Я собиратель историй, и девчонки из отдела уже забили мне стоячее место за барной стойкой на кухне в ожидании очередного рассказа. Сегодня делюсь с ними невероятной историей о том, как дельфин закрыл своим телом пробоину в корабле. Он засунул голову в дыру корпуса. Это необъяснимо логически, но волшебно. Сверхъестественное добро – вот, чего нам не хватает в суровой реальной жизни. Внезапная помощь в последний момент.

Уже в кабинете, воспользовавшись отсутствием Кощеюшки, вдруг вспоминаю сегодняшний сон и рассказываю девочкам. В ночном видении я ехала в вагоне метро в платье, с голыми ногами и вдруг обнаружила, что они небритые, с грубой и длинной щетиной. Стыд и позор. Выскочив на ближайшей станции, бросилась на поиски брюк в магазине, чтобы скрыть «шерстяные гамаши» и не позориться. Но, как назло, везде одни платья и юбки, хоть убей. Конечно, мы смеёмся с коллегами, но во сне было не до смеха.

Может быть, мозг посылает сигналы, что я слишком много на себя беру? Может быть, лучше быть кокетливой дурочкой и не карабкаться на один уровень с альфа-самцами? Или я, как и Славка, мужик в юбке, но до «брюк» ещё эмоционально не доросла?

Кстати, помните мою университетскую подругу Лизон (иногда в шутку называю её на французский манер)? Она теперь мастер по шугарингу. Оказалось, что это не менее выгодное занятие, чем быть менеджером в банке. Может быть, всё проще, и сон намекал на то, что пора навестить подругу?

После обеда компьютер начал жить собственной жизнью. Вначале беспричинно дёргался курсор мышки, потом моргал монитор, и в итоге повис «синий экран смерти», а системный блок издавал звуки, напоминающие сирену скорой помощи. Моего электронного «помощника» забрали в IT-госпиталь, а я впервые вовремя пошла домой.

Вечером поболтала с Миленой по скайпу, пользуясь неожиданным свободным вечером. У нас за окном темно, а у подруги только утро. Они с Серегой месяц назад получили грин-карту и уехали в Чикаго. Эта парочка, словно идеальные мистер и миссис Смит – один круче другого. Сергей устроился в американскую телекоммуникационную компанию еще до переезда, Милена пишет статьи для нескольких русскоязычных журналов, а её блог со студенческих времен вырос до миллиона подписчиков. Для меня настоящая магия, когда люди бесстрашно идут на риск и исполняют одну за другой свои мечты. А ещё у подруги завидная суперспособность не стареть и не толстеть, несмотря на рождение двух сыновей.

Я, конечно, рада за них, но так болезненно переживаю эти десятки тысяч километров между нами. Больше никаких девичников, совместных катаний на коньках, походов в баню по субботам и ночного чая на уютной кухне Милены.

Она всегда давала мне самые здравые советы, устраивала потрясающие сюрпризы на день рождения. У этого энерджайзера мастерство угадывать желания близких людей, она готова выслушать и помочь не только словом, но и делом. Благодаря отцу Милены, я смогла попасть на преддипломную практику в банк, а потом проявила себя и получила скромную должность специалиста в департаменте человеческих ресурсов.

За десять лет меня трижды повысили. Но последние два года упираюсь в стеклянный потолок. Ещё один термин из HR-словаря. Непреодолимый барьер в карьере, особенно женщин, несмотря на высокие достижения и показатели производительности. Всё потому, что верхушка нашей компании предпочитает брать руководителей извне, звёзд, а не двигать своих. Я на верхней ступени исполнительской лестницы, дальше уже начальник отдела.

Уходить боюсь, а оставаться становится опасно, да и стагнация в карьере – эскалатор, который движется вниз. Не растешь – отстаешь, падаешь. Тем временем в нашем офисе участились случаи кадрового «гостинга» (ghosting). Вот же смельчаки! Ушёл на обед и не вернулся на работу. Никогда. Забил на завал, дедлайны, боссов. Вырубил телефон, сменил номер. The end. Нервы сдали.

Мы вынуждены оформлять всё по закону: шлем письма с уведомлением на домашний адрес, выжидаем положенный срок, а потом увольняем по статье за прогулы. И ведь людей это не колышет совсем. Настолько уверены в себе и своем будущем, что не боятся испортить трудовую книжку.

