Моих парней до Стаса сложно назвать девичьими грезами. Ни разу не встречалась с кем-то похожим на парня с обложки журнала «GQ» или «Men's Health». И читая любовные романы, никогда не могу сложить в голове визуальный образ пылкого героя, лицо будто размыто. Виталик, моя первая, детская и самая долгая любовь, был невысоким, ходил в очках в старших классах (но стильных, в коричневой оправе), массивный нос с горбинкой. После его отъезда на учебу в Питер, мне нравился самый настоящий Винни-Пух, Даня – милый пухляш (но не совсем Карлсон, конечно), который чуть-чуть косолапил при ходьбе. С ним ничего не вышло – он дружил, а я втрескалась. Впрочем, ненадолго. Мы общались всего одно лето.

Мама говорила, что у меня, вероятно, проблемы с самооценкой, раз подсознательно избегаю сильных, умных и привлекательных парней, считаю себя недостойной. Ей и Стас понравился не сразу. Когда я поняла, что влюбилась, то примчалась домой на крыльях нового чувства. У меня никогда не было секретов от неё. Мама замечательная, теплая, откровенная и очень-очень мудрая. Не выставляет себя эталоном праведности и высшего разума, не раз рассказывала об ошибках молодости, глупостях, то, о чём другие матери стыдятся рассказывать дочерям.

Я показала ей фотографию Стаса и рассказала о встрече после долгой разлуки, о нашем первом поцелуе, о том, как он провожал меня до дома и играл с волосами, какой он талантливый и одаренный, и восхитительный.

Мама с минуту изучала снимок, а потом сказала: «Видно, он сильно любит себя, а нужно, чтобы любил тебя. Больше себя. Это главное в мужчине. Для своей любимой женщины они готовы на любые свершения, добиваются высот».

Да, Стас щепетильно следит за собой, особенно за кожей, любит дорого одеваться. Но он говорит: «Я не настолько богат, чтобы покупать дешевые вещи». И, действительно, его одежда долго выглядит, как новая, хорошо сидит на нём. Разве это плохо?

Мама была в курсе развития наших отношений, а вот для папы знакомство с женихом за месяц до моей свадьбы стало большим сюрпризом. Он был погружен по самые уши в работу, чтобы у его девочек, меня и мамы, было всё. Мы к тому моменту получили дипломы: я – с отличием, Стас – без троек.

Бабушка испытала лёгкий шок на свадьбе, когда впервые увидела моего мужа. А ведь он чуть ли не встретился с ней волей комичного случая годом раньше. Родители уехали в отпуск на море. Впервые вдвоем, без детей. Я никак не могла полететь с ними – сначала сессия, потом производственная практика. Брат, пользуясь отсутствием родителей, укатил на два выходных дня с девушкой на озеро за город.

Я пригласила в гости Стаса. Впервые. Ничего такого, всё было целомудренно. Мы сидели в моей комнате на диване и собирались посмотреть какой-нибудь фильм, когда услышали звук проворачивающегося ключа в замке, а потом и командирский голос бабули в коридоре. Папина мама – суровая леди. Я велела Стасу лезть с шкаф-купе и сидеть там тише воды. А сама с удивленными и радостными возгласами вылетела из спальни обниматься с бабушкой. Не знала, что родители оставили ей ключи от дома.

– Вот пришла вас с Костей навестить, – и пошла по комнатам. Интуиция у неё, что надо. Благо не додумалась шкаф открыть.

Я поставила чайник и приготовилась к бесконечным историям из бабушкиной молодости и отцовского детства, которые знала наизусть, но почтительно слушала. Мы выпили, наверное, по литру чая со смородиновыми листьями, которые она привезла, и моими домашними заварными пирожными, приготовленными для Стаса. Тогда он из вежливости их ел, а после свадьбы признался, что категорически не приемлет сладкое, считает его бесполезным наркотиком и даже заставил меня посмотреть шокирующий фильм «Сахар». Хотя это не помешало ему предложить пару лет назад взять кредит и открыть мне кофейню. Я струсила. Вдруг ничего не выйдет, а долг останется. Если бы на собственный капитал, может быть, я и решилась. Обожаю печь и создавать особую атмосферу на кухне. Стас знает, что собственная маленькая кофейня – мечта №2 для меня. Мечта №1 – писать и публиковаться, но и на это я не решусь.

