Пока ротмистр Гончаров со своим эскадроном месил грязь на бескрайних просторах Подолья в доме Софии Николаевны решался вопрос, мучивший, когда то, принца Гамлета. Быть или не быть? В данном случае – её помолвке с Владимиром Раевским. Итак, жених был согласен, родственники согласны, оставалось получить согласие невесты. В это время невеста, находилась в своей комнате и с грустью смотрела в окно на эскадрон лейб-гусар проезжающих на рыси мимо её дома. Уже больше месяца она не видела Лео и не имела от него известий. Грустные мысли и догадки не давали ответа на беспокоящие вопросы. Почему он уехал? Почему уехал не объяснившись и до сих пор не сделал этого письмом? Может быть, от неё скрывают правду? Но отец убедил девушку, что решение об отъезде было принято им добровольно. История с дуэлью, неожиданно для неё самой, обнажила чувства и убедила в том, что она не просто симпатизировала гусару. Это было более глубокое чувство, расцветающее в сердце подобно цветку, ещё недавно бывшему хрупким и невзрачным росточком. Девушку тяготила мысль, что Лео мог охладеть к ней. Или может быть не любил никогда? Может быть, она принимала флирт, волнующую игру взглядов, слов и прикосновений за серьёзное чувство. Оставалась надежда, что письмо, объясняющие эти загадки, последует позже, но время шло, и надежда таяла, как апрельский снег под её окнами.

Грустные мысли были прерваны приходом Раевского, бывшего частым и желанным гостем в этом доме. Так, как хозяин дома отсутствовал, встретить его вышла мать Софии Николаевны, ещё не утратившая природную женскую красоту генеральша.

– Рада Вас видеть, князь! – улыбнулась графиня, протягивая гостю руку для поцелуя.

– Елена Сергеевна, Вы – само очарование! – отвесил комплимент кавалергард, приложившись к ручке потенциальной тёщи. – Как здоровье Софии Николаевны?

– Слава Богу, благополучно, но бедняжку, всё ещё мучают ужасные мигрени. Её нельзя волновать, впрочем, к Вам, князь, это не относится. Софи всегда искренне радуется Вашему приходу. Кстати, вот и она.

Генеральша не лукавила. Девушка, просветлевшая лицом, радостно поприветствовала кавалергарда, трепетно коснувшегося губами её руки.

Некоторое время Елена Сергеевна занимала гостя светской беседой, но вскоре удалилась под благовидным предлогом, предоставив им возможность общения наедине. Поболтав немного о милых пустяках, Раевский внутренне собрался и перешёл к главному.

– Софи, дорогая! – проникновенно произнёс он, глядя в глаза девушки с нежностью и надеждой – Вы же знаете, что я давно люблю Вас, и наша многолетняя сердечная привязанность даёт мне право надеяться, что это чувство взаимно. Я прошу Вас составить моё счастье, которое я буду оберегать как святыню.

Князь разжал протянутую ладонь, на которой лежал изящный ювелирный футлярчик из василькового бархата с заключённым внутри кольцом достойным пальца королевы.

– Прошу Вас принять это кольцо в знак моей искренней любви и Вашего согласия.

Слова Раевского глубоко тронули сердце девушки и первым естественным её желанием было, бросится в его объятия, но в следующий момент она испугалась своего порыва. Владимир, без сомнения, был для неё очень близким и родным человеком, но любимым ли? С тех пор, когда рядом с ней появился Лео, она не раз задавала себе этот вопрос и не находила ответа.

Девушка, нежным прикосновением рук, сложила распростёртую ладонь князя в горсточку и, прижав её к своей груди, ответила, стремясь придать голосу больше душевного тепла и нежности.

– Владимир, дорогой мой! Ещё с ранней своей юности я не могла и мечтать о лучшем избраннике, чем Вы!

– Так в чём же дело? – нетерпеливо перебил её кавалергард – Разве что-нибудь изменилось?

– Изменилась я. Возможно, Вы услышите от меня желанный ответ, но не сейчас. Прошу Вас, не торопите меня, дайте мне время разобраться в себе! Я знаю, что ожидание и неопределённость мучительны для Вас, но поверьте, и для меня тоже!

