– Не особо. Моя свидетельница сбежала, – с ухмылкой сказал он. – Собирайся.

И мы поехали по всем моим делам. Он был щедрым. Купил мне цветы и маме моей сумочку, «на подарок от него». А позже мы пошли в кино на индийский фильм. Целый вечер он держал меня за руку. Мы много говорили. Оказалось, он очень одинок, сирота, только вернулся из армии, его возлюбленная не дождалась. В общем, родная душа. Я чувствовала к нему какую-то нежность и сильное притяжение. Утром мне нужно было уже улетать. Он привёз меня к дяде Коле, был очень задумчив, посидел немного с нами и затем позвал меня на улицу.

– Радуга, у меня к тебе один вопрос. Но перед тем, как я его задам, хочу, чтобы ты поняла всю серьёзность моих намерений и не посчитала его странным и глупым. Ответь мне честно. Хорошо?

Он взял меня двумя руками за плечи. Я испуганно кивнула.

– У тебя был опыт с мужчинами?

– Ты… Ты имеешь ввиду какой опыт?

– Какой, постельный опыт. Сексуальный.

Я снова залилась краской. Он заискивающе смотрел мне в глаза.

– Нет. Не было. Клянусь.

– Отлично. Мне нужна рядом только «девочка». Это очень важно для меня.

– Можно, я пойду, – от вопроса мне стало дурно.

– Да, да. Утром я тебя отвезу на самолёт, – и он в прекрасном распо- ложении духа пошёл со всеми прощаться.

Мне не хотелось, чтобы он меня отвозил. В нём таилась какая-то опасность. Он был каким-то животным, подозрительным, властным, иным. Но проснувшись утром, все мои мысли улетучились. Он стоял с цветами у ворот.

Тётя Тамара подытожила: «Пропал наш Серёга».

Провожать меня поехали все. В том числе и молодожены. Было очень весело. В аэропорту мы попрощалась, обнялись, и я полетела. На следующий день мне пришла телеграмма.

«Знаешь, я уже невыносимо тоскую по тебе, моя Радуга, а ещё не прошло и дня…».

Это послание меня очень обрадовало. А может, так выглядела моя нетленная любовь…

– Что значит она меня не примет? Как такое возможно?! Вы совсем обалдели?! Я у неё была на консультации, она мне терапию назначила, сейчас мне плохо. Это нормально, что доктор ко мне не выходит? – на ресепшене кричала молодая дама в шляпке. Красивый макияж, красивая одежда, она совсем не была похожа на больного человека.

– Доктор сейчас находится с пациентом, – стойко держала оборону девушка за стойкой администратора.

– Как только закончит приём – она выйдет. Но Вам назначено было прийти на консультацию ровно одиннадцать месяцев назад, для дальнейшей коррекции терапии – Вы не пришли. На наши звонки не отвечали. А сейчас Вы предъявляете претензии к Марии Фёдоровне, что она Вас плохо лечит и «угробила Вам жизнь».

– Да как Вы смеете так со мной так разговаривать? – начала пунцоветь барышня. – Это ваша Мария Фёдоровна назначила мне терапию, я её принимала, мне было хорошо, а сейчас я увеличила дозировку и мне плохо. Она ж мне лечение назначала? Значит, она и виновата!

Мне было дискомфортно находиться рядом в такой обстановке. И было жутко стыдно за эту женщину. Но внутри для себя я тоже понимала, что намного выгоднее обвинить кого-то, чем самостоятельно сделать шаг в сторону исцеления.

– Я буду жаловаться.

– Пожалуйста. Вы в праве выражать своё мнение, как Вам удобно, – с доброй улыбкой сообщила администратор.

– Нет, Вы не поняли. Я умираю сейчас, а она не оказывает мне помощь. Даже не выходит ко мне! Разве это врач называется?!

Администратор невозмутимо отстаивала свои границы. К своему стыду, я не запомнила, как её звали.

– Если Вам плохо – я вызову скорую. Если есть опасность для Вашей жизни – мы окажем доврачебную помощь. Но на данный момент я не вижу никакой необходимости оказывать первую помощь, – и девушка спокойно начала набирать номер телефона скорой.

– Что Вы делаете?

– Вызываю скорую.

