Разумеется, как только печати вывалились Ирашу на стол, немедленно послали за префектом. Только его отчего-то не оказалось в эту рань дома. Вместо него явился не вовремя разбуженный господин Кармараш и всем развесил оплеух, кому-то на словах, а младшим писарям на деле. Но порядок он почти восстановил.

Сразу спросить государыню, чего она хочет, никто без Мараша не догадался, даже Джу. А ей всего лишь нужно было к своим, в Большой Улей. Сотрудники префектуры стали смотреть друг на друга – кто возьмется доставлять? И через несколько мгновений все взгляды сосредоточились на Джу. Наверное, они с государыней миленько смотрелись рядышком на лавочке.

– А что вы глядите? – спросил тогда Джу. – Седлайте лошадей, давайте охрану. Что я, государыню один повезу?

– Да лошади-то все в Курганах, – всплеснул руками господин Кармараш. – В префектуре пусто, понимаете? Ни людей, ни лошадей. В казармах новобранцы, во дворе хромые клячи. Курьерские уже посланы с поручениями, хромых и дюжина не наберется. А за Людоеда перед префектом отвечать.

Людоед был личным парадным конем господина префекта.

– На руках нести чужую жену будет неприлично, – сообразил Ираш.

– Ну… Седлайте Людоеда, – вынужден был согласиться Кармараш. – И остальных всех седлайте. Как-нибудь добредут. Господин Гогон, займитесь вы. Возьмите на себя сопровождение. И господина Ираша возьмите. Здесь уж я сам подежурю.

– Ехать недалеко, – утешил его кто-то. – Что станется с того Людоеда. И так бока нажрал, что печка…

Прилично было носить чужую жену на руках или неприлично, а все равно пришлось. Ноги отказались Нэлю служить. Когда он понял, что опасность быть убитым, раздетым, ограбленным, потерянным, пропавшим без вести или каким-нибудь еще ему больше не грозит, у него все тело свело судорогой, и он уже не мог ни ходить, ни говорить, ни даже выпить воды. Он все слышал, все понимал, но в ответ на расспросы только мотал головой. Поэтому полицейский, подобравший его на старой дамбе, завернул Нэля в грубый солдатский плащ и вынес на улицу. Нэль начал думать, что сейчас он будет дома, и какие, оказывается, хорошие люди полицейские. Ему стало чуть легче.

Во внутреннем дворе префектуры они немного задержались. Тот прежний знакомый, которого все кругом называли Джу или господин Джуджелар, на пару минут отдал Нэля Гогону, а сам нацепил шпоры и привесил к поясу саблю. На то, что государя и его семью всегда сопровождают вооруженные люди, в то время как в городе ношение длинного оружия запрещено всем, включая войско Порядка и Справедливости, Нэль обратил внимание еще раньше.

Гогон посадил Нэля позади Джу на большущего желтого коня, и Джу сделал одну умную вещь – связал запястья Нэля платком, чтобы тот не свалился, если потеряет сознание и не сможет держаться за него руками. В отличие от спокойной прогулки на лошади господина Дина, этот конь так и ходил ходуном даже под двойной тяжестью. Упасть было немудрено.

Тронулись в путь. Солнце, не успевшее выглянуть, закрыли тучи. Снова стало сумрачно.

– Пойдет дождь, – рассуждал один из солдат эскорта.

– Не пойдет, – говорил второй.

– Спорим?

– Не буду я с тобой спорить…

Их процессия шагом двигалась по улицам Приречья. Шли медленно, потому что кругом были лужи, скользко и грязно. Во всяком случае, Нэль так решил. Он положил голову своему спасителю на спину и изредка посматривал за тем, что происходит справа от дороги.

Вот миновали площадь с надписью на одном доме: «Колодезная». Повернули на другую улицу. Даже собаки не лают. Приречье спит.

Они с Джу ехали следом за парой всадников, еще двое держались по бокам, остальные позади. Нэль уже начал узнавать кое-какие места. Отсюда путь ведет к старой дамбе, потом вдоль Сухого оврага к Ручьям, к Прудам и к Большому Улью…

Дождь все-таки пошел. Нэль поежился и попытался спрятать голову под плащ так, чтобы капли не скатывались ему за шиворот. И вдруг перед поворотом к Сухому оврагу Людоед задрожал боками и издал тонкий вопросительный звук.

