Да уж, инженерный состав ОКБ-122, ответственный за системы управления, на меня здорово окрысился, это еще с прошлого раза, когда мы пытались получить качественные гироскопические системы управление на самолет-снаряд — 16Х, и ни в какую не хотел рассматривать «мои хотелки». Но тут из командировки в Германию вернулся Виктор Менделевич Соркин, который занимал должность главного конструктора ОКБ-122, и дело сдвинулось с мертвой точки.

— Откуда у вас такие познания, Виктор Ильич, — спросил он меня, когда рассматривал эскизы электронных приборов, призванных улучшить работу курсового автомата, — даже у немцев я такого не видел.

— А что нам немцы? — Пожимаю плечами. — Они тоже не всегда делают хорошие приборы, по крайней мере, законодатели мод в подобных системах сейчас американцы. Им на море куда как сложней курс держать.

— Немцы тоже не отстают, поверьте мне, я видел систему наведения ФАУ-2, нам еще только предстоит ее освоить.

— Да, качество у них действительно должно быть на высоте, — соглашаюсь с ним, — а вот по техническим решениям они вряд ли нас опередят — голь на выдумку хитра.

— Если судить вот по этим эскизам, то это так, — продолжает он смотреть на художества Вычислителя, — тут ведь ничего заумного нет, вопрос в основном решается за счет инженерной мысли, а не за счет улучшения производственной базы.

— Вот насчет «производственной базы» я бы не был столь категоричен, — мрачнею я, ибо знаю, что качество авиационных систем управления в настоящий момент оставляет желать лучшего.

— Не бойся, — тут же рассмеялся он, — нам из Германии в счет репараций уже идет оборудование с кое-каких заводов, и немецкие инженеры дали согласие поработать у нас, так что сделаем мы твой прибор. Ничего сложного в нем нет, думаю, к лету будет готов.

К лету? Хорошо, если так, времени всего два месяца осталось. Ну а я вернулся в цех, надо опять решать текущие производственные вопросы. Какие? Да вот есть кое-что, требующее моего участия. Корпус ракеты сделать не так уж и сложно, а вот баки и трубопроводную систему для азотной кислоты, это действительно задача. Все дело в том, что пустить обычную нержавейку на это дело в принципе можно, но тогда ракету будет нельзя ставить на длительное дежурство, заправлять кислотой придется непосредственно перед стартом, а нам надо, чтобы она была готова стартовать в любое время. Конечно, пока эта задача перед коллективом не стоит, когда еще эти ракеты будут приняты на вооружение, но в том-то и дело, что характеристики должны закладываться именно сейчас, никто из лиц ответственных за решение не будет ориентироваться на будущие параметры.

Казалось бы чего тут думать? Ведь сплав, способный выдержать агрессивное воздействие азотной кислоты, изобретен еще в 1906 году Дейвидом Брауном, и назван в честь президента компании Эмброуза Монеля. Этот сплав содержит в своем составе до 67 % никеля и до 38 % меди. Вот только… очень уж он дорог, использовать его на одноразовые ракеты как-то не совсем будет правильно, надо придумать чего-нибудь более дешевое. Что ж, знаю, что в будущем баки для агрессивных жидкостей делались на основе биметалла, была применена такая технология изготовления листов металла, состоящего из стали, плакированной сплавом Н70М27Ф, являющимся одним из наиболее коррозионностойких материалов. Почему бы не замутить такую технологию в это время, тогда решатся многие проблемы, ведь этот материал будет относительно дешев. Задумано — сделано. От имени Челомея написал заявку в Наркомат и приложил примерное описание технологии получения биметалла.

— Уверен, что получится? — Спросил Владимир Николаевич.

— Да, — просто отвечаю я, — такие работы проводились еще в 1935 году. Почему сегодня не должно получиться?

Вообще-то работы проводились не совсем такие, какие описал я, но кто их там разберет после войны, тогда много со сплавами экспериментировали, что-то подобное было, главное направление показать.