Стас занят, поэтому Милена просит прислать ей хотя бы совместное селфи. На снимке муж показывает давней подруге язык. Потом строго запрещает выкладывать фотографию в соцсети. Не любит он светиться. А ещё температурит от неведения, что я там строчу каждый вечер в телефоне.

– Не пиши про меня, киса.

– Нет, конечно, – с самым ангельским лицом отвечаю ему.

Поздно, Щладкий, про тебя все читатели узнали ещё пару дней назад.

Разглядываю наше селфи. Какой бы ни была бурной моя фантазия, такого мужа себе представить не могла. Мы настоящие инь и янь. Я говорю, нет, буквально выстреливаю слова, как пулеметной очередью, а потом ещё долго обдумываю, правильно ли сказала. Часто теряю контроль громкости. Про таких, как я, говорят, что трудно вывести из себя, но загнать обратно уже невозможно. А Стас – домашний Конфуций. Конечно, он тоже бывает суров и зол, но никогда не теряет самообладания. Поражаюсь, как ему это удаётся. Я экстраверт, по крайней мере на 55%. Перевес небольшой, поэтому хотя бы один час в день мне нужен для подзарядки наедине с собой. Стас – интроверт на 80%, т.е. самый типичный представитель этого вида. Я с пшеничного цвета кудряшками до плеч, пользуюсь самым светлым оттенком пудры, типичная русская Алёнушка. Стас рядом, тридцатидвухлетний, чуть смуглый, идеальный мальчик-краш фанаток корейских дорам. Мне нравится его детская дурашливость: любознательный, обожает всякие игрушки-головоломки, недавно с диким восторгом купил майку, на которой в темноте проявляется светящийся рисунок.

Знаете, есть совершенно дурацкий тест, который определяет черты характера человека лишь по тому, какой сок тот предпочитает. И вроде крайне глупо, но ведь совпадает. Так вот, я люблю яблочный сок, а Стас – клубничный. Фанатов яблочного сока больше всего на земном шаре, потому мой выбор неоригинальный, безопасный, консервативный. А тех, кто предпочитает клубничный сок, тест признаёт эстетами, которым нравится всё новое и прекрасное.

Помню, как бабушка сморозила глупость на нашей свадьбе и рассказала подслушанный детский разговор. Мы со старшим братом гостили у неё дома в пригороде. Мне было восемь, брату – двенадцать. Перед сном болтали. Я тогда впервые по-детски влюбилась в соседского мальчика, Виталика. Начала расспрашивать Костю, брата, какой он представляет свою будущую жену. И на удивление, он ответил, описал девушку – точную копию нашей мамы – рыжеволосую, сероглазую, которая часто шутит и умеет печь вкусные пироги. И я, и брат пошли в отца, и внешностью (светло-карие глаза, почти блондинистые волосы, острые носы), и характером. И даже обилием волос на теле. Честно, я замучилась бриться дважды в день: утром и вечером. Дорожка волос вниз от пупка, пять волосков между грудей регулярно встречаются с пинцетом, а ноги – с бритвой. Вот она расплата за густые брови, пушистые ресницы и копну безумных кудряшек на голове. Даже Стас менее «шерстяной», чем я. И храплю по ночам, как папа. Обидно и стыдно.

В том детском признании я рассказала брату, что мечтаю о высоченном брюнете с голубыми глазами. Ни одного совпадения со Стасом. А бабушка зачем-то в шутку упомянула об этом в своем свадебном тосте.

Зато в моем муже был таинственный X-фактор, который невероятно влек меня к нему. На самом деле мне сложно рассуждать о мужской красоте, нет собственных мерок для неё, нет насмотренности, как нынче модно говорить. Не привыкла разглядывать незнакомцев. И когда Лиза, пока ещё свободная барышня, обращает моё внимание на так называемых «горячих красавчиков» на улице, я не могу понять её восхищения. Самые обычные мужчины.

Мне важны не столько визуальные черты, сколько что-то невидимое, едва уловимое: аромат одеколона, голос, манера смеяться, то, как я чувствую себя рядом с этим мужчиной, его повседневный словарь, температура рук, крепость рукопожатия и даже ткань одежды на нём. Именно поэтому у меня нет любимых актеров-мужчин.