В сжавшейся ладони Раевского жалобно хрустнул раздавленный бархатный футлярчик.

– Хорошо. Я буду ждать – глухо произнёс он – Прощайте.

Раевский поспешил удалиться, опасаясь выдать глубокое душевное волнение. Он прекрасно понимал, что,или вернее, кто являлся причиной его сегодняшнего фиаско.

В ярко освещённый зал офицерского собрания он вошёл мрачнее тучи и сразу же наткнулся на своего доброго приятеля штабс-ротмистра Щербакова.

– Что случилось, Владимир? С таким выражением лица обычно пускают себе пулю в висок – с ходу определил он внутреннее состояние товарища.

– Сандро, я в отчаянии и намерен сегодня напиться как извозчик! – мрачно произнёс кавалергард, присаживаясь к нему за стол.

– Вот, как? Полагаю, у тебя для этого есть весомые причины?

– К сожалению, есть. Сегодня у меня состоялся серьёзный разговор с Софи, и я понял, что она к Нему действительно не равнодушна.

– Это кому же так повезло? Впрочем, и так понятно. Ты имеешь в виду Гончарова?

– Конечно же его, чёрт побери! Кого же ещё?

– Она сама тебе об этом сказала?

– Она не сказала этого прямо, но это очевидно.

– Всё понятно – произнёс Щербаков, наполняя рюмки – она тебе отказала.

– И, да и нет.

– Поясни.

– Прямого отказа не было. Софи попросила не торопить её с ответом.

– Ну, тогда ещё ничего не потеряно. Разве ты не слышал о женском кокетстве?

– Не тот случай, Сандро. Она не может его забыть.

– Пустяки. Женщины также легко забывают, как и увлекаются. Гончарова нет в столице, и через пару недель ты сможешь сам убедиться в справедливости моих слов. Только не сиди, сложа руки, действуй, у тебя все козыри на руках.

– Пойми, Сандро. Я не могу выпрашивать у неё любовь, как милостыню!

– Ну, тогда последуй мудрому совету незабвенного поэта:

Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей

И тем её вернее губим средь обольстительных сетей.

– Попробуй действовать по-другому, вместо обожания – равнодушие, холодностью – замени страсть. Это заденет её гордость и вызовет недоумение. В конце концов, женское любопытство и уязвлённое самолюбие вынудят её искать причину того, что заставило охладеть к ней даже не одного, а двух её страстных обожателей. Она сама станет искать твоего внимания, сделав тебя хозяином положения.

– Я не буду оспаривать авторитет Пушкина, в сердечных делах, Сандро, но он плохо закончил. К тому же, эта игра мне не по душе. Она непредсказуема, лицемерна и может затянуться надолго, а я не могу больше ждать! Сначала я ждал её выпуска из Смольного, потом ждал, когда ей исполнится двадцать лет.

– Зачем же нужно было так затягивать дело?

– Есть причина. Видишь ли. В её семье существует странное поверье, основанное на каком-то таинственном предсказании. Девушки из её рода не должны выходить замуж не достигнув двадцатилетнего возраста. Нарушение этого правила неизбежно приведёт к несчастью. И теперь я снова должен смиренно ждать, когда Гончаров окончательно разрушит моё долгожданное счастье.

Раевский, рывком осушил рюмку и продолжил.

– Иногда я ловлю себя на мысли, что готов на любые безрассудства, лишь бы этого не допустить. Кстати! Сейчас в столичном бомонде весьма популярен, какой-то

маг-предсказатель, некто мсье Жан. Он даже был принят во дворце государем. Едем к нему.

– Брось эти глупости, Владимир, Россия-матушка всегда была раем для проходимцев, а государь доверчив и простодушен, как дитя. Ты бы ещё Распутину в ноги поклонился или на Александровскую колонну вознёсся.

– Может быть ты и прав, Санлро, только, причём здесь колонна?

– А разве ты не знаешь, что существует поверье? Если поцеловать крыло ангела-хранителя Санкт-Петербурга и при этом загадать заветное желание, то оно непременно сбудется.

– Да, да припоминаю – задумчиво произнёс кавалергард – ещё в детстве об этой легенде мне рассказывала моя матушка. Спасибо, что напомнил.