– Но погрузили же, – развел я руками. – Теперь у нас новые легионы.

– По-моему, эти «легионы» – всего лишь сборище контуженых молокососов и стариков, – скривилась Корво. – Надеюсь, они не сдрейфят, когда мы встретимся с… с тем, что нас ждет.

– Многие из них действительно пережили осаду Барговрина, – ответил я. – Но они настоящие солдаты. Справятся.

– Не нравится мне это, – сказала капитан, вытянувшись в полный рост.

Не будучи палатином и даже имперским гражданином, она все равно была выше меня. Корво никогда не упоминала о своих родителях, а я не спрашивал, но подозревал, что если не она сама, то кто-то из них точно был гомункулом. Такие полукровки нередко встречались за пределами Империи, где генетическое секвенирование было доступно всем, кто был при деньгах.

– Мы летим в ловушку, – выдала она.

Я пожал плечами и принялся крутить кольца на пальцах.

– Не знаю, ловушка ли это. Возможно, мы долетим до Немаванда, так ничего и не найдя. Разведчики Османа могут не обнаружить никаких следов. – На словах «ничего» и «никаких» я поворачивал на среднем пальце кольцо из слоновой кости и все сильнее хмурился. – Но нам известно, что кто-то там все же есть, и, если повезет, они не догадаются о нашем приближении.

– Думаете, это пираты?

– Точнее, экстрасоларианцы?

Я взглянул сквозь голограмму и заметил, как Бастьен Дюран поднимается с нижнего этажа. Под мышкой у него был планшет. Он приветствовал нас с капитаном, молча отдав честь.

– Никогда не слышал, чтобы сьельсины охотились на конвои в варпе, – сказал я.

– Вспоминаете Эринию? – Ровный голос Дюрана вклинился в наш разговор, словно рычаг под тяжелый камень.

– Что за Эриния? – спросил принц Александр.

Он покинул свое кресло и присоединился к нам. Будь он кем-то иным, будь на его месте другой сквайр, я бы отослал его с мостика, но, несмотря на номинально более высокое звание, я не слишком хотел гонять принца, как простого мальчишку.

Я взглянул на него, ощупывая искусственные кости левой руки пальцами правой.

– Лет семьдесят назад мы получили задание. Триста семьдесят восьмой легион Центавра пропал во время передислокации, как и легионы, которые мы ищем. Мы нашли их следы на экстрасоларианской базе на планете Эриния. Заброшенная норманская шахтерская колония. База была хорошо защищена, но мы прорвались, захватили командира наемников, нанятых экстрасоларианцами для обеспечения безопасности… «Дарданы» – так себя называли эти наемники. Но сами экстрасоларианцы улизнули.

Александр внимательно ловил каждое мое слово.

– Знаете, кто такие Возвышенные? – спросил я его.

Принц нервно сглотнул.

– Они существуют?

Он с неприкрытым ужасом переводил взгляд с Дюрана на Корво, на Бандита и обратно. Я его понимал. Возвышенные были ужасны. Чудовища, приходящие в ночных кошмарах к крестьянским детям. Порочные гибриды человека и машины, доведенные до крайности. Они сбрасывали тела, как мясник выбрасывает кости и жир, оставляя лишь те части, которые их устраивали.

– Я встречал ребенка – по крайней мере, думаю, что это был ребенок, – у которого не осталось ничего своего, кроме мозга, – сказал я, разведя руки примерно на полтора фута. – У него было металлическое тело примерно такого размера и металлические щупальца длиной с вас. – Меня едва не передернуло, но я проявил схоластическую стойкость, не отводя взгляда от принца. – Таких, как он, делали экстрасоларианцы с Эринии. Также они конструировали тела для вождей варваров, норманских олигархов и так далее. Организация называлась МИНОС.

Я замолчал, присел на койку у перил и, зажав руки коленями, наклонился вперед:

– Насколько нам удалось узнать, они работали и на сьельсинов.

– Что?! – вытаращил глаза Александр.

Я чувствовал, как за зрачками его разум рождает невероятные образы.

– Сьельсины сотрудничали с экстрасоларианцами? Вы серьезно? – Он снова окинул взглядом всю нашу компанию. В поисках подтверждения? Доказательств? Но их не последовало. – Вы уничтожили их? Этот… МИНОС?

Молчание было достаточно красноречивым ответом.

– Им удалось бежать, – признался я, не уточняя, что они перевели свое сознание в радиоимпульсы и бросили тела на Эринии. Не стал я упоминать и свое сражение с химерой-сьельсином в катакомбах исследовательского центра.

