В первом семестре почти сразу нашла общий язык с одногруппниками, хотя и была в школе белой вороной. В университете начинается жизнь с чистого листа, никто не помнит твоих клоунских нарядов, и как бабушка нечаянно привела тебя в третьем классе в пижамной кофте, не знает о твоем предательстве, которое сама себе не можешь простить, о глупых признаниях в любви. Конечно, звездой я не стала, но и не задавалась такой целью. Предпочитаю узкий круг общения.

Мы сидели на парах с Лизой. У этой девушки такие волосы, что обзавидуешься: цвета горького шоколада, прямые, густые, как конская грива, до самой поясницы. Вздернутый маленький носик и красивые, аккуратные губки, как у Рэйчел Макадамс. Она ходила в университет без макияжа и всё равно ловила восхищённые взгляды самых красивых парней нашего потока. А ведь для этого ничего не делала, Лиза не любила спорт и часто прогуливала физкультуру.

Домашнюю работу она делала выборочно, поэтому нередко сдувала у меня. Я не возражала, мы же подруги. Лиза жила в университетской общаге и иногда приглашала меня на скромный, студенческий обед, приготовленный на электрической мини-плитке. Обе любим поесть так, чтобы пуговицу на штанах пришлось расстегнуть. После еды мы валялись на старой панцирной кровати (не общага, а машина времени какая-то) и болтали о любимых фильмах, о закидонах некоторых преподов, ну, и о парнях, конечно. Иногда приходили её соседки по комнате, старшекурсницы, и рассказывали университетские страшилки, как старожилы этого места.

Приветливая, гостеприимная Лиза смешно и беззлобно всё время подшучивала надо мной. Её подколы помогали посмотреть на себя со стороны. Она относится к жизни гораздо проще, чем я. Сама удивилась, как быстро мы подружились. В школе такие красивые и популярные девочки даже не здоровались со мной.

Теперь мы занимали в столовой все четыре стула за столом. А Стас всё также молчал.

«Как же мы стали лучшими друзьями с молчуном Стасом?» – спросите Вы.

В старших классах школы нас всех накрыла волна популярности соцсети VK. На первом курсе все у всех были в «друзьях», сидели в нескольких групповых беседах. Стас тоже добавился ко мне. Молча. Ни одной личной фотографии на странице. Я даже не поняла, кто отправил заявку. Какой-то Faded Leontopódium, что переводится как «увядший леонтопо́диум». Леонтопо́диум – латинское название эдельвейса, цветка, растущего высоко в горах. В альбоме фотографий Стаса были только рисунки. Позже Милена рассказала, что они познакомились давным-давно в ИЗО-студии, и Стас продолжал под соответствующее настроение рисовать. В основном каких-то мультяшных девушек.

Однажды без приветствий кинул в личку пару аудиозаписей. Мне понравились эти композиции. Так оказалось, что у нас одинаковый музыкальный вкус.

Перед Новым годом после последнего экзамена Стас без слов сунул мне небольшую акварельную открытку, на которой нарисовал меня. На иллюстрации я вышла красивее, чем в жизни. Ещё никто раньше не рисовал мой портрет. Думала, что он всем нам такие презенты сделал, или потому что я подруга его подруги.

С Миленой и Лизой мне было не по пути домой. Иногда я ездила на автобусе, но чаще всего в погожие деньки возвращалась пешком. Всего-то четыре остановки от университета. Однажды обернулась на резкий звук клаксона автомобиля и увидела на расстоянии двух метров от меня Стаса. Не удивилась. Мало ли, парню нужно куда-то в том же направлении, что и мне. Но всё повторилось и на следующий день. И через день.

Он не подходил ко мне, не разговаривал, просто шёл по пятам. До самого моего дома. Как призрак. С каждым днем становилось не по себе. Что ему надо? Разве он не с Миленой? Хотелось понять его мотивы.

За день до 8 Марта наша компашка в очередной раз сидела в столовой. Стас даже не смотрел на меня. На его указательном пальце покоилась массивная голова орла – серебряное кольцо. Впервые решила сама заговорить и сказала, что у него классное кольцо. Он снял его, развернул мою ладонь, вложил в неё украшение и закрыл пальцы обратно.

Подарил мне своё кольцо? Вот так просто. Только потому, что оно мне понравилось?