Так как первую ракету планируется запускать не на дальность, а на высотность, будем делать отдельную спускаемую капсулу, которая отделится от основной части после того как будет выработано все топливо. Соответственно, в капсуле должна быть система ориентации, фотоаппарат хотя бы на десяток кадров и два парашюта: стабилизирующий и основной. Самой простой задачей оказалось сделать парашютную систему, страхующий парашютный прибор ПАС-1 был разработан еще в 1940 году братьями Дорониными, небольшая доработка прибора, контейнер с упакованным парашютом и на этом все. Чуть больше пришлось повозиться с фотоаппаратом, нельзя же использовать аппараты фоторазведки, вещь очень дорогая и массивная, поэтому придется мудрить с автоматическим фотоаппаратом на основе шестисантиметровой пленки, какие будут использоваться в фотоаппаратах «Москва», выпуска 1946 года.

А вот с системой ориентации все оказалось сложно. Дело в том, что не пришло еще время таких автоматов, делать его на основе сжатого воздуха, та еще морока. Поэтому решил использовать систему гироскопической стабилизации. Кстати по расчетам Вычислителя она как раз и получалась самой «весомой» и сложной. И гироскоп и фотоаппарат, должны были размещаться в герметичном корпусе, иначе работать они не будут. Ох убьет меня Владимир Николаевич, когда увидит, сколько лишних затрат предлагается вложить в первый старт.

Да, двенадцатого апреля 1945 года от кровоизлияния в мозг скончался президент Соединенных Штатов Америки Франклин Делано Рузвельт. Все-таки, несмотря на изменения, история стремится вернуться на свой путь. Вот только Потсдамская конференция прошла без участия Гарри Трумэна, что дало небольшую передышку СССР в Европе.

В конце апреля пришел отчет со стенда, где испытывался мой двигатель, все отработало как надо, тяга у него составила двадцать одну тонну, время работы две минуты двадцать секунд. Все, путь к полетам был открыт.

— Значит, все-таки решил покорить стратосферу? — Хмыкает Челомей, глядя на мой проект отделяемой капсулы. — А не рано замахнулся?

— Как раз время, Владимир Николаевич, — пытаюсь убедить его, — первые пуски пробные, вроде как: полетит, не полетит. А потом начнутся пуски на дальность и точность, там уже никто не позволит этим делом заниматься.

— Что ж, интересно будет посмотреть на землю с такой высоты.

— Вряд ли чёрно-белые снимки смогут передать всю гамму ощущений, — пожимаю плечами, — к тому же, даже если стабилизация отработает на отлично, качество будет не как с фотоаппаратуры в авиаразведке.

— Это понятно, — кивает главный конструктор, — а что ты там насчет цветной съемки говорил?

Оказывается идея получения цветных снимков с большой высоты, Челомею понравилась, и он решил, что это не сильно увеличит стоимость проекта на фоне общих затрат. Что ж, вместо одного простенького автоматического фотоаппарата, придется городить сразу три, снабжая их тремя цветными фильтрами. Технология не сильно сложная, но муторная, ведь придется использовать разные типы пленок, иначе очень трудно будет подобрать экспозицию, чувствительность фотоматериалов сильно различается в зависимости от спектра цвета. Так-то уже существуют цветные фотопленки, однако должно пройти еще не мало времени прежде чем их можно будет использовать для столь специфической съемки, да и чувствительность у них пока еще очень низкая. И да, придется не раз поднимать бокс с камерами на большую высоту самолетом, чтобы правильно подобрать светофильтры, ведь атмосфера вносит свои коррективы в цветопередачу.

— Никаких приборов больше не планируешь за пределы атмосферы посылать? — Продолжает нагнетать Владимир Николаевич.

— Нет, — мотаю головой, — только если мышек каких, чтобы определить воздействие невесомости на организм живых существ. Но за это НКАП с нас точно шкуру снимет.

На самом деле, всю эту бодягу со съемкой я затеял для того, чтобы показать военным практическую пользу от будущего освоения космоса, а вести исследования и нагружать капсулу различными приборами… благодарю покорно, мне и так известно, что там нас ждет.