– Думаете, за новыми исчезновениями тоже стоят они? – не унимался Александр. – Почему вы не упомянули об этом сэру Амальрику?

– Военное министерство присвоило событиям на Эринии гриф «совершенно секретно», – вмешался Бастьен и обратился к капитану: – Отавия, Окойо просила передать, что новый экипаж пилотов будет готов завтра к восьми утра по стандартному времени. – Он протянул ей планшет. – Здесь все необходимые данные.

Он развернулся и отправился заниматься своими делами.

– Секретно, – повторил Александр. – Но вы считаете, что здесь тоже замешаны экстрасоларианцы, а не сьельсины?

– Если бы я играл на тотализаторе – то да, – сказал я, завернулся в плащ и поправил пряжку на плече.

Аристократическое одеяние застегивалось слева, ограничивая подвижность правой руки как знак высокого статуса. Зачем самому пользоваться руками, когда можно приказать другим сделать все за тебя? Меня это раздражало, и я даже подумывал избавиться от плаща, но нужно было придерживаться этикета; к тому же неудобство было незначительным.

– Если сьельсинам нужна пища, есть более простые способы ее добыть. Например, разграбить еще одну колонию. Но нельзя исключать, что сьельсины сговорились с экстрасоларианцами. Если они используют Возвышенных, чтобы нападать на наши конвои и блокировать подкрепления… – Я поднялся, оглядывая собравшихся вокруг проектора: Бандита, Корво и принца. – …то правила игры изменились. Попомните мои слова.

Люди представляют жизнь на корабле, когда почти вся команда погружена в ледяной сон, весьма одинокой и опустошающей – но не я. На большом корабле вроде «Тамерлана» невозможно остаться одному. Просто коридоры, трамвайные пути и трюмы, в обычное время оживленные и наполненные голосами, как город, становятся тихими, как провинциальная деревушка.

Я предпочитал тишину.

Месяц за месяцем тянулись однообразные дни. Я рано просыпался, спускался на лифте из нашей с Валкой совместной каюты в офицерскую столовую, завтракал. Настоящими яйцами, когда они у нас были, имитированными – когда не было, и томатами из гидропонического сада, запивая все, как положено на корабле, апельсиновым соком. Валка предпочитала поспать подольше, и утренней зарядкой я занимался либо один, либо в компании Сиран и Паллино, словно в былые дни на Эмеше. Мне, как палатину, не было нужды тренироваться ежедневно, чтобы поддерживать тело в форме, но чем старше я становился, тем сильнее укоренялась эта привычка. Даже теперь, в изгнании среди схоластов, я встаю ни свет ни заря и завтракаю с братьями, прежде чем вернуться в келью, к работе.

После зарядки я возвращался в каюту. Валка к тому времени уже просыпалась. Мы вместе обедали, иногда изучали старые заметки. Я неуклюже помогал Валке расшифровывать язык Тихих, потом меня непременно вызывали по какому-нибудь делу – проинструктировать принца или уладить случайное мелкое недоразумение. В другое время я просто бесцельно слонялся.

Если сложить, то получится, что я прожил на «Тамерлане» больше полувека и знал каждый его уголок, каждую каюту, каждый трюм и ангар. Иногда я гулял по широким коридорам среди верхних казарм, сразу под кубикулой, в которой спали, дожидаясь сигнала горна, девяносто тысяч человек и тысяча ирчтани. Иногда отправлялся бродить по экватору – проходу, протянувшемуся через весь корабль под свесами надпалубной брони. Оттуда можно было попасть из казарм в пусковые трубы, используемые тысячами пилотов нашей аквиларии. Я шел по навесной платформе, слушая что-нибудь на терминале, и разглядывал плотно прижатые друг к другу, как пули в магазине, истребители «Пустельга» и «Сапсан». Вдоль каждого борта было по пятьсот пусковых труб, направленных в сторону кормы. В славные времена, когда люди воевали с людьми, исход почти каждого сражения решали абордажные суда. Щиты Ройса делали перестрелки малоэффективными, и если кораблю не удавалось застичь неприятеля врасплох с другого конца системы, все зависело от того, кто сможет переправить больше людей на борт противника. Для этого нужны были аквиларии. Они служили последним рубежом обороны, создавая помехи и отстреливая абордажные шаттлы, пытающиеся вскрыть броню и проникнуть внутрь корабля.