Стас просидел в тот далекий день в шкафу до самых сумерек. Я уж подумала, что бабуля решила заночевать у нас. И когда она все-таки ушла, мы со Стасом смотрели в обнимку «Осень в Нью-Йорке». Я разревелась, как дурочка. Никак не могла успокоиться, представляя, что Стас может умереть раньше меня. Он молча усадил меня к себе на колени, прижал к груди и легонько покачивал, а потом включил «Пятьдесят первых поцелуев» с Адамом Сэндлером и Дрю Бэрримор, чтобы развеселить. Стас необыкновенный и такой чуткий, никогда не злится при виде женских слёз, как это бывает у других мужчин, хотя и выглядит растерянным.

Да, бабуля умела вызвать краску на лице своими слишком прямолинейными словами. Догадайтесь, о чем она спросила у меня по телефону на следующий день после свадьбы?

– Ну и как тебе ЭТО? – я чуть не поперхнулась утренним чаем, но сделала вид, что не понимаю, о чем она говорит. – Как тебе половая жизнь?

Не могла же я признаться почти семидесятилетней, советской до мозга костей женщине, что была на седьмом небе от этого невероятного парня, ходячего парадокса.

Во время последнего вальса мой очаровательный жених, не вымолвивший и слова за весь вечер, бережно отвёл локоны от моего уха и прошептал то, от чего я моментально расплавилась:

«Я хотел тебя… – он поцеловал меня в шею, незаметно прикусив её легонько, и продолжил фразу, – каждый день… четыре года подряд».

По венам побежала жаркая слабость, сначала разливаясь по рукам и добираясь к бёдрам, коленям. Я не слышала таких слов никогда. Только в фильмах.

Осознание, что мы первые и единственные друг у друга, настолько близкие, ударяло в голову, доводило до дрожи, снимало все защитные блоки и вышибало предохранители, а ведь мы не пили даже шампанское на свадьбе.

Стас, как истинный белый сенсорик (да, психологию мы тоже изучали целый год в университете), оказался волшебником прикосновений. Я и не догадывалась, что такой молчун, будет настолько смел и уверен с женским телом. Была приятно удивлена, ведь, как пессимист, не ожидала звезд с неба в свой первый раз. Мягкие поглаживания, требовательные укусы и глубокие поцелуи, никакой спешки, неловкости и сомнений, будто Стас читал мои мысли и желания. Он гораздо лучше общался на языке тела, так точно выражая и улавливая каждый оттенок эмоций и моих ощущений через касания. Не пришлось ни о чем его просить (а я бы ни за что и не осмелилась попросить) или намекать, он просто медленно и правильно делал меня своей. Даже целовал иначе, чем до свадьбы, со страстным шёпотом между касаниями губ. Если раньше казалось, что мы едем с горки на велосипеде, и его рука осмотрительно лежит на рычаге тормоза, то теперь оба мчались, как одержимые. Одержимые друг другом.

Наутро Стас со смущенной улыбкой признался, как сходил с ума и пилил себе мозг целых четыре года, чтобы не думать о том, как прикоснуться ко мне, как украдкой разглядывал, но этого было всегда болезненно мало. Кто бы мог подумать, что он такая страстная натура, ночной маг за плотно сжатыми губами. Осторожный водитель, соблюдающий все правила, оказался безбашенным профессиональным гонщиком. И совершенно неважно, что у нас не было президентского люкса с лепестками роз на шёлковых простынях или джакузи с подсветкой где-нибудь в Альпах. Вместо этого были две свечи и спальня в двухкомнатной квартире, но, когда рядом твой любимый, самый правильный человек, который сгорает от нетерпения провести с тобой не только эту ночь, но и все ночи своей жизни, воспоминания о томительной неге, о каждом прикосновении и поцелуе заседают навсегда, оставляя новые следы в коре мозга.

Когда в очередной раз будете думать об интровертах, как о скромниках на школьном балу, вспомните французский фильм «Амели». Они весьма-весьма изобретательны и пылки.

Отправляю наше совместное со Стасом селфи Милене и иду в тёплую постельку.