— Да, конечно. В общем, когда я пригласила тебя в нашу клинику на бесплатное обследование, я уже тогда задумала провернуть дело, о котором теперь жалею. Маша, ты ведь уже знаешь, от кого беременна, правда?

Волосы на голове встают дыбом, шевелятся, и мне не по себе от того, какие обороты набирает этот разговор.

— А вы откуда знаете? — спрашиваю, потому что пока даже родителям не сказала правду.

— Я много всего знаю, девочка, — тяжело вздыхает тётя. — Понимаешь, я ведь не думала, что всё произойдёт именно так. Мне казалось, что я поступаю верно, что так будет лучше, но теперь не уверена. Когда Воронцов обратился в клинику в поисках суррогатной матери, я узнала его. Я же помню, как он поступил с тобой, как сильно ты любила его. Помню и то, что он тоже выглядел влюбленным. Я решила свести дух голубков, которые расстались по неизвестной причине. Как бы случайно мне пришлось подменить документы, чтобы материал Воронцова ушёл на инсеминацию. Ты была туда записана.

Глаза буквально ползут на лоб от услышанного.

Я в шоке, что так решила поступить родная тётя. Она ведь знала, что я сейчас об учёбе думаю, зачем было оплодотворять меня? Знала и то, что у меня ещё не было мужчин, и решила сделать всё по-своему. Её поступок я не могу оправдать никакими добрыми мотивами. Я не просила её о помощи и точно не желала рожать ребёнка от человека, который однажды предал меня. Тем более привязывать к себе Никиту младенцем.

— Как вы посмели такое сделать? Наши отношения с Никитой — далёкое прошлое. Три года мы ничего не знали друг о друге. Я уже остыла и забыла его, а вы снова толкнули меня в его объятия. За что?

— Я узнала, что он богат, думала, делаю верное дело, добро для тебя. Теперь понимаю, что не подумала.

— Ваше «не подумала» стоит слишком дорого, — вспыхиваю и отмахиваюсь от приблизившегося официанта. — Что вы теперь хотите от меня? Я должна сказать Никите, что он прав, всё неслучайно произошло, и теперь он может разорвать меня, как британский флаг? Вы поступили слишком отвратительно, и мне нечего тут добавить. Я не знаю, как помочь вам, потому что как только Воронцов доберётся до имени того, кто сотворил это… Он будет в гневе. И меня он слушать не станет. Он презирает меня.

Подскакиваю на ноги и хочу уйти, но тётя тут же хватает меня за руку и умоляюще смотрит мне в глаза.

— Машенька, пожалуйста, не говори папе. У нас с братом и без того непростые отношения. Я попытаюсь сама как-то исправить то, что сделала.

— Исправить уже ничего не выйдет. Или вы пригласили меня сюда, чтобы напоить препаратами, которые спровоцируют выкидыш?

Выдёргиваю руку и ухожу. На душе творится нечто непонятное. Как близкий, родной человек мог поступить со мной подобным образом? За что? Я ведь не сделала ей совершенно ничего плохого, я не просила об одолжении.

Выхожу из кафе и не успеваю даже пискнуть, потому что кто-то хватает меня, заткнув рот рукой, и тянет за собой. Я даже отбиться не могу, потому что от всех этих новостей стала какая-то слишком слабая, вялая, никчёмная.

— Ящер проклятый! — ругаюсь себе под нос я.

Дёргаюсь и сама сажусь в машину. Зачем Яков сделал это? Почему не мог просто подойти ко мне и поговорить.

— Извини, но так было проще выцепить тебя. Ты какая-то слишком неуловимая.

— А ты, кажется, забыл, что я беременна, и от любого испуга меня может схватить не только кондратий, но еще и случиться отторжение плода.

Мне страшно даже говорить о таких вещах, ведь у меня пока не было мужчин, а я уже о беременности и выкидыше говорю. Тяжело выдыхаю и отвожу взгляд в сторону.

— Зачем я понадобилась тебе снова? Кажется, сегодня мы уже встречались…

— У Никиты Константиновича есть интересное предложение для тебя…

Сижу и жду, когда привезут Марию. Понимаю мозгом, что не должен лишний раз встречаться с этой девчонкой, но не могу ничего поделать с собой, потому что разговор с ней — неизбежность. Нам придётся как-то решать вопросы, возникшие из-за грубейшей «случайности». Пусть я и не верю в совпадения, но Мария не похожа на ту, кто умеет искусно обманывать, поэтому пока я просто решаю понаблюдать за ситуацией.

