Так или иначе, но проблема была решена спустя месяц, когда удалось отладить новую технологию снаряжения ускорителей. А сколько усилий пришлось потратить впустую, когда пытался переубедить оружейников, такую бы энергию да в мирных целях, но когда ускорители выдали приемлемый результат, все оппоненты сделали вид, что они здесь как бы и не при делах. В такие моменты начинаешь понимать, почему бериевские шарашки продолжают существовать даже после войны, ибо пропихнуть что-то новое через не нацеленных на достижение результата людей порой становиться просто невозможно.

Что касается работы прямоточных двигателей, то их «испытали» на ракетном полигоне, правда при этом о дальности разговора не велось, запускали болванку просто на скорость, и в результате получили полтора маха. Понятно, рассчитывал на большее, но и так хорошо для первого раза. Все, пора приступать к отладке системы управления, ведь именно это является главной часть противокорабельных ракет, заметьте не ускорители и двигатели, которые позволяют развивать огромную скорость, а именно системы управления и наведения ракет на цель, без них вся эта наша возня не имеет смысла.

— В общем так, — встретил меня в ОКБ Челомей, когда мы отстреляли первую партию болванок на полигоне, — два дня назад состоялось совещание в министерстве, там был поднят вопрос зачем нам нужны ракеты с примерно равными характеристиками? Накануне мне удалось заручиться поддержкой флотских, для которых важно производить запуск ракет прямо из контейнеров, поэтому никаких решений по нам принято не было, но голоса о том, что финансировать параллельные разработки не имеет смысла, звучали.

— А кто еще ведет разработки крылатых ракет? — Удивляюсь в ответ. — Насколько мне известно, только Королев со своей кислородной баллистической ракетой.

— Вот Королев и выступил с инициативой об объединении работ по жидкостным ракетам в рамках одного КБ.

— Хм, что-то рано он это попытался озвучить. — Для меня этот демарш оказался неожиданным, неужели Сергей Павлович испугался, что ему обрежут финансирование? — Пока его НИИ похвастать нечем. Тут скорее ГАУ опять интриги плетет.

— Возможно, — пожал плечами Владимир Николаевич, — но главное это то, что Королев озвучил новую разработку своей ракеты, которая сможет преодолеть расстояние в семьсот километров.

— А, это он о масштабной модификации немецкой ракеты речь ведет, — снова хмыкаю в ответ, — но я краем уха слышал, что дальность там будет в пятьсот километров. Это он сознательно завышает характеристики своей разработки, чтобы нас переплюнуть.

— И откуда у тебя этот «край уха», где ты мог услышать о его планах? — Сразу зацепился за слова Главный.

— Так на полигоне и слышал от персонала, — ухмыляюсь я, — они ведь считают, что мы из одной конторы, вот в разговоре и проскакивало.

Действительно, во время испытаний полностью советской Р-1, Королев в сердцах обронил, что это вчерашний день, и надо приступать к проектированию ракет с дальностью вдвое большей, то есть в пятьсот километров, ни о каких семистах километров речи не велось. Да и Глушко, как нам было известно, еще не приступил к проектированию нового двигателя, а значит, Королев несколько поспешил с характеристиками новой ракеты. К тому же, мне известно, что с Р-2 будет много хлопот, и предоставить ее он сможет только через два года, когда будут уже точно известны характеристики ядерного заряда и соответственно на вооружение она поставлена не будет. А что это может означать? Только то, что нам придется тоже раньше времени проталкивать проект ракеты с дальностью в полторы тысячи километров и грузоподъемностью в три с половинной тонны. Только такие характеристики смогут заинтересовать военных, правда при этом сам вес ракеты получится больше пятидесяти тонн, но такова сегодня плата за дальность ракет с керосиновым топливом. А там и до космоса уже будет недалеко, главное ракеты надежными сделать, чтобы можно было использовать их в связке в качестве первых ступеней.

— Надоели все эти пляски с реорганизациями, — хмурился Челомей, — Хруничев спит и видит, как наше ОКБ засунуть в НИИ-88, если бы не работы по новому реактивному самолету, то уже давно бы этот вопрос решил. Непонятно только, зачем это ему?

