- Ты наденешь кольцо, и это не вопрос.
========== Законопослушный гражданин ==========
machine gun kelly - home
Торцевая стена сельского дома горит, желтые панели обшивки плавятся с вонью дешевого горелого пластика, как в сковородке вспенившееся подслащенное масло. Чистенькая американская мечта с обшарпанных билбордов риэлторских контор выгорает дотла на окраине Парсонса в пять утра.
Позже новость о возгорании из-за короткого замыкания электропроводки помещают на последнюю полосу рядом с рекламой средства от облысения, тогда он умывается проточной водой, вытирается футболкой и прочно прячет взгляд тонкой полосой под бейсболкой. В закусочной «Парсонский цыпленок» с переделанной эмблемой KFC на коробках низкокалорийных салатов и двойных чизбургеров продолжают усиленно обсасывать безработицу при Трампе, российских чиновников и разорение американского автопрома, но не отмечают, как истошно вопил утром заживо горящий четырехмесячный ребенок той молодой семьи, о которой никто ничего не знал.
Когда-то Скотт был бывшим капитаном команды по лакроссу и просто хорошим парнем с полной суммой на колледж в обувной коробке и Малией, которая имела смелость довериться любви еще раз. Когда-то они заполнили бензобак до предела и проехали по пустынной дороге мимо указателя на съезд в Дейвис, думая, что поступают правильно. И что бы там ни говорили, они занимались любовью, объехали страну вдоль пустых автострад Южной Калифорнии и платных дорог с автоматическими шлагбаумами в Кони-Айленд и не раз делили холодильник в хостелах с семьями из зарубежья, которые играли в твистер, тянули неместное пиво на пластиковых раскладных стульях и много говорили. В Монголии люди живут в шатрах, каждые три месяца собирают свои пожитки, грузят на верблюдов и отправляются куда-то еще. Девятнадцатилетнему Скотту тогда пришлась по неприхотливому вкусу мысль о том, что можно всегда двигаться дальше.
А потом она - Малия - забеременела в первый раз. Они сидели в джипе между двумя мексиканскими пограничниками, она держала руку на животе, дорога мотала их взад и вперед, а вокруг была пустота. Мили и мили пустоты. И страх от этого и того, что он не слышал ребенка.
Кэл из тех детей, которых не нужно мучить тестами на ДНК, - настолько он похож на отца. Скотт знал, что несмотря на боль, предвещавшую рождение ребенка, ей не нужны были слова ободрения патронажных сестер или акушеров. Он знал, что она сможет родить их сына. Даже если никого не было бы рядом. И сейчас, когда она смотрит на него сухими глазами над расплывшимися синяками, мутнеющими до цвета сырого мяса, пока загрубевшая подушечка его пальца скоблится о колесико зажигалки, он знает, что она будет сильной, с ним или без него.
- Будешь?
- Кэл. Патронажная сестра сказала, что мне нужно пытаться кормить его грудью. У него недобор в весе, даже несмотря на то, что я даю ему смесь. Но, по-моему, она просто связала это с отсутствием отца, хотя я сказала, что он у него есть.
Скотт подносит зажигалку к сигарете, которую держит во рту. Они в захолустье между Южной Дакотой и Небраской, соленый бриз западного побережья сменился сухими штормовыми ветрами, принесшими раздражение кожи и холод, в котором они никогда не жили. Малия продрогла в сырой толстовке, но Скотт этого не замечает. От его голого тела течет жар, он сидит, навалившись локтями на широко расставленные татуированные ноги и уперев безынтересный взгляд туда, где в сухой траве все еще звенят цикады.
- Пора прекращать столько спать, или будем в Миннесоте только к заморозкам, - в его голосе нет упрека, но он от этого не становится мягче. Скотт тушит окурок голой ступней и заправляет зажигалку, гоняя во рту очередную сигарету без фильтра.
- Они что-то значат?
- Что?
- Татуировки, которые ты набил. Те новые.
Он продолжает мусолить газовый баллон и будто не слышит. Потом она встает, и ее резиновые шлепанцы натужно скрипят. На толстовке выступило молоко, образовав мокрые полукружия, соски снова нещадно разболелись.
- Брак не для таких, как мы.