Так как правда на стороне Марии, а угрожать ей я не хочу, до конца истончая её без того слабую психику, я решаю поговорить с ней на её языке. Возможно, девушка прислушается ко мне, поймёт, что так будет лучше для всех. Для неё в первую очередь. Ей ребёнка точно не вытянуть, а я могу. Финансы позволят поднять достойного наследника на ноги. И она должна понимать это.

Когда Яков заводит девушку в гостиную, я тут же прошу прислугу принести нам чай с какими-нибудь сладостями, которые нравятся девчонкам.

Настроенной на нормальный разговор Мария не выглядит, но это не имеет особого значения. Ей придётся выслушать меня, и я надеюсь, что она услышит всё, что я хочу ей сказать.

Мария молчит. Она не пытается спорить со мной, выставлять себя правой или что-то вроде того, и мне нравится её смиренность. Вспоминаю девчонку, которая свела меня с ума три года назад. Тогда я впервые посмотрел на девушку, как на возможную спутницу, с которой мне хотелось бы встретить старость, но отец убедил меня, что такие бредни существуют только в сказках для маленьких девочек. Не получится с одной и до конца дней. Не бывает такого.

— У меня есть для тебя интересное предложение, — стараюсь мягко начать разговор я.

— Яков сообщил причину столь резкой необходимости явиться сюда. Уверен, что твоё предложение покажется интересным и мне тоже? — спрашивает Мария.

Вижу, что она боится меня, но в то же время старается не показывать свой страх, выставляет грудь вперёд и выглядит чересчур сильной. Смотрит в глаза с уверенностью, словно готова до последнего вздоха биться за свою правоту. И я понимаю её. Наверное, я вёл бы себя точно так же на её месте.

— Маша, мы оба оказались в крайне неловкой и некрасивой ситуации. Если честно, я не думал, что снова когда-то встречусь с тобой.

— Всё верно, следы прошлого нужно оставлять там, где им самое место, — кивает девчонка.

— Наверное, ты права, но дело не в этом. Ты многого не знаешь, а объяснять сейчас не вижу смысла. То, что я ушёл, не попрощавшись…

— Никита, — останавливает меня голосом Маша и смотрит на меня своими искренними глазами, в которых плещется отчаяние. — Прошу тебя, не надо. Всё это осталось в прошлом и не имеет совершенно никакого значения в настоящем. Ты хотел поговорить о конкретной ситуации, а не о причинах нашего расставания. Они мне уже не интересны. Ты ушёл, имел на это полное право, а теперь не следует вздыхать о том, что не вернуть назад.

— Да, конечно. Ты права! — киваю я.

Кажется, я слишком много соглашаюсь с еей, а ведь пригласил её сюда совсем не для этого. Я хотел мягко убедить её в том, что она не права, и она должна будет прислушаться ко мне.

— Мы оба оказались в безвыходном положении. Тебе ребёнок не нужен, поэтому следует мирно урегулировать данный конфликт.

Прислуга приносит чай с конфетами, зефиром и какими-то пирожными, и я чувствую, что горло сдавливает комом. Тошнит от всех этих приторных сладостей. Тошнит от собственного поведения. Я привык брать всё, что хочу, получать от этой жизни максимум удовольствия, а теперь сижу перед девчонкой из прошлого и не могу найтись со словами. У меня возникло такое чувство, словно я ей должен что-то, но сам не понимаю, что именно. Падать в ножки и молить простить меня за расставание не буду. Мне тоже было больно тогда, но ей совсем необязательно знать правду.

— Как ты хочешь урегулировать данный конфликт? Я вижу, что тебе этот ребёнок не нужен в первую очередь. Что ты хочешь сделать, Никита? Как исправить ситуацию? — спрашивает Мария, берёт в руки чашечку с чаем и трясущейся рукой подносит к губам.

— Мне ребёнок нужен, — пытаюсь спорить, пусть в её словах есть истина. Мне он необходим для достижения конечной цели, получения наследства. На этом точка. — Впрочем, я всё обдумал, и я потяну финансово воспитание наследника, а ты — нет.