Те, которые ехали впереди, разом остановились. Нэль почувствовал, как напряглась спина сидящего перед ним тарга. Людоед немного привстал на задних ногах, развернулся, и Нэль словно в зеркале увидел, как на другую сторону большого пустыря с остатками пепелища посередине из пелены дождя выезжают и останавливаются всадники. Ездить по Столице на лошадях тоже разрешено было очень немногим.

– Там солдаты! – вдруг донеслось через пустырь с той стороны. – Это засада! Нас предали! К бою!

О межевой столб в полутора метрах правее ног Людоеда тяжело лязгнула арбалетная стрела, видимо пущенная кем-то с перепугу. Джуджелар заставил Людоеда попятиться и взялся за саблю.

– Бабушку мою за ногу, – удивленно произнес рядом голос Гогона. – И правда заговор. Отряд! В боевой порядок стройся!

Осаженный Людоед захрапел и заскакал на месте, оружие оказалась у Джу в руке. По пустырю навстречу к ним рванулись десятка три всадников, а за этими подъезжали еще и еще. Шпоры вонзились Людоеду в холеные бока, и он совершил головокружительный прыжок вперед. Перед глазами у Нэля все закувыркалось. Последнее, что он слышал, это рык Гогона, прорывающийся сквозь лязг оружия, брань и вопли:

– Скачи отсюда! Скачи прочь, в овраг, твою мать! Мы прикроем!

В Царском Городе Дин сидел за письменным столом государя и выводил на отдельном листочке: «Аджаннар», «Аджаннар», «Аджаннар», стараясь буковки делать поменьше, а наклон их ровнее. Ну что за почерк у человека, решительно невозможно так писать – словно муравьи набродили…

Новости, прибывшие в утреннюю стражу с голубиной почтой, а также найденные в ящичках стола государя и доставленные из различных мест в городе, Дин сложил, по своему обыкновению, в подобие мозаики или клетчатой доски «Королевского войска», и теперь они составляли из себя картину полноразмерной катастрофы, обрушившейся на Тарген.

Во-первых, по информации суточной давности, в Агиллее шла настоящая война. Северная армия оказалась разрезанной на три части и никак не могла соединиться. Так, частями, напавшие на таргскую территорию внутренние обитатели и савры гоняли правительственные войска туда-сюда по Агиллее в хвост и в гриву, и командование ничего не могло предпринять по этому поводу, поскольку положение было серьезно отягчено перекинувшимся из савр-Шаддата крестьянским восстанием. По положению, обрисованному в прибывших докладах, Дин понял, что война, затеянная Внутренней Областью и поддержанная изнутри Таргена – уже не простая приграничная свара. Предоставить сейчас таргам самим воевать за свои провинции – политика, гибельная для всего государства. Единственное, что может спасти положение – это удар всеми силами. Силы в империи были, но объединить их в один кулак казалось Дину неимоверно сложной задачей. Тем более, без государя. Что толку, что Царский Город у него в подчинении? На севере все решает не двор, а армия. Хорошо читать в книге наставления государям: «Если подданные твои ссорятся, добивайся внутреннего мира путем войны с внешним врагом». А как это сейчас осуществить на практике?..

Во-вторых, Волк пропал. Почти так же загадочно, как до него государь. Он должен был узнать про вторжение из Внутренней Области и немедленно принять меры, а вместо этого отряд его людей сцепился у Сухого оврага с войском Порядка и Справедливости Третьей префектуры, которая, по всем раскладкам, была на стороне Волка, но по какому-то недоразумению начала с ним драться. Пока к месту побоища подоспела городская стража и портовые полицейские, пока они арбалетными залпами загнали развоевавшихся таргов в овраг, окружили и заставили убрать оружие, и с той, и с другой стороны оказалось по два-три десятка убитых и раненых. Арестовать все равно никого не удалось, тарги уехали, сохраняя видимость достоинства. Они были на лошадях, а городская полиция пешком. И таргов было слишком много. Высокорожденные словно пьяного гриба наглотались. Спокойствие в Столице шаталось, как старое дерево в грозу.