И пока она без сна мозолит пустой безымянный палец, назойливо гудящая лампочка накаливания в потолочной скважине над пластиковым стулом все-таки лопается, температурящий Кэл обсасывает ее мизинец, который она сунула ему в рот, а Скотт возится с байком на сухой площадке перед мотелем и не хуже нее знает, что не будет у них того, чего он хотел: «красного бархата» с глазурью на свадьбе, нормального супружества и дома с плиточным бассейном, «Нутеллой» и тремя детьми.
- По-моему, 102.7. Температура с ночи поднялась, у него режутся верхние зубы, - Малия вынимает палец изо рта сына, перекладывая его на другую руку. - Хоть сделай вид, что тебя это волнует, - рявкает она на Скотта. Он натягивает толстовку, его пересохшие локти, вымазанные мазутом и жидкостью для стеклоомывания, все растрескались. Он - это сухое печенье и пачка вонючего синего «кэмел».
- Едем дальше. Сделаем остановку через пару миль, если сильно надо.
- Вали. Проваливай отсюда, - орет она. Кэл расхныкался, его лоб потный, комбинезончик отсырел от нагретого тела, и ее не предупредили, что выносить боль своего ребенка - от ночных колик до выползающих со стабильно высокой температурой молочных зубов - будет сложно. Ее не предупредили, что она полюбит его сильнее, чем того, с кем он был зачат в поту и постельной пыли.
- С ним все будет в порядке.
И правда, его температура падает до 98.6, когда голубой рассвет сползает по немытым стеклам супермаркета на окраине Южной Дакоты. Кэл спит на ней под старой мешковатой толстовкой Скотта для лакросса, она осторожно поправляет на нем шапку, пока Скотт осматривает стариков, играющих в «уно» на пластиковом столе у холодильников и посасывающих ломтики салями беззубыми ртами.
- Русские разместили ракеты на Кубе, - орет один из них.
- Что? Громче, Фил.
- В шестьдесят втором.
- Будь рядом со мной, - говорит Скотт Малии прежде, чем зайти, не желая оставлять ее снаружи, как в свое время сделал с Иззи. Ее рука совсем холодная, думает он.
Супермаркет обшарпанный, на грязных полках все: от комиссионных товаров и подгузников в больших упаковках до импортных оливок. Картонка ароматизатора болтается над кассой, кондиционер подтекает прямо на прилавок.
- Завернуть вам чеддер? Свежий, только из Висконсина. Два и семьдесят за подложку, - продавец невысокий, пухлый, выпирающий из комбинезона, словно колбаса в вязанке. И все идет даже гладко, пока он не оборачивается. Сырая вискозная тряпка для уборки застывает в его руках, когда Скотт упирает пистолет ему в лоб и с ходу спускает курок. Малия непроизвольно зажимает рот рукой, когда из ее груди вырывается утробный стон и гулко разносится по пустому супермаркету.
- Слышал это?
- Что-что?
- Мой пердеж, когда я отдрючил тебя в задницу. Уно, старый хрен.
Продолговатый мозг стекает с пластиковой панели за прилавком и падает в коробку с жвачкой.
- Проблема окраин - никто и никогда не держит язык за зубами.
Скотт сдирает со стекла липкую листовку о розыске с отксеренной фоткой из его выпускного альбома. И Малия тогда отчетливо понимает, что будет дальше.
- Пошли отсюда. Не делай то, о чем пожалеешь. Они ничего нам не сделали.
- Но сделают. Они обязательно сделают.
И слышно еще, как следом седые головы одна за другой валятся на пластиковый стол.
У них не будет того, чего он хотел: «красного бархата» с глазурью на свадьбе, попыток зачать второго ребенка и детской с люминесцентными наклейками, ибеевской качалкой и Доком Хадсоном.
- Мне все равно, - говорит ему Малия. Как минимум для того, чтобы самой в это поверить, думает Скотт. Они на западной окраине Миннесоты, в мотеле, где выбило пробки из-за дождей и его байк сдох.
- Малия.
У него новые татуировки, и она теперь не спрашивает, что значат желтая тройка, девятка и Висконсин.
- Займись со мной сексом.
Она закидывает его руку на себя, словно утверждая его право собственности и предлагая ему себя в качестве платы за полную семью для Кэла, хотя раньше она не воспринимала всерьез вероятность остаться одной с ребенком на руках. Они занимаются любовью, и акт этот полон смирения и печали. И когда Скотт выскальзывает из ее потного тела и следом за этим изголовье тяжело ударяется о стену, он падает на нее, и она встречает его вес с лаской, на которую способна только с ним и их маленьким сынишкой.