— Сложно сказать, — задумываюсь я, — скорее всего это не его инициатива, тут видимо какие-то сигналы от «германской» группы идут. В этих условиях нам надо больше ориентироваться на флотских, они наша защита и опора.

— А с ними тоже каши не сваришь, — махнул в сердцах рукой Главный, — с финансированием у них проблемы, пока через свое ведомство протолкнут.

— Нет, скоро ВМФ распробует ракетное вооружение, поймет, что альтернативы ему на море нет. — Взялся я успокаивать его. — Так что заказы будут, тут главное им сложностей с их применением не создавать. Что касается НИИ-88, то на месте руководства, я бы оставил все как есть, мы ведь являемся конкурентами, а это подстегнет наши разработки гораздо эффективнее, чем административный ресурс.

— Интересно ты рассуждаешь, — хмыкнул на эту мою сентенцию Владимир Николаевич, — сам ведь будешь вынужден в гонку включиться.

— А что здесь такого? — Жму плечами в ответ. — Порой нечем наших работников в работе заинтересовать, а тут получится мощный стимул, вроде как мы лучшие, поэтому нельзя нам в хвосте плестись. И это… — Тут я сделал вид, что немного завис. — Не надо препятствовать переходу работников в КБ конкурентов.

— Это ты к чему, — насторожился Челомей, — хочешь наши разработки конкуренту на блюдечке выложить?

— Это им впрок не пойдет, — отмахиваюсь я, — они все равно доступ к нашим ракетам получат, и лучшее, с их точки зрения, к себе на вооружение возьмут. Вот только тут гораздо важнее нам самим сохранить поступательное движение вперед, чего нельзя сделать, копируя чужие идеи, так что пускай себе пользуются нашей добротой, а то если совсем отстанут, нам это тоже не на пользу будет.

— Ну и мысли у тебя, — покачал головой Главный, — ты только не вздумай сам с ними чем-нибудь делиться, пусть сначала они к нам за помощью обратятся, а там посмотрим.

Ну да, посмотрит он, как же, конкурент он и есть конкурент, нельзя его близко к себе подпускать. И отпускать тоже далеко нельзя, а то ведь мало ли до чего могут додуматься. Поймав себя на этих мыслях, тяжело вздыхаю, сложно все-таки перестроить свою психологию, ведь мы привыкли, что конкурент, прежде всего враг, а только когда его не станет, начинаешь понимать пользу от его существования.

Кремль. Кабинет Маленкова. 18 апреля 1947 года. Присутствуют: Маленков; Министр авиационной промышленности СССР Хруничев; Министр вооружения СССР Устинов; Заместитель министра глава седьмого главного управления Ветошкин; Начальник 4-го главка ГАУ Соколов. Обсуждается ход выполнения ракетного проекта СССР.

— Таким образом, — заканчивал доклад Сергей Иванович Ветошкин, — баллистические ракеты ОКБ-51 могут быть рекомендованы к принятию на вооружение. В отношении ракетной техники НИИ-88 можно сказать следующее, представленные на испытание образцы полностью программу испытаний не прошли, и нуждаются в совершенствовании системы управления.

— Изделия ОКБ-51 принимать на вооружение пока преждевременно, — ввернул реплику Соколов, — не разработаны под них тягачи и мобильные стартовые площадки.

— Это уже не забота ОКБ, — возразил Ветошкин, — они свою задачу выполнили, обеспечили и дальность и точность.

— Но НИИ-88 обеспечивают свои изделия и необходимой сопутствующей техникой, — тут же последовало возражение.

— Они вынуждены это делать, — так как для заправки их ракет требуется жидкий кислород, установок его хранения и получения наша промышленность не производит. Что касается ракет, использующих азотную кислоту и керосин, то здесь проблем нет.

— Для вас нет, а нам с ними возиться, — проворчал начальник 4-го главка, при этом Устинов слегка покосился на строптивого генерал-майора, но решил пока в разговоры не вмешиваться.