– Вы что, с ума все посходили?

– Вы ведь говорите, что умираете. Мария Фёдоровна – врач-психиатр. Я – ресепшионист, нас обучали, как оказывать первую помощь, но я на сейчас не вижу угрозы для Вашей жизни. Поэтому вызываю специалистов.

– Ты что, курица, охерела!!!!!!!!!! – начала выхватывать телефон женщина.

– Простите, но Вы ведёте себя некорректно.

Пунцовая барышня в шляпке начала кричать не своим голосом:

– Да я Вас засужу тут всех, я сказала, что пусть эта Машка конченая выйдет, хочу, чтобы она мне лекарства назначала, я умираю, а эта тварь сидит себе за пятью замками, отгородилось, я бабки ей заплатила, она должна их отрабатывать и, когда мне нужно, по первому зову бежать меня ублажать. Я больной человек, поэтому как хочу, так себя и веду, а Вы терпите, твари. Ну вот ты, ты, – начала она тыкать пальцем в администратора. – Чего ты в жизни добилась? Администрируешь? А знаешь, кто у меня муж? Пупкоголенко! Слышала?

– Простите, нет, – спокойно ответила администратор.

– Ну, понятно, нет, откуда тебе, сельской тупице, знать. Ну что, где моя докторица?

Я сижу, мне от стыда хочется провалиться. Дверь открывается и выходит девушка и мама, обе заплаканные, следом выходит Мария Фёдоровна.

– Что за крик здесь стоит? – строго спрашивает она. Барышня в шляпе расплывается в улыбке.

– Машенька Фёдоровна, это я здесь шумлю, меня к Вам не пускают.

– По какому вопросу?

– Как по какому? Терапию мне нужно скорректировать, плохо себя чувствую.

– Вам на когда назначено на консультацию?

– Ну, я у Вас давно была, было всё в порядке…

– Вам на когда назначена консультация? – строго прервала её Мария Фёдоровна.

– Была одиннадцать месяцев назад.

– Вы пришли?

– Нет.

– Почему?

– Мне тогда было хорошо.

– А что сейчас?

– Увеличила дозировку.

– Самостоятельно?

– Да.

– Вот смотрите, Вы сами приняли решение корректировать себе терапию, сами выбрали не лечиться согласно назначению доктора и регулярности консультативных приёмов, а сейчас кричите, что я Вам жизнь испортила. Получается – это Вы сами сделали. Поэтому, согласно записи, через неделю я Вас приму и скорректируем терапию. А сейчас прошу меня простить, но у меня следующий пациент, – и она рукой пригласила меня в кабинет.

– А мне что делать? «Умирать?» – злобно сказала барышня в шляпке.

– Вы не умрёте – это раз. Два – принимайте решение самостоятельно.

– А ничего, что Вы меня сейчас подталкиваете к суициду? Я на весь мир раструблю, какая Вы недодоктор!

Но Мария Фёдоровна уже закрыла дверь.

– Какой кошмар. Как Вы так работаете?

– Профессия такая.

– Я в шоке, слушайте, а может я подожду, чтобы Вы её приняли, а я пока посижу или в другой раз приду?

– Категорически нет. Это самая обыкновенная манипуляция и эго- центризм. Почему Вы должны страдать из-за неправильных решений другого человека?

– Ну да. Просто она будет же гадости писать.

– Будет.

– А лучше ж этого избежать…

– И пойти на поводу у человека, который всю жизнь всеми манипулирует? Уж извольте.

– Но у Вас же будет плохая репутация, – испуганно прошептала я.

– Каким образом? Из-за того, что она пойдёт рассказывать, какая я плохая?

Пусть говорит, это её право. Адекватные люди всегда поймут, где ложь, а где правда. И на одного такого человека найдётся тысяча тех, кого я успешно пролечила. Я нахожу общий язык с людьми, которые открыты к терапии. И Вы поймите, есть болезнь, а есть скверный характер. Также, к сожалению, может быть вот такой симбиоз из скверного характера, вседозволенности, раздутого гиперболизированного «Я» и, параллельно, болезни. Лучше помочь исцелиться тысячам, которые этого хотят, чем в пустую тратить свою энергию на человека, которому болезнь удобна.

– Да, согласна. Вы правы.