, юный вампир решил вернуться обратно в выжженный город. В нём теплилась надежда, что, возможно, и Готика додумается вернуться туда. И ещё он просто не мог поверить, что никто не выжил.

Однако город был пуст. Оскар встал на мост, опершись о перила, и издал некое подобие вздоха. Он стоял и смотрел в сторону занесённого снегом леса: вид выжженного Андеадлинга его угнетал. Здесь больше не осталось ничего родного ему.

И вдруг где-то внизу он услышал стон. И так удивился, что даже подскочил на месте. Огляделся – никого поблизости. Но стон не прекращался. Он шёл откуда-то из-под моста. Парень перегнулся через перила. Они с жалобным скрипом покачнулись, а Оскар увидел внизу темноту промерзшей водной глади.

Ему повезло, что до вампиризма он был оборотнем, и его не удивило ночное зрение. Оно помогло ему разглядеть, что на льду под мостом кто-то шевелился. Оскар одним махом перепрыгнул через перила моста и оказался внизу. Лёд не хрустнул от такого напряжения, значит был крепким. Парень пригнулся и прошёл, дальше, ощупывая левой рукой днище полукруглого моста, чтобы нечаянно не стукнуться головой о доски.

Как же он удивился и одновременно обрадовался, когда увидел перед собой беспомощную и дрожащую Ангелину. Её кожа была обожжена везде, даже на лице. Она дрожала от холода и плакала. Оскар кинулся к ней, обхватил за плечи, но она вдруг вскрикнула.

«Ох, я делаю ей больно. Дотронулся до ожогов».

– Т-ты х-хол-лод-дный, – застучала она зубами.

При лунном свете она выглядела так по-неземному прекрасно, несмотря на все ожоги, рваную одежду и безумный страх в её глазах.

– Как ты тут оказалась? Давно ли ты здесь?

– Я… п-прип-полз-зла. Д-д-давно.

– У тебя столько ожогов. Надо отвести тебя к лекарю. Пойдём.

– Н-не м-мог-гу х-ход-дить, – она дёрнула его за рукав рубашки, и слёзы покатились по её щекам.

Тут Оскар обратил внимание, что на ногах, ниже колена всё покрыто кровью. Он ужаснулся сперва, и вдруг у него закружилась голова так, что он чуть не упал.

– Я умираю, – сказала Ангелина вдруг таким спокойным тоном, будто не промерзала и не испытывала вопиющую боль. Она снова притянула его за рукав рубашки, заставив наклониться и посмотреть ей в глаза. И прошептала: – Я знаю, кто ты теперь. Закончи мои страдания.

Она откинула свои светлые волосы, обнажая голую шею. В сумерках она почти искрилась, и хорошо виднелась бьющаяся жила. Запах крови ударил ему в нос, как ни старался Оскар не дышать ей. Он не выдержал и поддался искушению.

Отнюдь не мягко вонзил вампир зубы в мягкую плоть девушки, и сладковато-солёная жидкость наполнила его рот. Девушка издала нежный стон, с которым вышел её дух.

Жидкость походила на ту, которой его напоила Бьянка в лесу, но только в разы вкуснее, сочнее и питательнее. Оскар пил и никак не мог насытиться. Когда он закончил и отпрял от тела, то посмотрел на содеянное и ужаснулся.

– Я… убил её, – сказал он и, будто до конца не осознавая, кинулся к ней обратно, схватив за плечо окровавленной рукой. – О, нет! Нет-нет-нет! Как же?

Его вдруг замутило. Он встал на колени и избавился от всего того, что попало к нему в организм. Оскару резко поплохело. Его шатало из стороны в сторону, кружилась голова, всё тело болело и ломало.

– Никогда, – прошептал он сам себе, – никогда больше не буду пить человеческую кровь. Лучше уж барсук.

утро двенадцатого января 1878 года

– Зрите, то упырь неприязньный под городницей. Изимай и убий его, робята.

Оскар услышал это совсем рядом, и ему пришлось вскочить.

– Гляньте, с ним-то девица, навь ведавшая. Бледна и ляда. Бий его вилами!

«Это за мной».

Не взглянув на Ангелину даже в последний раз, зная, что больше он никогда её не увидит, он кинулся сломя голову в лес, ожидая, что толпа неотёсанных верующих горожан устремится за ним в самую чащу. Но всё же ему повезло стать именно вампиром. Это позволило ему быстро оторваться от преследователей.

Где-то вдали забрезжил рассвет. Если верить всяким байкам про упырей, то ему придётся несладко, окажись он на солнце. Оскар ухмыльнулся и покачал головой. Кто бы мог подумать, что с ним такое случится?

Он бродил по лесу в поисках укрытия. В один момент ему пришла в голову идея найти какую-нибудь старую гору, в которых очень часто встречаются пещеры и «задневать» там.

Юноша взял северное направление, где, ему казалось, довольно скалистый ландшафт. Но, однако, в пещере прятаться ему не пришлось. Он вскоре вышел к внушительному трехэтажному строению, имевшему много башен с острыми пиками на их крышах. Здание одиноко стояло посреди лесной чащи, увитое засохшими лазающими растениями, словно бы его обитатели желали скрыться ото всех. Оскар почему-то не сомневался, что дом был жилым.

Солнце уже стояло высоко, и его коварные лучи, просочившиеся сквозь облака, больно обожгли вампиру предплечья. Оскар встал на ступеньки, под крышу, но позвонить в колокольчик не решался ещё несколько минут. Когда же он собрался с духом, ему незамедлительно окрыли. На пороге стояла Бьянка Макалистер.

– Мы с сестрами приехали в Андеадлинг тридцать лет назад, – Бьянка поставила красивый фарфоровый сервиз на кофейный столик и кинула в пузатый самовар шишек, нахлобучив на конфорку сапог, туда, где должен быть колпачок. – Были гонения.