В другой раз перед физкультурой мы с девчонками ждали начала занятия на лавочке в огромном спортивном зале и шушукались о фигурах мальчиков-первокурсников. Здесь собирались студенты со многих факультетов, которых мы не встречали в учебном корпусе. Один из красавчиков заметил наши взгляды и подмигнул. Мы ещё спорили, с кем он заигрывал: я была уверена, что с Лизой, а Милена сказала, что со мной. И тут кто-то сзади коснулся моих волос. Я вздрогнула. Обернулась. Опять Стас. Он распустил мои соломенные кудряшки, провел по ним рукой, пропуская через пальцы, словно расческой, а потом заплёл две французские косички, завязав их фенечками со своих запястий. БЕЗ СПРОСА. «Вот же странный и пугающий тип», – подумала тогда.

Милена только посмеялась, когда заметила, как я опешила от поведения её друга. Она-то его знает сто лет, а для меня он был непонятным ребусом.

Стас подрабатывал моей угрюмой и хмурой тенью уже больше двух месяцев весны. А в универе делал вид, что ничего удивительного не происходит, что всё, как и прежде.

Майским дождливым днём, когда у меня было поганое настроение из-за утренней ссоры с мамой, я развернулась и остановилась, дожидаясь его.

– Что ты делаешь? – резко и холодно сказала я.

– Тебя провожаю, – ответил Стас. – Разве неясно?

Наши зонты соприкасались (его чёрный, мой белый с зарисовками Франции), разделяя нас струями дождевой воды. От грозы хотелось скорее укрыться дома. В водном потоке мимо проносились нежные лепестки вишневых, абрикосовых и яблоневых цветков, сорванных грубым ветром.

– Перестань. Мне не по себе, – всё также сухо сказала я.

Мне никак не забыть, как он сложил свой зонт, развернулся и поплелся медленно-медленно в обратную сторону. А дождь заливал его рюкзак с забавными нарисованными чудиками – разноцветными дудл-монстриками, мочил конспекты, смывал розовый тоник с волос. На улице было всего плюс пятнадцать градусов. Он простудился.

Я не поздравила его с днем рождения. Это было в воскресенье. Тридцать первое мая. В соцсеть не заходила, поэтому увидела уведомление только на следующий день. Стас ждал до самой полуночи. А потом я получила от него горькое, как таблетка левомицетина, сообщение. Он одновременно признавался мне в любви и в том, что раньше сомневался, могут ли ему вообще нравиться девушки. И вот появилась я, такая фантастическая, магическая, умная, настоящая, натуральная. Но одновременно с этим у Стаса начались кошмары – каждую ночь он видел в дверном проёме своей спальни девушку с распущенными светлыми волосами, как у меня. Она медленно подходила к кровати и душила его, а Стасу не хватало сил ей сопротивляться. Этот парень-«тихий омут» написал, что уверен в отсутствии взаимности, но всё равно решил признаться на прощание. И поклялся не докучать мне.

Слово сдержал. После сессии Стас перевелся в другой университет. Мы не виделись всё лето. Хотя девочки меня и поддержали («Чего он хотел? Вел себя, как дебил. Так только напугать можно»), я видела грустные глаза Милены. Она его знала, и она его жалела.

Лиза устроилась дилером в казино и работала весь июль и август по ночам в режиме шестидневки. Виделись с ней всего пару раз за лето, видок у неё был, будто сдаёт по литру крови ежедневно в донорский центр. Милену закрутил и унёс ураган по имени Сергей, словно волшебник из Страны Оз. Они познакомились в интернете (не зря же подруга получила сто долларов за статью в «Cosmopolitan» на эту тему), а потом встретились в небольшом семейном кафе. Сергей – программист, увлекается большим теннисом, альпинизмом и… Миленой. При встрече с ней мне казалось, что подруга говорила на увеличенной в два раза скорости.

Виталик не приехал тем летом из Питера на каникулы. Ещё год назад это стало бы трагедией со слезами для меня. Но даже самых близких людей со временем отпускаешь, как расстаёшься с любимым плюшевым мишкой, отдаёшь детские сказки, взрослея. Виталик заслуживает отдельной «комнаты» в моей жизни, в которую захожу всё реже.